***
Уже во второй раз менее чем за месяц Стайлз получает не терпящий возражений приказ доктора держаться подальше от работы (если честно, Стайлз подозревает, что она просто к нему очень привязалась) и дом, полный оборотней и людей (которые, похоже, очень любят занимать его кровать; какого черта, спрашивается?). Только на этот раз Дерек не является частью уравнения. Справедливости ради Стайлз должен сказать, что они оба избегают друг друга: Дерек к нему не заглядывает, а Стайлз отказывается каким бы то ни было образом связываться с Хейлом, будь то простые сообщения или почтовые голуби. Но, поскольку ему разрешено вести себя словно капризный ребенок, потому что сумасшедший убийца чуть не изрезал его до смерти, точно зубчик чеснока, его история заключается в том, что у Дерека слишком много очень мужских и очень эмоциональных проблем, и поэтому Стайлз держится от него подальше. Придерживаясь этой истории, он продолжает его избегать. Кроме того, стая всё время рядом, поэтому Стайлзу некогда чувствовать себя одиноким или брошенным — даже ночью, поскольку Айзек и Эрика официально поселились в его постели. Не считая, конечно, тех случаев, когда Стайлз просыпается, только чтобы обнаружить Бойда, распластавшегося сверху них, и Дэнни, свернувшегося на вершине щенячей кучи-малы, потому что вот так они и живут. Тем не менее, труднее всего было справиться с Лидией. Она была той ещё обидчивой сучкой в те дни, когда Стайлз ещё был в больнице, а швы, наложенные врачом, натягивали кожу. — Я переезжаю в Канаду, — заявила она однажды днем, пока на её коленях лежал номер медицинского журнала. — Куплю дом рядом с дурацким озером и подружусь с лосем или кто там водится. Уровень глупости в нашей квартире начинает влиять и на меня, — а потом она заплакала и ударила Стайлза по плечу. Потому что они оба знали, что Лидия не способна уехать, даже не захотела бы. Все, от Джексона до Скотта и Эллисон (все в слезах; серьезно, все и даже больше) находят способ выразить свои чувства к Стайлзу: кто-то покупает ему еду, а другие приклеивают именные бейджики ко всем боксерам Стайлза. Дело в том, что это их проявление любви, и это то, что действительно важно. В конце концов после нескольких недель отдыха парень возвращается на работу, и жизнь начинает идти своим чередом, как будто ничего не произошло. Работа, Лидия, стая, Дерек… Даже если что-то кажется непоправимо разрушенным, Стайлз пытается это исправить, начать всё по новой. И всё же он ощущает непонятное тянущее чувство в затылке, которое не дает ему заснуть, когда он лежит в постели, и иногда отвлекает, когда он сидит за рабочим столом. Воспоминания об обнаженном теле Дерека, уверенность в том, насколько хорошо они подходят друг другу не только в жизни, но и в постели… Стайлз, похоже, не в силах перестать думать об этом, не уверен, что даже хочет этого. Вскоре, прежде чем Стилински это осознает, наступает 29 февраля, а с ним и день рождения Дэнни. Что ж, это подходит так же хорошо, как и любой другой повод для празднования. Поэтому Эллисон тащит всю команду в клуб, принадлежащий одному из её школьных друзей, и говорит Стайлзу повеселиться хоть раз в жизни. — Ты стал таким занудой, старик, — шутит она, хихикая прямо Стайлзу в ухо, прежде чем отвернуться и забрать заказанный напиток из рук Скотта. Разинув рот, Стилински наблюдает, как в её стакане плещется пиво, потому что… — Неправда! Сидящий рядом с ним Бойд очень красноречиво кашляет. Предатель. Стайлз тыкает в него пластиковой вилкой, потому что умеет распознавать мятеж. — Ты бессердечный, — усмехается Бойд, крадя французскую картошку из тарелки Стайлза, потому что он дерзкий оборотень, не знающий страха. Стайлз возвращает ему ухмылку и, прислонившись головой к кабинке, оглядывает свою семью, переводя взгляд с Айзека, который смеется над шуткой Дэнни, на Дерека, чьи губы изогнуты почти в отцовской улыбке. Семья. Теперь он готов их так называть, готов признать, что они стали для него по-своему, по-неадекватному незаменимыми. — Старик, — бурчит он себе под нос. — Я вам покажу старика. Конечно же, это не Стайлз тащит Эрику и Лидию в центр танцпола и не он отплясывает в такт музыке, виляя бедрами вместе с подругами. Парень позволяет всем своим переживаниям, всем неопределенностям выплеснуться из него, заменяя их широкими улыбками друзей и готовностью не оставаться привязанным к воспоминаниям, у которых нет никаких оснований