***
Штаб-квартира ФБР — это довольно впечатляющее, массивное, но невысокое здание из карамельно-коричневого кирпича с широкими окнами. Стайлзу всегда оно нравилось, он находил прекрасным просто то, как оно стоит там, громоздкое, величественное и в то же время такое умиротворяющее своим теплым цветом. Помогает еще, что половину шестого этажа охватывает большая терраса, куда время от времени прокрадываются Скотт со Стайлзом. Чаще всего, чтобы попытаться спокойно насладиться своим кофе, когда Дерек – или Эрика, они взаимозаменяемы – решает, что вести себя, как назойливый сученыш — именно то, что нужно, чтобы день удался. Когда Стайлз добирается до входа, он обнаруживает большую группу людей, скорее всего, адвокатов, судя по их костюмам от кутюр и тому, как они судорожно проверяют время, стоящих перед стеклянными дверями и почти полностью их перекрывающих. Стайлз успешно пробивается между ними, пробормотав пару неискренних извинений, когда наступает на чьи-нибудь итальянские кожаные туфли — ах! — а затем обходит двух заметно раздраженных полицейских, которых, по-видимому, всецело оккупировал гневными жалобами о злоупотреблении властью один молодой агент с каменным лицом. Стайлз признает в нем одного из команды Криса… Брайан? Брендон? Он не совсем уверен в имени парня. Однако он знает практически наверняка, что тот пошлет двух офицеров обратно в их участок буквально парочкой точных словечек. Ведь все-таки Криса не считают одним из лучших — исключительно — из-за его милого личика. Когда Стайлз наконец добирается до лифта, около него уже стоит Айзек: волосы в полном беспорядке, а в руках высоченная стопка папок и всяких документов, которые выглядят уж слишком тяжелыми даже для него. — Привет, — улыбается тот, когда Стайлз останавливается рядом с ним. — И тебе привет, — улыбается в ответ Стайлз, ненадолго задумываясь, предложить ему помощь или нет, даже зная, что Айзеку и его стальным мышцам она не нужна. Его внутренний джентльмен побеждает. — Тебе помочь с этим? Айзек моргает одновременно с тем, как открываются двери лифта. — Что? Ох, нет, спасибо, я сам справлюсь, — он краснеет, входя сразу после пожилой дамы, которая выглядит так, словно может без посторонней помощи разобрать пистолет меньше, чем за минуту. Стайлз следует за Агентом Лейхи, как… — Второй этаж, пожалуйста, — говорит старушка тоном, обещающим мрачные и очень болезненные вещи тем, кто не будет ей повиноваться, и посылающим по позвоночнику Стайлза холодную дрожь. Рядом с ним Айзек съеживается настолько, насколько ему позволяет тесное пространство лифта. — Конечно, мэм, — Стайлз нажимает на кнопку второго, а затем третьего этажа и делает всё возможное, чтобы не выглядеть слишком напуганным. Они оба с облегчением выдыхают, когда жуткая леди желает им плодотворного дня и с надменным видом выходит из лифта. Как ни странно, у Стайлза остается ощущение, что он только что выжил после близкой встречи с очень опасным хищником. — Я думаю, что Дерек и Бойд нашли кое-что прошлой ночью, — говорит Стайлзу Айзек, как только они выходят из лифта и направляются к своим кабинкам. Эрика машет им со своего места, перекладывая телефонную трубку от одного плеча к другому, и снова закатывает на что-то глаза, наверное, её собеседник только что сказал что-нибудь глупое. — Я наткнулся на них, когда они уезжали, — продолжает Айзек дрожащим и выдающим волнение голосом, опуская стопку папок на стол Скотта. — Дерек попросил меня раздобыть распечатки телефонных звонков близких и знакомых погибших и составить список их текущих адресов. Эти относятся только к первой трети всех имен. Стайлз с интересом смотрит на гору дополнительной информации. — Хорошо, — кивает он, снимая с себя пиджак и накидывая его на спинку своего кресла. — Я обязательно скажу Скотту, что тебе нужна помощь, как только он здесь появится. А то мне сейчас нужно проверить кучу анализов на токсины, но… погоди-ка, — он прищуривается, — когда, говоришь, ты видел Дерека? Айзек делает шаг назад. — Я не уверен точно… наверное, около восьми утра? — наконец-таки предполагает он, почесывая затылок и поправляя сползающие очки. Незаметные жесты, которые ясно показывают, насколько расслабленно он чувствует себя на данный момент. Серьезно, если бы Стайлз уже не знал, он бы точно рассмеялся в лицо тому, кто скажет, что Айзек — оборотень. А затем он бы ударил Дерека по его тупому затылку, прикрепленному к задней части его тупой головы. Ёбаный ад… восемь утра? Он пытается побить мировой рекорд выдержки без сна или что? Конечно, если бы доведение его тела до состояния, настолько близкого к грани, было бы нужно хоть кому-то, Стайлз бы охотно уже предложил Дереку свою помощь. Он бы вставил в его глотку воронку и заставил бы выпить 10 