Killer Smile

      Кто додумался фаршировать оливку красным перцем?       Это совершенно разумный вопрос, не дающий Стайлзу покоя уже последние десять минут, и на который до сих пор не было найдено приличного ответа. По большей части потому, что он понятия не имеет, почему кто-то в здравом уме занимается тем, что запихивает в оливку один лишь красный овощ просто, чтобы она выглядела… как? Более красочно? Необыкновенно аппетитно? Сексуальнее?       Это, типа, фаршируя их, пищевая промышленность тонко намекает, что обычные зеленые оливки недостаточно вкусные, чтобы достичь вершины самим по себе, что они слишком неинтересны, чтобы обращать на них своё внимание, и поэтому нужно что-нибудь красненькое, чтобы немного их приукрасить, добавить, так сказать, перчинку. Что, эй, не очень-то вежливо. Спасибо конечно, но оливкам не нужен красный перец, чтобы помочь им сиять гребаной сверхновой в огромном и бесконечном продуктовом небе.       — Ты, должно быть, чувствуешь себя жертвой, — бормочет Стайлз оливке, поблескивающей в его бокале сухого Мартини. Она уставилась на него в ответ, не впечатленная рыцарским негодованием парня. Он вздыхает, крутя бокал в руке, и секунду смотрит на яркую, кристально чистую бултыхающуюся жидкость в нем, прежде чем отхлебнуть.       Терпкий на вкус напиток слегка ласкает язык Стайлза, и он быстро сглатывает, удобнее усаживаясь на барный стул и ёрзая на нем задницей, обтянутой безумно узкими джинсами. Он почти слышит, как его яйца ноют в отчаянии, как они клянутся вести себя хорошо всю свою волосатую жизнь, если только Стайлз сжалится и позволит им дышать. И это, понятное дело, ещё одна чертовски веская причина ненавидеть факт того, что он должен быть здесь.       Этот вечер пятницы в клубе довольно спокоен, однако на танцполе по-прежнему полно людей: высоких, скользких от пота тел, движущихся в ритме музыки, которых стробоскопы делают похожими на бабочек, танцующих меж фейерверков. Стайлз откидывается назад, положив локти на барную стойку, отчего его белая рубашка натягивается на груди, очерчивая каждый изгиб: от плоского живота до еле заметных горошин сосков. Он облизывает губы и ждет.       Проходит не так много времени, как мужчина, одетый в светло-серый костюм, скользит на барный стул около него. Слишком плавно и неторопливо, чтобы остаться незамеченным.       — Знаешь, — говорит он ровным баритоном, который идеально сочетается с сине-стальным цветом его глаз, — не думаю, что в ближайшее время будет дождь, но… — он игриво подмигивает Стайлзу, а затем будто из ниоткуда вытаскивает ярко-желтый зонтик для коктейля, протягивая его Стайлзу.       Вся эта ситуация настолько банальна, что практически вызывает у Стайлза желание спрятать лицо в ладонях и просто рассмеяться в физиономию этого мужчины. Жаль, что он здесь по работе, а значит — высмеивать глупых людей и их ещё более глупые пикап-фразочки — большое табу. По крайней мере, пока. Никто не говорит, что удовольствие нельзя отложить, верно?       Так что Стайлз улыбается своей лучшей застенчивой улыбкой и пару раз невинно хлопает глазками, просто на всякий случай.       — Разве это не должен быть цветок? — говорит он своим лучшим наивным голоском, принимая маленький зонтик из руки мужчины и при этом случайно касаясь его пальцев.       Мужчина улыбается, обнажая ряд безупречно белых зубов.       — Я думал, ты знаешь, с таким-то симпатичным личиком, — его брови изгибаются, вероятно, пытаясь изобразить поддельное удивление. Внутренний голос Стайлза фыркает, и он подавляет желание прикрыть лицо ладонью, вместо этого выдавливая из себя довольную улыбку. — Нонконформисты [1] сейчас в моде.       Серьезно?       — Нонконформист, — Стайлз пробует, катает слово на языке, давая ему время раствориться в воздухе, прежде чем бросить на мужчину озорной взгляд. — Ты выбрал это слово, чтобы описать себя? — спрашивает он, наклоняясь немного вперед.       Это всего лишь невербальные сигналы, не более. Кто-то выталкивает тебя за границы зоны комфорта, и всё, что тебе нужно сделать — это толкнуть в ответ, отзеркалить их жесты, позволить им думать, что то, что они видят — правда. Что когда твои пальцы прижимаются к их коже, они действительно посылают вспышки тепла прямо к их паху. Когда же твой язык выскальзывает изо рта и облизывает губы, это потому, что ты хочешь попробовать на вкус их губы, слизнуть пот с тела и позволить им прижать тебя, такого открытого, податливого и сладко опьяняющего, к любой доступной поверхности…       — Пожалуй, — мужчина задиристо усмехается, закидывает ногу на ногу и наклоняется ещё ближе, влезая в личное пространство Стайлза. И Стилински понимает, что тот уже на крючке. — А почему бы и нет?       