Невероятный май/Fabulous may

- Ты не представляешь, как долго я ждала этого разговора… - Поверь, Тинк, я ждала его не меньше, - просипела Люсинда, но голос надорвался, когда фея надавила на кинжал. По идеально бледной шее потекла алая струйка крови. - Нет, Люсинда, молчи… Теперь говорить буду я, - смакуя каждое слово, шипела фея, намеренно не торопясь лишать жертву жизни.       Джессика интуитивно подалась вперед, чтобы защитить девушку, но, встретившись с предостерегающим взглядом Тинкер-Белл, невольно замерла. - Я столько раз представляла себе этот момент, но всю жизнь мечтала задать один вопрос. Лишь один единственный вопрос… За что? За что ты меня так возненавидела, Люси? За то, что Рафаэль выбрал меня? Но это же глупо!       Джессика изумлённо дернула бровью, пару раз Тинк вскользь упоминала о Рафаэле, говорила о желании отомстить ему, но никогда не рассказывала о Люсинде, о своём настоящем субъекте мести и поэтому слышать то, что подруга Тинкер-Белл, как оказалось, питала чувства к её возлюбленному, оказалось немного удивительно, словно это был тот самый недостающий элемент мозаики, завершающий всю картинку. При обычных обстоятельствах эта сцена показалась бы Таре немного мелодраматичной, если бы она была зрителем в кинотеатре. Но не теперь. Жизнь Люсинды действительно висела на волоске, да и самой Тинкер-Белл. Кто же сможет жить после осознания того, что он - убийца? Сама мысль о том, чтобы отнять у человека жизнь, даже у самого подлого, внушала Джессике немыслимый страх. Но Тинк была настроена решительно. Её, казалось, совершенно не волновали никакие моральные правила. - Я... Мне жаль, - выдавила Люсинда, насколько ей это позволило ледяное лезвие.       Неживую тишину внезапно разразил захлебывающийся сумасшедший и до ужаса искренний смех. Но даже не взирая на все безумие, отчаяние и безысходность, скрывающиеся в этом диком хохоте, он все равно был звонким, и отчего-то Джессика задумалась, насколько говорящее имя было у её обладательницы. - Жаль? Тебе жаль? - истерический смех прекратился и на его место пришла ледяная и удивительно спокойная ненависть. - А тебе было жаль, когда ты предала меня? Когда так жестоко подставила? Когда ты лишила меня крыльев? - Да! - отчаянно выкрикнула Люсинда, так громко, что Джессика невольно пошатнулась, - Да, мне было жаль! Мне было жаль с самого того момента, как я тебя предала, я жалела об этом всю жизнь! И я искала тебя. Искала тебя в стольких мирах, Тинк! Потратила на твои поиски все время и силы! И теперь я пойму, если ты не сможешь простить меня, если захочешь убить… Я хочу только, чтобы ты знала: я искренне раскаялась в своем предательстве и если бы я могла вернуться назад во времени и изменить содеянное мной… Я бы не задумываясь сделала это.       У Тинкер-Белл во взгляде едва-заметно пронеслась тень сомнения, которую фея тут же искусно скрыла. Все-таки годы общения с Пэном не прошли бесследно. Поведение феи стало идентичным ему. Люсинда смело развернулась к Тинк, которая все еще не выпускала из тощей ладони кинжала и положила руки ей на плечи, заглядывая в глаза, отчего светловолосая сначала опешила, а потом беззвучно возмутилась. - Поверь, больше всего на свете я хочу исправить то, что натворила. Знаю, наши отношения уже никогда не будут прежними, ничего уже не станет прежним… Но позволь мне хотя бы попытаться загладить свою вину, - умоляла Люсинда, с искренним раскаянием глядя в глаза Тинкер-Белл. Она выглядела такой мучительно-беспомощной, совсем не похожей на ту загадочную и уверенную в себе фею, с которой Джессика познакомилась буквально около пары часов назад.       Сначала Тинк смотрела в давно забытые глаза подруги, словно зачарованная, не имея сил и воли отвести испуганного взгляда. Но потом, сморгнув, фея внезапно пришла в себя и грубо оттолкнула Люсинду, выставляя кинжал вперед, предостерегая. Женщина понимающе отступила, позволяя теперь высказаться Тинкер-Белл. - Ты думаешь, я поверю, что ты прибыла на этот остров, чтобы загладить свою вину передо мной? О, Люсинда, неужели ты полагаешь, что я настолько наивна? Нам обеим прекрасно известна цель, с которой ты сюда явилась. Ваша ненаглядная королева умирает, - Тинк ядовито выплевывала слова, а её голос стал резче и звонче, - и спасти её может лишь эта злополучная пыльца, которую ты так изощренно пыталась выудить у меня! И только теперь, когда понимаешь, что от ответственности передо мной тебе не убежать, ты с невинным видом пытаешься вызвать жалось к себе! Надавив на мои чувства!       