литров энергетика до тех пор, пока Дерек не достигнет полной работоспособности и не побежит, как марафонец на самых лучших из когда-либо изобретенных препаратов. Но. Понимаете, есть одно очень большое, очень толстое но, перекрывающее все доводы Стайлза. Но. Их убийца за последние полтора месяца оставил уже три жертвы, а у них в наличии лишь горстка пыли и гора стресса. И да, Стайлз знает, как неприятна вся эта ситуация, он понимает, что эти ощущения бессилия и неотвратимого поражения, которые заполняют всех каждый раз, когда находят новое тело, легко подорвут душевное равновесие кого угодно. Однако именно поэтому им не стоит давать убийце, что он хочет. Они не должны терять свою бдительность. Они не могут позволить себе ошибиться, потому что слишком устали и не видят того, что находится прямо у них под носом. И Дерек не может позволять себе терять концентрацию. Не только потому, что команде нужен капитан, но прежде всего, потому, что стае нужен Альфа. Выражение лица Айзека сменяется на настороженное. — Слушай, — говорит он Стайлзу, глядя на него своими огромными глазами, — я не думаю, что тебе стоит волноваться. Это просто… — он делает паузу, понизив голос. — Дерек определенно знает, что делает. Он может о себе позаботиться. Вот они — слова, которые ждал Стайлз. Потому что независимо от того, насколько профессиональны сами Айзек, Джексон, Скотт, да кто угодно из стаи, все они, превыше всего, видят в Дереке своего Альфу – того, кто всё контролирует и у кого есть власть руководить стаей… А это самая опасная вещь. Ведь реальность — это всего лишь лабиринт из зеркал и крутых поворотов, а правду, как Стайлз понял за свою жизнь, куда легче исказить и скрыть, чем можно было подумать. Он видел полупустой холодильник Дерека, большую вечно заправленную кровать, потому что он никогда в ней не спит, стоящую в слишком пустой спальне, которая из-за этого едва ли заслуживает своего названия. Стайлз всё это видел, но оставлял своё мнение при себе. Потому что, несмотря ни на что, связь Дерека с другими оборотнями в стае — людьми, которых он укусил — это то, что выходит за рамки его понимания. Конечно, это не значит, что Стайлз не является частью стаи или что он наименее важен и любим — даже если они почти никогда не употребляют это слово — чем любой другой, просто… Человек не может постичь инстинкты в полной мере. Они ведь не являются частью людской природы, логика всегда их перечеркивает, омрачая каждую мысль о диких, необузданных и первозданных ощущениях. Именно поэтому Стайлз держит свои мысли при себе, не говоря Айзеку, что, на самом деле, Дерек не может. Он ведь такой человек, который не видит, что лучше для него, потому что слишком сильно беспокоится, чтобы делать жизни других людей легче. — Дерек — болван, — наконец говорит Стайлз Айзеку, потому что это правда. — Кроме того, ему лучше не появляться здесь до обеда.***
Стайлз с их самой первой встречи знал, что Момо просто создана для него. Их познакомила Эрика, когда ей надоел скулеж Стайлза про пластиковые стаканчики, которые вечно опрокидываются, проливая повсюду кофе и пропитывая им каждый лист бумаги, над которыми он проработал несколько часов. Это происходило до того момента, пока Момо не оказалась однажды в ожидании Стайлза, расположившись на его рабочем столе, как будто уже зная, что останется. А ведь все именно так и вышло. С тех пор прошло два года, а Стайлз по-прежнему любит свою кружку, как в тот первый день, а может, даже больше. Она — та единственная, кто составляет ему компанию, когда очередной больной ублюдок совершает преступление, и Стайлз с командой вынуждены проводить ночь на работе. Она — та, кто сохраняет кофе Стайлза блаженно горячим, когда снаружи всё покрыто снегом, и кто не грозит разлить темную жидкость по всей его работе. Более того, Момо — лучшая возлюбленная, какую только Стайлз мог бы найти. Ну и ладно, что она может быть немного холодной и порой жесткой, но ведь Стайлз точно знает, как с этим справиться, потому что, знаете, Дерек. Как бы то ни было, Стайлз очень занят сближением с Момо и парочкой анализов на токсины, когда в офисе появляется Скотт, держа в одной руке кексы, а в другой чью-то полностью оторванную ногу в полиэтиленовом пакете. — Какого хера, — здоровается с ним Стайлз, а затем бережно ставит Момо обратно на стол, потому что… просто нет. Скотт в ответ лучезарно ему улыбается, будто он и не держит очень мертвую, на очень первой стадии разложения конечность. — Привет, дружище! Стилински следит за тем, как тот кладет кексы на кухонную стойку, а потом машет Айзеку. — Милую щетинку ты отрастила, Лидия, — говорит Стайлз. Ибо, как бы, если Скотт собирается игнорировать большую***