Проходит десять или, возможно, двенадцать минут, прежде чем незнакомец… Грэм, как он сам представился Стайлзу, больше-не-такой-молодой редактор книг, страстно любящий спортивные машины и итальянское вино, и кого он только хочет одурачить, а? Стайлз тоже смотрел «Отпуск по обмену», и он определенно не планирует закончить свою ночь с размазанной по всем своим волосам спермой, а-ля Кэмерон Диаз. Или это был другой фильм? Блять, Стайлз пока ещё не настолько пьян, чтобы выслушивать это дерьмо.       Короче, суть в том, что в определенный момент мужчина кладет руку прямо на бедро Стайлза и требовательно его сжимает, показывая тем самым, что он очень даже не прочь получить от Стайлза приглашение широко распахнуть его покровы и очень близко, очень тщательно осмотреть то, что скрыто под ними.       Игривый, безобидный взгляд — это всё, что Стайлз предлагает взамен. Он не отодвигается, даже не обращает внимания на ладонь, опирающуюся на верхнюю часть его бедра, а просто ведет себя как шлюшка, которой он, собственно, и является, и разводит ноги немного шире, облизывая губы и ожидая следующего шага Грэма.       Вдруг что-то в глазах мужчины становится острее.       — Почему бы нам не поговорить где-нибудь в более тихом месте? — легко озвучивает он своё предложение, подтекст которого остается тихо плавать в воздухе крошечными угольно-черными русалками. Чертовски умные твари, кстати, очень жаль, что они, вроде как, по уровню опасности «безжалостные убийцы», а то Стайлз бы уже сейчас искал убежище среди их вида, а оборотни и выкрутасы их сумасшедшей-банши-у-которой-вечно-месячные идут к черту.       Грэм (или, может быть, Кеннет, Бьорн, Нарцисс. Ах! У Стайлза имеется длинный список имен, которые подошли бы смешному личику этого мужчины) хотя бы ради приличия выглядит очень довольным отсутствием у Стайлза реакции. Принимая это за молчаливое согласие, он ужесточает хватку на ноге Стайлза, превращая её из случайной в собственническую.       — Просто я знаю одно очень хорошее и тихое местечко, — продолжает он своим медово-сладким тоном.       Для Стайлза это то же самое, что услышать от поджигателя: «Ах, как удачно!» — у него чисто случайно в кармане оказалась запасная зажигалка.       На мгновение он задумывается, а не лежит ли в кармане мужчины почти неосязаемым, но тяжким грузом золотое кольцо, потому что он выглядит точно так же, как тот скользкий тип мужчин, который оставляет свою жену ночью одну, ждущую его дома с парой очаровательных малышей, пока он, Грэм, большой нонконформист и лжец, ищет молодых, доступных мальчиков, чтобы трахнуть их в пустых переулках.       Не то чтобы Стайлза волнует, чем занимается этот человек за пределами клуба, разумеется. В конце концов, беспокоиться о жизни клиентов не входит в его обязанности.       Откинув прочь все ненужные мысли, Стайлз облизывает губы и позволяет своим глазам потемнеть, источая похоть, что совсем не в его стиле.       — Конечно, — говорит он, опустив глаза на промежность Грэма, туда, где ткань штанов сейчас натянута вокруг его растущей эрекции, и задерживает взгляд достаточно долго, чтобы этот жест можно было посчитать дразнящим.       То, что происходит дальше — стандартная процедура в деле со случайным перепихоном с кем-то, подцепленным в клубе: Грэм платит за их выпивку — Стайлз все-таки, под определенным ракурсом, заслуживающая уважения шлюха — и потом с безумной скоростью буквально волоком вытаскивает Стайлза из клуба.       Черт, Стайлз едва успевает подмигнуть Нику, бармену, и увидеть, как тот, потешаясь, машет ему в ответ, как его выталкивают в сторону черного выхода. Тело Грэма незримым, но твердым присутствием следует позади него, пока они отдаляются от громкой, грохочущей музыки.       