Люсинда терпеливо слушала её, а когда Тинкер-Белл закончила и чуть не закашлялась от сорванного голоса, сделала неуверенный шаг вперед. - Ответственности перед тобой? - усмехнулась она, хотя в серьезном взгляде голубых глаз не было и намека на усмешку, - Умоляю тебя, Тинк! Мы обе знаем, что уничтожить меня не так просто. А то, что ты полезла на меня с кинжалом доказывает, что у тебя нет ни грамма магии. Даже при всей твоей уверенности, тебе не тягаться со мной, мы обе это понимаем. Как и понимаем то, что моей целью была вовсе не пыльца, - ответила Люсинда мягче.       Джессика на секунду вспомнила слова Питера о том, что Тинкер-Белл могла быть очень опасна в гневе. Даже без магии. Как же, наверное, он был разочарован. Фея, конечно, пыталась оставаться верной своей мстительной натуре, однако то, как её уверенность и холодность медленно покрывались трещинами, которые становились все длиннее и глубже с каждым словом Люсинды, было заметно ровно также, как и её страх нового предательства, разрастающийся не менее быстро. - То есть ты утверждаешь, что все это был лишь искусно составленный тобою план? - съехидничала Тинк, а Люсинда уверенно кивнула, ни на секунду не сомневаясь в твердости и справедливости этого суждения. - Именно. Прости меня, Джесси. Я сразу поняла, что ты не сможешь скрыть от подруги нашу сделку, хотя ты очень рьяно желаешь покинуть это место. Слишком уж хорошо я знаю Тинкер-Белл, которая непременно заподозрила бы неладное. У меня было несколько предположенных путей, по которым действие могло бы развернуться, и все они вели меня к встречи с тобой, Тинк. Однако я и предположить не могла, что ты, Джессика, разболтаешь ей обо мне сразу, - усмехнулась фея, поправляя капюшон, а потом снова обратила взгляд к Тинкер-Белл, - Я просто желаю вернуть свою подругу, Тинк… Поверь мне, прошу тебя. Ты ведь можешь все изменить, вернуть нефритовую пыльцу на законное место, разве не для этого ты прибыла на остров? Не для того, чтобы получить второй шанс?       Тут лицо Тинк исказилось в гримасе отвращения и возмущения. - Изменить? Вернуть пыльцу на место? Да ты хоть знаешь, что произошло, когда я пыталась вернуть эту проклятую пыльцу на место? Как вообще ты можешь говорить о вторых шансах? - почти кричала Тинкер-Белл, а Люсинда изумленно распахнула глаза, что заставило Тинк снова залиться в диком хохоте, - О, Господи! Прошу тебя, только не надо делать вид, будто тебе ничего не известно! Когда я достаточно окрепла, чтобы вернуться, я вернулась. С нефритовой пыльцой. Только меня снова выгнали, а потом стали разыскивать, потому что совет двенадцати миров решил, будто я нарушила закон и использовала пыльцу в своих целях! - вспылила Тинкер-Белл, а Люсинда стояла и терпеливо, но изумленно слушала её, а Джессика вообще не решалась вмешиваться. - Я столько лет потратила на то, чтобы в одночасье… Вся моя жизнь окончательно сломалась, - голос Тинк уже надорвался, поэтому она стала говорить совсем тихо и сипло, уже даже не пытаясь подавить слезы. - Я все это время скиталась по мирам в твоих поисках, а ты… Боже мой, Тинк! Если бы я только знала! - фея закрыла ладонями лицо, качая головой. - То что, Люсинда? - горько кинула Тинкер-Белл, поникнув и уставшим невидящим взглядом рассматривая узоры на алом плаще собеседницы.       Люсинда снова осмелилась подойти к Тинк и на этот раз она крепко обняла её. Зеленая сначала дернулась от негодования, но даже не стала сопротивляться, лишь безучастно стояла. Как безвольная кукла, будто не замечая здесь никого, кроме её самой. - Я бы раскаялась! - тихо произнесла Люсинда, еще крепче прижав к себе фею, обида которой медленно, но безостановочно разрушалось, что очень пугало и досадовало Тинк, ведь она годами вынашивала план мести.       