на существование. Поэтому, когда вокруг него начинает кружить какой-то парень, танцуя и покачивая бедрами так, что это не оставляет ни единого сомнения в том, какими могут быть его намерения, Стайлз впервые за многие годы наконец себя отпускает. В конце концов, почему он должен лишать себя удовольствий, когда Дерек ясно дал понять, что не хочет его. Что Стайлза для него недостаточно. К тому же руки парня так приятно ощущаются вокруг бедер Стайлза, словно они никогда не смогут его ранить, потому что он им не позволит. Это легко, захватывающе и вместе с тем расслабляюще… А потом всё заканчивается, когда позади Стайлза слышится знакомый рык, которому, разумеется, удается отпугнуть паренька. Хрен поймешь, что теперь думать по этому поводу. «Я тебе не принадлежу, — хочет он сказать Дереку. — Я могу делать всё, что мне, блядь, заблагорассудится, потому что ты ясно дал понять, что я тебе не нужен». Только он не может, потому что они с Дереком никогда не говорили о той ночи; потому что у них был секс, а теперь они вернулись к промежуточному статусу, который не имеет ничего общего с дружбой, но и не может быть определен как отношения. Они застряли посередине, и кажется, что нет способа это изменить. Или, возможно, Дерек только что его нашел, потому что внезапно он оказывается прямо там: грудью прижимается к спине Стайлза, а пальцами пробирается под его рубашку, выбирая путь, который каждый из них слишком хорошо знает, но притворяется, что забыл. — Отдай ключи от джипа Эрике, — приказывает Дерек, губами едва задевая ухо парня. Эти слова выскальзывают меж его зубов и проникают в голову Стилински, как вода в трещину камня. Настойчиво и безгранично. Всё это такое чертово безумие, что Стайлз еле сдерживается, чтобы не ударить Дерека локтем в его тупой подтянутый живот лишь для того, чтобы посмеяться ему в лицо. — Эрике? — переспрашивает он, совершенно не скрывая своего недоверия. И будто он произнес волшебное слово, перед ними внезапно оказывается танцующая Эрика с приклеенным к её боку Бойдом без видимой на то причины. Кончики пальцев Дерека прижимаются к коже Стайлза. — Хорошо, — говорит он, зная, что оборотни всё равно могут его слышать даже сквозь громкую музыку. И как только у Эрики в руке оказываются ключи, чей металл блестит под стробоскопами, лишь тогда Стайлз позволяет себе развернуться, отпихивая руки Дерека до тех пор, пока Альфа его не отпускает. Но когда он поворачивается к нему лицом, то тут же ощущает, как пальцы Дерека снова касаются его кожи. — Что теперь? — спрашивает он, потому что Дереку лучше иметь на уме что-то стоящее или же Стайлз его кастрирует, в этот раз навсегда. Разумеется, будучи задумчивым и таинственным пещерным человеком, Дерек не теряет времени на объяснения, выбирая вместо этого утащить Стайлза с танцпола сразу же к выходу из клуба. — Эй! — слабо протестует Стилински, но больше ничего не говорит, потому что знает — сейчас или никогда. Буквально. На улице уже ночь, но воздух лишь слегка прохладный, а небо над их головами окрашено в глубокий оттенок синего. Стайлз медленно вдыхает и чувствует, как его сердце ровно бьется в груди, пока они вместе с Дереком идут к Камаро, а необходимость заполнить возникшую между ними тишину скребется кошкой о его внутренности. — Идеальное время для приступа ревности, — конечно, это первое, что выходит из его рта. Тактичный — это про него, ага. Хейл даже не утруждается повернуться в его сторону, продолжая идти, пока его профиль освещает луч уличного фонаря. — Заткнись, — говорит он, потому что это совсем не он решил утащить Стайлза с вечеринки, если уж на то пошло. Стайлз считает его слова бредом сумасшедшего. — Нет, я серьезно! Поразительно, как тот парень еле ноги унес при виде твоей, эм, непостижимой ярости? — он забавляется, наблюдая за тем, как на шее мужчины дергается вена. — Ты реально зарычал на него? На этот раз Хейл бросает на него взгляд через плечо. — Заткнись, Стайлз, — повторяет он, хотя Стилински может заметить на его лице нечто, смутно напоминающее улыбку. — Ты знаешь, что я этого не делал. — Но ты мог бы. Не похоже, что ты никогда этого не делал, — Ах. Куда там! Раньше Дерек делал это так часто, что Стайлз со счета сбился, но теперь всё совсем по-другому. Много времени прошло с тех пор как он думал, что ему разрешено вести себя подобным образом. — Единственное, чего я не понимаю, — продолжает Стайлз, когда они наконец