Честно говоря, Стайлза немного раздражает отсутствие оригинальности. Все всегда выбирают запасной выход и, ну правда, если раньше он считал это забавным, теперь он лишь хочет, чтобы парни, цепляющие его, имели немного больше фантазии и, скажем, приглашали трахнуть его в машине. Сейчас это было бы неплохой переменой в скучной рутине Стайлза, добавило бы ему щепотку старого доброго экшна, по которому он так сильно скучает.       Очевидно, Грэм, как и все остальные, слишком нетерпелив, чтобы не залезть Стайлзу в штаны, чтобы держать свои руки при себе. Он подходит к парню вплотную, сжимая пальцами его бедра и удерживая его прижатым к своей груди, пока они идут по тускло освещенному коридору. Щеки Стайлза касаются порывы горячего тяжелого дыхания с алкогольным зловонием, что с самого начала ночи вызывает у него глубокое отвращение и рвотные позывы. Стилински еле выдерживает эту короткую минуту, которая понадобилась им, чтобы пройти к черному выходу.       Когда они наконец вываливаются из клуба, влажный, холодный воздух ледяным бархатом обволакивает лицо Стайлза, пуская по его телу толпы мурашек. Он не поворачивается, когда слышит за своей спиной щелчок закрывающейся двери. Звуки шагов подходившего к нему Грэма отдаются эхом в пустом переулке, словно камушки, падающие в алюминиевую трубу: сухо, громко, стремительно.       — Иди сюда, мальчик, — слышит Стайлз его голос. И когда горячая, потная и блядски омерзительная ладонь Грэма хватает его затылок, Стайлз реагирует на чистом инстинкте.       Если есть что-то, что Эллисон никогда не перестанет повторять ему во время занятий джиу-джитсу, так это то, что Стайлз должен снизить свой центр тяжести и убедиться, что его ноги прочно стоят на земле как во время нападения, так и во время защиты. Если, конечно, в конечном итоге он не хочет упасть на свою задницу, точно олененок, который только учится ходить. Именно так Стайлз и поступает: поворачивается и одним плавным движением захватывает руку мужчины, притягивая к себе, а затем изо всех сил толкает его прямиком к красной кирпичной стене. Из-за удивления Грэма и неожиданности движения Стайлза это получилось легко.       — Какого хрена?! — вопит Грэм, когда Стайлз прижимает его лицо к холодной, твердой поверхности, а затем: — Да ты, блять, издеваешься! — когда в воздухе раздаётся напоминающий иронический смех резкий щелчок наручников, сомкнувшихся вокруг его запястий.       Стайлз даже не заморачивается насчет осторожности. Наоборот, он прижимает свою правую ладонь между его лопатками и буквально вдавливает в грязную стену.       — Ты арестован, мальчик, — шипит он в ухо мужчины. — Тебе стоит вести себя получше.

***

      — Кот в мешке. Повторяю: Кот в мешке.       А после в ушном микрофоне, который Дэнни вручил Стайлзу буквально несколько часов назад, громко и ясно раздается голос Джексона:       — Перестань вести себя как блядский Агент ноль-ноль-семь и тащи свою задницу сюда, Стилински, чтобы я наконец-то смог немного поспать.       — Чертова принцесса, — слышится голос Бойда.       Стайлз не может разобрать ворчание Джексона в ответ на это, наверное, потому что этот уебок закрыл микрофон рукой.       — Ну ты и зануда, — всё же хихикает он в ответ, потому что просто не может упустить случай поиздеваться над Джексоном, даже во время ночного дела.       — Я выпью из тебя всю кровь, если ты сейчас же не притащишься сюда, — отстреливается Уитмор, но в голосе нет и следа злобы, это больше похоже на усталую перебранку.       Стайлз бросает сочувствующий взгляд на старого доброго Грэма — чье настоящее имя на самом деле Бэбкок Уинтерс, что Стайлз узнал из его удостоверения личности. При этом пытался не задохнуться от смеха, потому что, ну, Бэбкок [2] — который стоит сейчас, прислонившись к стене, с закованными в наручники руками и с таким видом, словно ещё не совсем уверен, собираются его убивать или нет. Ну, бросьте, разве Стайлз похож на того, кто заманивает человека в темный переулок, а затем сковывает, чтобы потом зарезать? Не то чтобы он никогда этого не делал, но в тот раз это посчитали в какой-то мере самозащитой. Или стая-защитой. Без разницы, честно говоря.       Он вздыхает, а затем говорит Грэму (Стайлз наотрез отказывается называть его настоящим именем) шевелить булками, подгоняя.       — Я возвращаюсь домой, Джо, — весело бросает он в микрофон, потому что, эй, ему полностью дозволено делать отсылки к «Лесси» [3], когда рядом нет Дерека.       Джексон даже не утруждается ответить.