Фея много лет прожила, питая себя жаждой расправы и теперь она направлялась на эту поляну, полная уверенности, что не испытает по отношению к предательнице ничего, кроме некой мрачно веселой иронии. Но теперь вся твердость и уверенность Тинкер-Белл просто разбились на сотню осколков, и это пугало её. Люсинда же еще крепче обняла фею, окропляя слезами её плечо. - Я бы убедила их в том, что ты не виновна! Мы обе знаем, что это дело рук Рафаэля, вместе мы могли бы доказать это. Ты и я! И мы все ещё можем, Тинк. Я знаю, как Голубая принципиальна, однако она не бессердечна и способна нас понять. Если это потребуется, я разделю наказание с тобой. Нашей дружбе больше ничто не будет способно помешать. - Тинк… - внезапно в разговор вмешался неуверенный голос, а феи обернулись, с удивлением взглянув на Джессику, которая все это время тихо стояла в стороне и безмолвно наблюдала, - я не знаю, сколько вы уже знакомы с Люсиндой… Но что-то подсказывает мне, что ваша дружба намного старше меня, - девушка немного неуверенно, но решительно подошла к Тинк и положила руку ей на плечо, как это недавно сделала Красная. - Я понимаю, что Люсинда предала тебя. И предала жестоко. Но… Возможно, не стоит так слепо доверять своей жажде мести? - Джессика не отводила взора от глаз подруги, но Тинк на секунду бросила мимолетный взгляд на Люсинду. - Не думаю, что ваша многолетняя дружба могла быть нарушена за один вечер без постороннего вмешательства. - Джессика не много знала об истории этих двоих, но сообразить, что когда-то они были лучшими подругами, не составляло труда, однако об остальном девушка могла только догадываться. Однако судя по понимающим взглядам Тинк и Люсинды, догадки Джессики были верны, поэтому она продолжила, - Ты же понимаешь, что это Рафаэль настроил Люсинду против тебя, кому как не тебе знать, насколько просто поддаться его влиянию? - Да, я знаю, что без влияния Рафаэля тут не обошлось, но она предала меня! И даже то, что все это было искусно спланировано магом-манипулятором, не освобождает её от ответственности! - негодовала Тинкер-Белл, указывая кинжалом на Люсинду, хотя была уже вот-вот готова простить её. - Нет, не освобождает. Но ты только посмотри на нее. Она проделала такой путь, разыскивая тебя, жалея о содеянном, а теперь почти на коленях стоит перед тобой и раскаивается. Сейчас ты остро настроена против Люсинды, но в этом и заключался его план. Неужели ты позволишь этому сойти ему с рук?       Тишина окутала поляну, погрузила всех в глубокие раздумья. Тинк задумчиво смотрела в глаза Джессики, а молчание, казалось, длилось целую вечность. В конце концов Тинкер-Белл, наполненная противоречиями, перевела тяжелый взгляд на Люсинду и с надеждой посмотрела ей в глаза. - Ты и вправду жалеешь? - спросила она печально гладя в глаза феи, а та слабо, но уверенно кивнула, - Хорошо. Я услышала тебя. И постараюсь помочь. Но я не могу простить тебя так быстро, ты ведь понимаешь.       Люсинда просияла от счастья и уже собралась кинуться с объятиями к подруге, но та отступила на шаг и слабым жестом попросила не дотрагиваться до нее. Красная понимающе кивнула и тоже отступила. Ненависть и боль - единственное, что осталось у Тинк, долгое время они были неотъемлемой частью её существования, предметом мыслей и надежд. Ей было необходимо время. И Люсинда была готова дать столько, сколько потребовалось бы. Джессика растянулась в улыбке и с благодарностью посмотрела на подругу, ведь теперь у нее снова появился шанс покинуть остров. - Только… - взгляд Тинкер-Белл внезапно немного поник, она вынула из-под шарфа небольшую склянку, обмотанную плотной ниткой, висящей на шее, и показала её содержимое на свету, - Только с пыльцой у нас есть небольшие проблемы. - Джессика подошла ближе и всмотрелась в серую пыль, больше напоминающую прах, в котором лишь изредка, едва-заметно поблескивали зеленые песчинки. - Вера потихоньку угасала, и пыльца закончилась, а то, что вы видите - лишь остатки. И они даже не сияют, вряд ли теперь пыльца может принести хоть какую-то пользу, - огорченно вздохнула Тинк, а Люсинда, пусть и была разочарованна, все равно уверенно улыбнулась. - Неважно, что пыльца закончилась, если честно, она меня совершенно не интересует. Я уверена, что существует еще какой-нибудь способ исцелить королеву. Главное то, что ты меня простила. Так давай вернемся и вместе возродим твое чистое имя, вернем тебе крылья и докажем всем то, что твоей вины в тех ужасных событиях нет, - радостно воскликнула Люсинда, а в глазах Тинк снова проскользнула тень сомнения, которая не скрылась от проницательного взгляда Джессики.       