Иди в ФБР, говорили они. Будет весело, говорили они. Стайлз знал очень мало из того, с чем ему придется столкнуться, но он нырнул во всё это с большим энтузиазмом молодого профайлера, желающего получить столько опыта, сколько вообще было возможно. Но теперь прежний пыл исчез, сменившись полной сознательностью, полученной собственным тяжелым опытом. Теперь на этом долгом тернистом пути, усеянным таким огромным количеством боли, его окружали только покалеченные тела и души. Теперь иногда у него полностью отсутствовали какие-либо сожаления, которые нормальных людей заставляют кричать во сне, превращаться в груду обломков, забиваться в свою маленькую холодную кровать и умолять найти выход из всего этого с помощью чего-нибудь, что заставило бы их забыть. Пожалуйста. Под наркозом — именно так Стайлз бы описал своё состояние сейчас, после двух лет, проведенных в команде мистера Хейла, после стольких месяцев работы над самыми ужасными делами, погони за психопатами, серийными убийцами и кучей других темных сил. И все же он чувствует, что это последнее дело — пик чего-то, словно они наконец достигли высшей точки колеса обозрения и болтают ногами над бездной. Эти ощущения не покидали его с того самого дня, как Крис поручил им это дело. Стайлз до сих пор помнит каждую мельчайшую деталь: от слабого запаха дезинфицирующего средства в комнате, в которой Крис собрал их для совещания, до сломанного носа и многочисленных ушибов на теле Джексона, что были для него гордым украшением и прощальным подарком от особо неприятного, но в конце концов решенного дела о похитителе ребенка. В тот момент Стайлз подумал, странно, что Крис просто сел перед ними, не сказав даже пару вступительных слов, но потом затемненное пространство конференц-зала вдруг осветило начавшееся слайд-шоу, и всё стало гораздо яснее. — Боже, — пробормотал тогда Дерек. Его глаза широко распахнулись в неверии и ужасе, когда фотографии первого тела, первой девушки – европейская внешность, двадцать лет, медленно умерла от сильной потери крови — показывали одну за другой перед ними на экране. Одна. Две. Три. За четыре недели убийце удалось заполучить в свои руки огромное количество молодых девушек, убивая их самыми ужасными способами, которые только могли прийти в голову человеку. — С каждым убийством он становится всё более и более уверенным, — огласил им Крис с того места, где сидел, единственный из них, чьи глаза не были устремлены на экран. — Он не спешит, тратит свое время, перемещая тела в общественные места, чтобы мы их нашли. С каждым разом его способ убийства меняется, но остается один общий фактор… — Макияж, — перебил его Бойд, — был нанесен до или после смерти? Крис вздохнул, как показалось Стайлзу, с нежеланием. — Верное наблюдение, агент Бойд. Макияж был нанесен посмертно. Основываясь на результатах нашего судмедэксперта, субъект не пожалел времени, чтобы снять косметику, которая была нанесена самой жертвой, и нанести ее заново самому. — Похоже, он обращается с ними, как с куклами, — присоединилась к обсуждению Эрика, перегибаясь через стол, чтобы рассмотреть экран поближе. — Но чтобы быть настолько умелым в макияже… Известно ли нам, были ли девушки изнасилованы? Это нелегко — задать такой вопрос, а особенно нелегко думать о возможных ответах на него, но всё же это их работа, и обе вещи должны быть сделаны. — Нет, — потряс головой Крис. Стайлз на мгновение задумался, что, если бы каждый раз, когда он смотрел на эти фотографии, он бы видел лицо Эллисон? — Ничего из этого не указывает на секс. — Я согласен, — прокомментировал Стайлз, откидываясь обратно на спинку кресла. — Просто взгляните на это. Крайнее внимание и осторожность к деталям, местам, где были обнаружены жертвы. Это всё дает основание полагать, что он хочет признания за работу, которую проделал. Столь жутко и отталкивающе, насколько вообще было возможно, это являлось единственным возможным объяснением. — Да. И это подводит нас к последней части информации, которую необходимо знать, — Крис кивнул, протягивая стопку папок с делами Дереку. — Наш субъект к тому же ведьмак. Он заколдовывает тела, делая их невидимыми глазу до тех пор, пока не решит, что шоу должно начаться. По этой причине вы должны быть очень осторожны и, больше, чем когда-либо, думать неординарно. В ответ все кивнули, принимая досье, которые раздавал им Джексон. — Мы должны посетить место преступления, — сказал Дерек, просматривая отчеты в своих руках. — Кроме того, я попрошу Лидию подойти и перекинуться парой слов с вашим судмедэкспертом, если ты не возражаешь. — Разумеется. Мы будем полностью содействовать вам в этом деле, — ответил Крис, прежде чем направиться к двери. — Я рассчитываю, что вы его поймаете. И чем раньше, тем лучше, — после чего он вышел за дверь, и охота началась.