***

      Темно-синий фургон припаркован всего в половине квартала вниз по улице, и Стайлз со своим арестантом добираются до него всего за пару минут. Дэнни открывает для них заднюю дверь и хватает Грэма за плечо, затаскивая его внутрь, прежде чем отойти, позволяя запрыгнуть в салон Стайлзу.       Когда Стайлз наконец оказывается внутри фургона, его взору предстает Джексон, сидящий перед оборудованием со скрещенными на груди руками и нетерпеливо стучащий по полу ногой, как будто ожидая от Стайлза извинений за опоздание на торжественный ужин или что-то в этом духе. Уитмор даже не двигается с места, чтобы помочь Дэнни, когда тот ведет Грэма к небольшой скамейке и усаживает, пристегивая к металлической балке за его спиной.       Бойд сидит за рулем и как ни в чем не бывало читает газету. Молодец. У Стайлза всегда было ощущение, что даже если нагрянет апокалипсис, то, при условии, что они ещё будут живы, Бойд просто отхлебнет свой любимый Эрл Грей и процитирует кого-нибудь очень умного и жуткого, такого как, скажем, По [4]. Или Дерек. Просто потому что в этом весь Бойд. Собственно, тот складывает свою газету и молча заводит двигатель, даже не оборачиваясь, когда Грэм снова возмущается, а его громкий голос отражается от стен фургона и заставляет Стайлза испытать желание ударить его дубинкой в стиле пещерного человека.       — Меня нельзя похищать! У меня дети! — кричит он, выпучив глаза и обливаясь потом от страха. И зарабатывает ещё один жалостливый взгляд, потому что логика у него отсутствует. Капитально. — Я могу заплатить! Сколько вы хотите за то, чтобы меня отпустить? Просто отдайте мне мой телефон и…       — Бога ради, — наконец огрызается Стайлз, — да покажите ему уже кто-нибудь значок! — даже если ехать к штаб-квартире относительно недолго, он не может терпеть эту пытку ни минутой дольше. К тому же, Стайлз почти уверен, что ни Крис, ни Дерек точно не будут счастливы, если они приведут мужчину с кляпом во рту, независимо от того, насколько мило выглядит Стилински в этом шлюховатом наряде.       При виде ФБРовского значка Дэнни Грэм, кажется, немного расслабляется, его тело скрючивается, точно сдутый воздушный шарик, а рот захлопывается с отчетливо слышимым клацаньем. Вконец побежденный.       Несколько минут царит тишина, которую Джексон проводит в беззвучном, но впечатляющем разговоре бровями с Дэнни, а после — уставившись на идиота в наручниках, который сидит прямо перед ним. Стайлз молча наблюдает за своими коллегами, позволяя тихому гулу двигателя заполнить свой слух.       — Пять минут до штаба, — говорит им Бойд. В это же время Стайлз тянется к небольшому столу с оборудованием, чтобы схватить открытую пачку арахисового М&М's. Она точно не принадлежит Джексону, раз он еще не попытался откусить Стайлзу руку. Пока что.       Никогда не угадаешь, что Джексон может выкинуть.       Но прежде, чем кто-нибудь успеет отгрызть какую-либо конечность Стайлза, Грэм, как по волшебству, возвращается к жизни, вскидывая голову.       Ура.       — Что?! — кричит он в сотый раз. Ну, серьезно, это уже начинает порядком надоедать, как заевшая пластинка. — Вы не можете! Я просто был… Знаете, не было похоже, чтобы этот сученыш не давал согласия. Эй! Вы меня слышите? Я требую адвоката!       Так. Блядски. Раздражает.       К счастью, Стайлз, кажется, не единственный, кто считает так же, потому что Джексон расцепляет руки и буквально рычит на парня.       — А мне нужно отполировать свои ногти, — медленно шипит он, одним плавным движением выпуская из кончиков своих пальцев когти. — Не хочешь одолжить мне руку, а? Или, может, ребро? — теперь его губы изгибаются почти в зверином оскале, обнажая два ряда прозрачных смертоносных зубов, опасно поблескивающих в слабо освещенном фургоне.       У сидящего на неудобной скамейке Грэма от ужаса перехватывает дыхание, и он даже перестает шевелиться, как если бы потребность в этом неожиданно растаяла одновременно с внезапно заинтересовавшими его металлическими стенами автомобиля.       Джексон насмешливо фыркает.       — Нет? Очень жаль.       Но когда Дэнни одаривает его пристальным взглядом, потому что «нет, плохой Джексон, мы не должны пугать людей до смерти, даже когда они скользкие придурки, совершенно заслуживающие это», когти Уитмора тут же втягиваются обратно, словно их никогда и не было. Он ударяет Дэнни коленом, что со стороны выглядит, как случайный жест, но Стайлз знает, что это не так.       Пространство вокруг них наконец-то наполняется желанной тишиной.