Тинкер-Белл ни раз рассказывала ей о том, что вся магия существует за счет веры и что одна только вера может творить необыкновенные вещи. Девушка часто слышала от нее подобное, но настоящее понимание пришло к ней только сейчас. Внезапно и неожиданно Джессика увидела правду, такую очевидную и простую, она всегда была на поверхности, перед глазами, нужно было лишь приглядеться. Девушка поддалась внезапному порыву и тут же подошла к фее, сжав её ладони в своих руках. - Я знаю, что тебе тяжело, - прошептала она с ликованием в голосе, что немного насторожило Тинкер-Белл, - но ты научила меня не терять надежду. Ты говорила мне, что вера творит чудеса. Так поверь в себя, Тинк. Как я в тебя верю.       Люсинда с непониманием смотрела на то, как светилась Джессика, которая прожигала взглядом глаза Тинкер-Белл так, будто пыталась внушить ей свои мысли. Внезапно в руках у феи что-то заискрилось. Джессика отступила, а Тинк удивленно разжала одну ладонь. Люсинда ахнула, Джессика обрадовалась, а Тинкер-Белл с изумлением уставилась на склянку, в которой медленно ожила и засияла нефритовым оттенком пыльца. Сейчас глаза Тинк наполнились таким детским восторгом, счастьем и благодарностью… Джессика впервые видела такую радость на лице подруги и она несомненно тронула её.       Но торжественная минута радости оборвалась также внезапно, как и началась. Склянку окутала зеленая дымка и через секунду она исчезла из рук Тинкер-Белл. Люсинда, Джессика и Тинк с неверием уставились на то место, где только что находилась пыльца, но её и след простыл.       В тени показался Пэн, который небрежно облокотился о дерево и с беспечной улыбкой на лице оглядел присутствующих, переведя взгляд на сверкающую склянку, крепко зажатую её в руке. Первой дар речи обрела Джессика: - Что это значит? - с непониманием и нарастающим гневом спросила она.       Люсинда не менее обескураженно перебегала взглядом от склянки к зелёным глазам Питера, и только Тинк, взгляд которой стал настолько разочарованным и исполненным ненавистью, казалось, понимала, в чем дело. - Что он тебе сказал? - тихо процедила она, сжав руки в кулаки и стиснув зубы.       Тинк заметила, с каким превосходством и самодовольством Пэн переглядывался с растерянной Джессикой, и сразу поняла, в чем дело. Такой взгляд короля Неверлэнда давно был ей знаком и он всегда указывал на его победу в очередной «игре», в процессе которой мальчишка обвел кого-то вокруг пальца. Зачастую жертва сего искусного манипулятора чувствовала себя жестоко подставленной. Наверное, это было любимое занятие Питера - манипулировать людьми, создавать иллюзию свободы или правильного пути, а потом, когда человек полностью переходил в его доверие - жестоко подставлять, доказывая таким изощренным образом собственное превосходство. - Что он тебе сказал? - уже громче повторила фея, а Джессика наконец сообразила, что вопрос был адресован ей, а потому встрепенулась, переведя взгляд на спину подруги, которая, казалось, от гнева прямо на глазах разорвется на множество маленьких кусочков и уничтожит всех находящихся на поляне, - Это он заставил тебя возродить пыльцу? Он объяснил, как это сделать? - Я ничего не объяснял, - с невинным видом произнес мальчишка. - Он ничего не объяснял! - выпалила Джессика и только спустя секунду поняла, что сделала это не по своей воле. - Я лишь слегка подтолкнул, - невинное выражение лица Питера вмиг сменилось на коварное и он с обыденным видом вынул из-за спины что-то красное.       Девушка сглотнула, почувствовав липкое ощущение смеси страха и тошноты. Глаза Тинк округлились и стали настолько большими, что Джессике показалось, будто они вот-вот выпадут.       Тут в разговор вмешалась Люсинда, которая не могла больше просто стоять в стороне и наблюдать за победным настроением Питера Пэна. В конце концов, им троим не было выгодно, чтобы пыльца оставалась у него в руках. - И что ты собираешься делать с пыльцой? - осведомилась она, почти сумев скрыть волнение в голосе.       Питер посмотрел на нее сперва так, будто впервые заметил. Но потом он также хитро оскалился. Ему все это время было прекрасно известно, что некая фея прогуливалась по его острову. Но Пэн не спешил развеивать иллюзии этой особы о том, что её перемещения остались незамеченными, поэтому он просто использовал "гостью" в своих целях. - О, вам наверняка известно, что магия, питающая остров слабеет. А это значит, что я слабею вместе с ней. Но у этой пыльцы есть одно необыкновенное свойство, - Питер многозначительным взглядом посмотрел в глаза Люсинды, а следом встретился с взором Тинкер-Белл. Джессике казалось, что сама она была единственным человеком, не понимающим, о чем речь. Это заставляло её чувствовать себя лишней - неуютное отвратительное пугающее ощущение. Хотя как в такой ситуации вообще можно чувствовать себя иначе? Тем временем Питер продолжил короткий рассказ: - Эта пыльца дарует вечную юность. Вам ведь прекрасно известно, почему на острове никто не взрослеет. Так вот теперь пораскиньте мозгами и прийдите к выводу, что же случится, если пыльца иссякнет окончательно. - Твои годы наверстают свое, - с пониманием ответила Тинк, хотя злость ни на секунду не прекратила закипать у нее внутри. - Благо, я нашел способ возродить магию вечной юности в Неверлэнде и при этом уничтожить зависимость от треклятой пыльцы. Раньше я и не подозревал о той мощи и власти, которой наделяет даже маленькая крупинка волшебной пыли, а потому бездумно истратил её еще в первое столетие пребывания на острове. Но теперь я впитаю её магию в себя и она сделает меня в стократ сильнее, - с восторгом и гордостью сообщил Пэн, перепрыгивая с ноги на ногу от нетерпения и самодовольства, - Ох, простите, - он приложил руку к сердцу с наигранным сожалением на лице; все-таки, в актерском мастерстве ему не занимать, - Я бы с удовольствием помог вашей несчастной королеве. Но, увы, у меня свои цели.       Пэн явно наслаждался досадой, презрением и подавленностью на лицах девушек, однако внезапно вспомнил кое-что очень важное. - Но я не настолько немилосерден, - усмехнулся он, обращаясь теперь лишь к Джессике, - Я, конечно, не самый благовоспитанный мальчик, но своему слову верен. Я обещал подарить шанс покинуть остров. Это очень дорогая услуга, но ты, Джесси, безусловно сумела её оплатить. Пусть и не совсем по своей воле, - Тинк крепко зажмурилась, не желая слышать его, а Джессика ощутила теплую, но такую хрупкую предательскую надежду, которая тут же сменилась больным уколом вины, - Безусловно, я сдержу свое слово. И я настолько доволен исходом событий, что даже проявлю еще большее милосердие. Я дам этот шанс любому, кого ты выберешь, - Все внутри девушки закрутилось от радостного предвкушения, но она сознательно подавила эти чрезмерные положительные эмоции. Ей было прекрасно известно, насколько Пэн вероломен. И в его излишней щедрости явно был какой-то подвох, - Но покинуть остров сможет лишь один из вас, - И в этот момент та самая надежда разбилась на множество мелких кусочков, а на её место пришло осознание того, что девушка проиграла. Снова. Абсолютно все положительные эмоции улетучились, а на их место пришло лишь всепоглощающее разочарование. Она не могла покинуть это место с пониманием, что оставила здесь других людей, которые доверились ей и которых она подвела. - Ты просто… - от возмущения и досады девушка не могла вымолвить и слова, горло будто сжали тиски, не пропуская в легкие даже кислород. Глаза Питера переполнились эйфорией и каким-то мрачным, почти безумным удовольствием. - Кто? - прошипел он, поглощая взглядом её всю целиком. Он питался негативными эмоциями, и, наверное, никогда не смог бы насытиться, страдания людей опьяняли его и заставляли чувствовать неутолимую жажду. Ему всегда было и будет мало чужой боли. - Ты такой подонок, - сквозь зубы процедила девушка и закрыла глаза: она не могла выносить даже его образ.       