***

      Счастливое позвякивание дверей лифта, закрывающихся за ним — первое, что заставляет Стайлза осознать, как сильно он устал. Уже два часа ночи, и прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз пил кофе, не говоря уже о том, что ему так и не удалось хоть немного отдохнуть с того момента, как Лидия этим утром вытащила его из постели. Бедная кроватка, должно быть, скучает по Стайлзу, совсем одна в темной безмолвной спальне, пока Стайлз гоняется за преступниками, заманивая их в темные переулки обещанием минета.       Рядом с ним, небрежно прислонившись к зеркальной стенке лифта, стоит Бойд с едва заметной улыбкой, подрагивающей в уголке его губ, пока он что-то набирает на своем телефоне. Стайлз задается вопросом, пишет ли он сейчас Дереку что-то вроде «миссия выполнена» или просто проверяет, не умер ли Айзек каким-нибудь дебильным образом, пока Бойда и Дэнни нет дома, чтобы за ним приглядывать.       Скорее всего, второй вариант, так как однажды Айзек чуть не спалил весь дом, забыв налить воду в кастрюлю, в которой собирался сварить себе макароны. Хоть большую часть времени Айзек и гениальный парень, ведь с ним команда всегда придумывает наиболее эффективную тактику, что уж говорить о его отменном внимании к мелочам, но обычная домашняя рутина — просто не его конек.       Стайлз ухмыляется, а потом понимает, что Дэнни смотрит на него одним из своих фирменных «иногда я задаюсь вопросом, не наполнена ли твоя голова мишками Гамми» взглядов. Они обычно оставляют Стайлза с противоречивыми чувствами, потому что, эй, это было бы просто потрясающе, ведь ему совершенно не пришлось бы больше волноваться о том, что его мозг будет съеден захотевшими внезапно полакомиться зомби.       Его улыбка становится ещё шире, а Дэнни закатывает на это глаза.       И буквально мгновением позже лифт останавливается.       — Увидимся утром, — говорит Джексон, как только двери лифта раздвигаются, открывая взору пустой коридор первого этажа.       — Конечно, — отвечают ему Стайлз и Бойд одновременно. Денни улыбается, ласково похлопав Джексона по плечу.       И только тот собирается выйти из замкнутого пространства с Грэмом на прихвате, как последний бросает на Стайлза возмущенный взгляд. Стилински лишь скалит зубы в нахальной ухмылке.       — Адьё, Шери [5], — мурлычет он и машет мужчине рукой, пока Джексон наконец не вытаскивает его из лифта.       Свет на третьем этаже оказывается почти везде выключенным, когда Стайлз, Бойд и Дэнни на него поднимаются, за исключением открытого пространства, где располагаются ячейки для работников, небольшая кухня и кабинет Дерека.       Везде было на удивление тихо, и Дэнни, как только они вышли из лифта, без единого комментария помахал на прощанье Стайлзу и Бойду рукой, тут же скрываясь в коридоре, который вел в компьютерный зал.       — До сих пор не могу поверить, что вы реально живете вместе, — говорит Стайлз Бойду, пока они пробираются между столами и пустыми мусорными корзинами, направляясь в кабинет Дерека.       — Прошло почти два года, — невозмутимо отвечает Вернон. — И мы не живем вместе. Айзек тоже с нами живет, знаешь ли.       — Конечно живет, иначе он бы уже умер от голода. Этот ребенок не сможет позаботиться о себе, даже если бы от этого зависела его жизнь, что немного напрягает.       Айзек — точное человеческое олицетворение одного из тех миленьких щеночков, которые могут выучить много умных трюков, типа умри или дай пять, а потом свалиться с лестницы, потому что иногда их конечности просто могут их подвести.       — К тому же Дэнни нравится заботиться о нем и кормить, он даже наслаждается этим, и знаешь, в принципе… стоп. Айзек что, ваш мальчик на содержании? Вы, парни, в натуре решили устроить тройничок за моей спиной, а, Бойд?       