Поляну окутала тревожная тишина, а Джессика так и не решилась открыть глаз. Даже когда почувствовала чье-то присутствие, совсем близко, буквально в миллиметре от неё самой. Она слышала, как Питер громко втянул воздух, будто пытаясь насытиться той ненавистью, которая исходила от нее, почувствовала, как кто-то специально выдыхает смрадный воздух прямо ей в лицо, чтобы разозлить еще сильнее. Адское дыхание… Она не открыла глаз даже когда услышала пронзительный жестокий мальчишеский смех, от которого хотелось закрыть уши и забиться в угол. Джессика распахнула веки лишь тогда, когда послышался чей-то отчаянный возглас. - Нет! Ничему из того, что ты сказал не бывать! - воскликнула Люсинда и спустя мгновение её ладони засияли красным светом. Яркий луч резко пронзил место, где секунду назад стоял и заливался диким хохотом Питер, рассеивая зеленую дымку.       Смех не прекращался ни на секунду, хотя его обладателя нигде не было видно. Небо потемнело, слишком резко наступила ночь. Поднялся сильный ветер, вой которого надрывал дикий хохот, заставляющий кровь стыть в жилах. Девушка, как и феи, закружилась на месте, ожидая внезапного нападения с любой стороны, а беспощадный смех становился все громче, отдаваясь тягучей болью в каждой клеточке тела. Джессика словно переживала самый первый день своего пребывания на острове, когда Пэн заставил её спасаться бегством от безумных потерянных, спустив их с цепи, словно охотничьих собак. Наконец из непроглядной тьмы появились два ярких зеленых глаза, прямо перед лицом Люсинды. Та пронзительно закричала, оглушив своим безумным криком, казалось, всех существ, находящихся на острове.       Ветер стих, погода успокоилась, а смех прекратился. Девушка и Тинк пришли в себя и зрелище, которое они узрели, повергло их в ужас.       Люсинда стояла на коленях на земле, впившись в волосы ногтями и кричала, невидящим взглядом уставившись в никуда. Тинк подбежала к ней и обхватила мертвенно-бледное лицо феи дрожащими руками, пытаясь привести её в себя. В эту минуту она забыла о любых разногласиях, чувствуя лишь бесконечное беспокойство за родного человека, пусть этот человек когда-то и предал её. Джессика резко обернулась к Питеру, появившемуся в едком зеленом дыме недалеко от них. - Что ты наделал? - завопила она так громко, что голос сорвался, а горло начало ужасно саднить. Буря эмоций одолевала девушку, а беспечная улыбка Пэна, безнаказанность его действий просто толкнули её за черту самообладания. - О… Я всего-лишь забрал у нее магию. Удивительно, на что способна даже горсть нефритовой пыльцы, не правда ли?       Джессика уже ощущала знакомое покалывание и пальцах, она каждой клеточкой тела чувствовала, как весь негатив, переполнявший её, готов был вот-вот вырваться наружу, как тонкая незримая стена, не позволявшая девушке потерять контроль, трещала по швам. Она ощущала, как магия переполняла её тело, слишком мощная, слишком неконтролируемая. Девушка в панике вспомнила о том, как Пэн сам учил её предотвращать непоправимые последствия, которые Джессика с легкостью могла причинить из-за потери контроля. Но за все время, проведенное на острове, девушка впитала слишком много волшебства, теперь масштабы урона, который она вот-вот должна была нанести стали бы неописуемы. Но предотвратить выброс магии Джессика сейчас уже точно не могла, поэтому оставалось лишь сосредоточиться на одном объекте, чтобы уменьшить опасность настолько, насколько это было возможно. Ненависть, злость и обида брали верх над трезвым рассудком, поэтому девушка направила всю свою энергию именно на Питера. Не в силах больше сдерживать внутри себя эту инородную материю, девушка закричала, выпустив её наружу, как когда-то, но из самых последних сил пытаясь сосредоточиться только на Пэне, чтобы самый мощный удар обрушился на него и никто больше не пострадал. Кроме него...       Сначала девушка чувствовала себя так, будто бы все, что находилось в ней, включая в себя как плоть, кровь, так и душу, покидает её вместе с магией. Отсутствие опыта сделало этот процесс невероятно мучительным, но все эти ужасные мгновения продлились не дольше пяти секунд. Яркая вспышка озарила поляну и незримая волна прокатилась по острову. В глазах потемнело, девушка перестала слышать и ощущать пространство вокруг себя, она не чувствовала земли под ногами, а глаза все еще застилали яркие пятна, оставшиеся от вспышки. В конце концов Джессика услышала, как кто-то звал её по имени, буквально выкрикивая его, но так тихо, будто этот человек находился очень далеко. - Джессика! - раздалось уже громче и гораздо, гораздо ближе. Яркие вспышки перед глазами начали рассеиваться, и девушка увидела обеспокоенное лицо Тинкер-Белл, наклонившейся к ней. - Джессика! - крикнула она еще раз, тряся её за воротник, только теперь девушка пришла в себя и поняла, что ничком лежит на земле.       Голова все еще болела, а в ушах до сих пор звенели отголоски крика и безумного смеха, но девушке удалось подняться на ноги и увидеть в другом конце поляны тело человека, распластавшегося по земле… Питер! - Что... Тинк, что происходит? - пролепетала она, с неверием оглядывая лежащего без сознания Пэна. - Ты обезвредила его, - произнесла фея, которой, судя по её состоянию, тоже немало досталось. - Сделала тоже, что и он со мной - отняла его магию, - сказала Люсинда, которая внезапно выпрямилась и снова приобрела дар речи, хотя все еще подрагивала с безумным взглядом.       Она подошла к телу Питера и подняла с земли сердце Джессики, резко вставив его ей обратно в грудь. Девушка вздрогнула, но никак это не прокомментировала, упрекнув себя в том, что никак не могла прекратить удивляться каждой новой магической мелочи. Лишь теперь она почувствовала, насколько неполноценно ощущала себя без сердца. Девушка повернулась к Люсинде и благодарно кивнула, заострив внимание на происходящем. - Отняла магию? Но как такое возможно? - Джессика еще раз обежала взором тело Питера и снова повернулась к обеспокоенной Люсинде, - я же никогда не делала этого раньше. - Похоже, что ты хранитель, Джессика, - выдала фея, что заставило Тинкер-Белл удивлённо вскинуть брови. - Я... Кто? - изумлённо переспросила девушка. - Хранитель, - повторила Тинк твёрдым голосом, - Это маг, который может не только владеть волшебством, но и вбирать в себя огромное его количество извне. Неопытные маги могут делать это неосознанно, но этому искусству можно обучиться, и тогда волшебник становится способным намеренно впитывать в себя чужую магию, - объяснила фея, но выражение её лица было обеспокоенным и сожалеющим. - Другими словами, Джессика, ты - бездонный сосуд для волшебства, - сказала Люсинда с не менее обеспокоенным видом. - Только... В магических мирах такие способности не считаются положительными, - робко произнесла Тинк, а Джессика будто почувствовала весь дискомфорт, который теперь испытывали феи, находясь рядом с ней. Она видела, с каким опасением они смотрели на неё, будто на зверя, который мог вот-вот накинуться на них и растерзать в клочья.       Более того, девушка сама начала воспринимать себя именно так. Кроме этого она ощутила всю ту необузданную энергию, бушующую в ней, от которой хотелось избавиться любым способом, Джессика чувствовала себя переполненной бочкой, которая вот-вот должна была лопнуть от неконтролируемой магии, текущей по венам. - Ладно... - дрожащим голосом произнесла девушка и закрыла глаза, собираясь с мыслями. Времени на разговоры и вопросы было катастрофически мало, а точнее, его вообще не было, поэтому девушка решила заострить внимание на более значимой проблеме, - Что будем делать дальше? - она неопределенно указала рукой в сторону лежащего без сознания Питера. - Пэн сейчас не в состоянии контролировать перемещения на острове, путь из Неверлэнда открыт, нам лишь необходимо покинуть этот мир до его пробуждения. Пока он не пришёл в себя и не уничтожил нас всех, - поежилась Люсинда, а Тинк поникла. - Но как мы сделаем это? В тебе ни грамма магии, а Джессике использовать волшебство сейчас небезопасно. К тому же у нее нет опыта, она просто не сможет преодолеть такое расстояние, - простонала Тинкер-Белл и усталым жестом прикрыла лицо ладонью.       