В ответ Вернон лишь стонет и проходит прямо в кабинет Дерека. Стайлз не знает почему, но у него вдруг возникает ощущение, что Бойд захлопнул бы дверь прямо перед его носом, если бы только мог.       А в самом кабинете, сгорбившись над столом и выписывая длинный ряд слов в том, что выглядит как очень официальный отчет, Дерек сочувственно фыркает.       — Что-то вы долго, — ворчит он, укрепляя подозрения Стайлза, что в детстве его мало обнимали.       — Скажи это заднице Стайлза, — отвечает Бойд. — Джексон был очень близок к тому, чтобы самому пойти и предложить парню отсосать его член.       — Джексон может отсосать мой член, — бормочет себе под нос Стайлз, хоть и прекрасно знает, что в этом нет никакого смысла, когда находишься в комнате с жуткими сверхъестественными существами.       — Я так не думаю, — голос Дерека даже не дрогнул, его тон был на грани между раздражением и «Стайлз, почему ты вообще владеешь даром речи?». Впрочем, как и всегда. Это немного странно и вызывает у Стайлза желание ткнуть Дерека в шею. Но он всё-таки передумывает, потому что ему не хочется в конечном итоге оказаться на одном из стальных столов Лидии, уж спасибо.       Однако это не означает, что он не может немного развлечься.       — Привет, милашка, — нараспев произносит он, будто предыдущего разговора и не было, и продвигается вперед по небольшому помещению, пока его промежность не касается края стола, а ладони не ложатся на деревянную поверхность. — Закончил работать? — спрашивает он, а затем хлопает ресничками.       Дерек даже не поднимает на него взгляд.       — Я сварил кофе, — сообщает он скучающим тоном, нагло игнорируя скудные попытки Стайлза флиртовать. Он наклоняет кончик своей ручки вправо, указывая на мини-кухню за пределами кабинета.       — Выходи за меня, а, — говорит Стайлз. Потому что когда человек варит тебе кофе, то наименьшее, что ты можешь сделать — так это предложить ему свою руку и сердце, чтобы быть уверенным, что никто и никогда не сможет воспользоваться его умениями в приготовлении кофе.       А затем, поскольку никогда не бывает слишком поздно — или слишком рано — для кофе, он оставляет Бойда и Дерека разбираться с бюрократическим дерьмом, а сам идет прямиком к мраморной стойке, где его ожидает белая керамическая кружка черного божественного эспрессо.       Он делает глоток, наслаждаясь тем, как жидкость привычно согревает язык, и позволяет оргазмичному стону сорваться с его губ. За панорамными окнами ему мигают городские огни, напоминая, что за пределами этого здания существует реальный мир и люди, являющиеся его частью. И это более, чем что-либо другое, подталкивает его вылить остатки кофе в раковину и забрать ключи от джипа со своего стола, где он оставил их несколько часов назад.       Бойд сидит на пластиковом стуле перед столом Дерека, когда Стайлз заходит в кабинет, прислоняясь левым плечом к дверному косяку.       — Пора закругляться, — говорит он, а в уголке его губ мелькает улыбка, когда он слышит сокрушительный вздох Дерека. Должно быть, у него была долгая, наполненная бесконечными отчетами ночь, раз он довел себя до такого состояния.       Дерек отрывает взгляд от карты Бойда, на которой тот показывал ему красные точки и линии, разбросанные меж черно-белым месивом улиц и кварталов.       — Поспи немного, — говорит Хейл, и глубокие морщины вокруг его глаз разглаживаются, смягчая выражение лица.       Он не добавляет ты выглядишь дерьмово, но Стайлз всё равно словно понимает это, может прочитать по тому, как смотрит на него Бойд, по тому, как подергиваются пальцы Дерека вокруг маркера. Будто то, что он хочет сделать на самом деле — это забрать у Стайлза ключи и самому отвезти его домой.       Стайлз моргает и выпрямляется.       — Непременно, — ухмыляется он. — Увидимся завтра.