Тут Джессика вспыхнула. - Я знаю, как! - почти крикнула она и подскочила на месте, лихорадочно сорвав я с шеи пиратский медальон, который принес ей столько проблем, - Несколько дней я пробыла на корабле с пиратами. И заключила с капитаном Крюком сделку. Я должна была достать этот медальон для него, а он взамен поклялся помочь мне сбежать с острова. Он наверняка может путешествовать между мирами! - выпалила девушка, чуть ли не задыхаясь от переполняющих её эмоций, Тинк лишь удивленно на нее посмотрела. - Я-то думала, ты от депрессии решила заморить себя голодом в джунглях, - попыталась пошутить Тинкер-Белл, но настороженный взгляд выдавал её волнение. - Сейчас не время вдаваться в подробности. Если у капитана есть доступ к лазейке между мирами, необходимо попасть на корабль, - заметила Люсинда, а девушка еще раз посмотрела на Питера. - Но как? - прошептала она, не отрывая взгляда от его застывшей фигуры.       Свет молодой луны слабо освещал лицо Пэна, застывшее, словно окаменевшее. Он будто бы просто спал. Но несмотря на безмятежное выражение лица, сейчас Пэн был как никогда опасен. Ей казалось, что он вот-вот очнется и яростно распахнет зеленые глаза. Одна лишь мысль о том, насколько, должно быть, окажется разгневан Пэн, когда прийдет в себя, поймет, что с ним случилось и кто в этом виноват, внушала леденящий кровь ужас и неприятным ощущением стягивала легкие. А ведь это могло произойти в любую секунду.       В задумчивом взгляде Джессики внезапно зародилось нечто новое - надежда. Она широко распахнула глаза и уставилась на Тинк. - Тинкер-Белл! - вскрикнула Джессика и подбежала к испуганной фее, схватив её за запястья, - она перенесёт нас. - Что? Ты в своём уме? - недовольно брякнула Тинк и отняла руки, как ошпаренная, - Если бы у меня осталась хоть капля магии, меня бы уже давно не было здесь! - Но ведь Неверлэнд - творение людской веры. Посмотри, что ты сделала лишь за счёт своей веры в себя, Тинкер-Белл. Ты видела, что из себя представляла эта пыльца, - Джессика подошла к телу Питера и подняла с земли тускло сияющий слабым зеленым светом пузырек, - Эта пыльца была лишь прахом. И я готова спорить, что на протяжении многих лет. Но стоило тебе лишь на секунду поверить… Твою магию не отняли, Тинк. Она всегда была с тобой. Тебе нужно лишь поверить в это. - Но я… - Никаких но! - уверенно перебила девушка, - Времени нет, ты - наша последняя надежда, Тинк. Ты столько лет провела в диких джунглях, жалея себя! Неужели тебе не надоела твоя беспомощность? Что ты хочешь, Тинкер-Белл? Продолжать свое бессмысленное существование на вечном острове, медленно тлея в душе до конца дней? Или показать, наконец, что ты еще что-то значишь? Что ты не сломленная, затравленная, несчастная девушка! Что ты еще не падшая фея. - Закончила свою проповедь Джессика, сурово и непреклонно глядя в испуганные глаза Тинкер-Белл, в которых помимо удивления и гнева от прямолинейности и колкости девушки таилась едва заметная, так долго дремлющая у феи в душе… надежда.       Сперва она пыталась отвернуться, не желая слушать то, что говорит Джессика, не желая слушать правду. Но девушка твердо стояла на своем. В конце концов… Тинк вдруг почувствовала себя другим человеком, она будто увидела всю свою захудалую жизнь в другом свете; понимание того, насколько жалкой она стала, столько лет потратив лишь на оплакивание своей несчастной участи, действительно медленно сгнивая в ветвях вековых деревьев, обрушилось на нее мощной волной. Оно стало таким открытым и очевидным, как ясное дневное небо! В данный момент Тинк охватила неописуемая ярость к себе самой, к тому, во что фея позволила себе превратиться. И теперь она всей душой желала изменить это, и девушка впервые за долгие годы действительно поверила в свои силы.       Резко сорвавшись с места, фея порывисто выхватила пузырек с пыльцой из ладони Джессики, а тот, лишь попав к фее в руки, вспыхнул ярким нефритовым светом, заставив Люсинду с Джессикой зажмуриться от ослепительного зеленого свечения. Девушка внезапно почувствовала, как земля уходит из-под ног, а спустя секунду, когда она вновь открыла глаза, обнаружила, что все трое находятся уже не в лесу, а на судне, среди изумленных пиратов. Ошеломленная Люсинда с удивлением оглядывала небритые багровые от рома и солнца лица морских разбойников, а Тинкер-Белл, которая все еще не могла поверить в происходящее, с радостным удивлением на лице глядела на зеленые песчинки, поблескивающие на самом дне стеклянного сосудика.