подходят к Камаро, — это то, почему ты думаешь, что имеешь право отпугивать моих парней на одну ночь ещё до того, как они получат возможность заслужить это звание. Ведь ты достаточно ясно дал мне понять, что не… Где-то неподалеку срабатывает сигнализация чьей-то машины, и Дерек поворачивается к Стайлзу: зубы обнажены, и он едва сдерживает рык. — Да. Я на него зарычал. И да, у меня есть полное право отпугивать тех, кто посмеет хотя бы посмотреть на тебя, потому что ты мой. И точка. Эти резкие мощные слова на секунду оставляют Стайлза стоять с открытым ртом. Но затем в нем вспыхивает возмущение, толкаясь внутри груди и царапаясь. Он фыркает. — Твой? Что за херня, Дерек?! — он неверяще разводит руки в стороны ладонями вверх. — Был ли я твоим, когда ты трусливо скрывался от меня всю эту неделю? Или когда ты трахнул меня, а потом ушел, оставив одного в моей постели? Потому что, если это так, тогда кто-то из нас явно ебанутый на всю голову. От этих слов, сказанных вслух, Стайлзу становится больно, как, судя по всему, и Дереку. Грудь вздымается, и Стайлз моргает, когда мужчина делает шаг назад. — Я не… Но Стайлз больше не хочет слушать это дерьмо. Хватит с него. — Да. Да, ты сделал всё это, и я тебе позволил. А теперь скажи мне, почему я должен позволять тебе ещё и утаскивать меня от ни к чему не обязывающего траха, когда ты уже ясно дал понять, что тебе меня недостаточно? В ночной темноте глаза Дерека выглядят как два бездонных, утягивающих в свои глубины озера. — Я никогда этого не говорил, — он напряженно замирает. И Стайлз сейчас так сильно боится того, куда их приведет этот спор, но всё равно не может остановить себя от ответа. — Ну, просьба об укусе и бегство вскоре после моего отказа сказали довольно о многом. Тебе и говорить ничего не пришлось — твои действия и без слов были весьма красноречивыми. — Бегство… я не сбегал, — говорит Дерек и кривит губы на последнем слове, будто оно нечто мерзкое. — Ты ясно дал понять, что не хочешь меня так, как хотел тебя я, Стайлз. Какого черта ты от меня ожидал? Обвинения, вот до чего они докатились. Просто фантастика. — Я не хотел… — он не может обвинять Стайлза в такого рода вещах. — Черт, Дерек, я жаждал тебя. До сих пор жажду. И я не знаю, откуда ты вытаскиваешь своё «это явно человеческая вина» дерьмо, но, чтоб ты знал, меня это совсем не устраивает. — Это не твоя вина, — говорит ему Хейл, потому что он профи в умозаключениях. Стайлз хмурится. — Конечно, не моя. Это же ты сбежал, — всё очень просто. И ясно. Перейдем к следующей теме. Или не перейдем. Потому что Дерек жмурится. Сильно. — Ради всего… — он сжимает переносицу. — Я не сбегал. До этого момента Стайлз никогда не считал Дерека шизофреником. — Сбегал, — говорит он, потому что это правда. — Нет, — отстреливается Альфа. Ох, серьезно? — Ты даже Эллисон позвонил. — Это да, — кивает Хейл, и его плечи немного расслабляются. Скрестив руки на груди, Стайлз вскидывает брови. — Значит, ты это признаешь, — будучи агентом ФБР, Дереком довольно легко манипулировать, когда дело доходит до подобных перепалок. — Признаю что? — произносит Дерек на грани рыка. — Что ты сбежал, поджав хвост между своих тупых накачанных ног, — собачьи шутки, Стайлз всё ещё ими владеет. Хейл стоит перед Стайлзом в своей кожаной куртке, которая делает его похожим скорее на жуткого наркодилера, чем на представителя закона, и вздыхает так, будто сожалеет о всех своих жизненных решениях. Дважды. И в алфавитном порядке. — У меня нет хвоста, Стайлз. И ты это знаешь, — наконец заговаривает он. Ну ещё бы. — Я ничего не знаю, когда ты держишь меня на холоде, только для того чтобы меня обвинять, — потому что Стилински слишком стар для подобного рода игр. Выражение лица Дерека становится серьезным. — Я не обвиняю тебя, — говорит он, встречаясь со Стайлзом взглядом, потому что ему нужно, чтобы тот вдумался и осознал его слова. — Ты отказался от укуса. Вот так сюрприз: они вернулись к началу. Только на этот раз Стилински полон решимости разорвать этот замкнутый круг, не боясь того, что его ждет после того, как карусель остановится. — Я бы всё равно это сделал, — говорит он. — Черт, да я бы написал свой отказ на ассирийском [3], если бы потребовалось. — На ассирийском, — повторяет Дерек немного потеряно, потому не предполагал, что этот разговор примет подобный оборот. — Слушай, я знаю, что ты не хочешь… быть как я. Но это единственный способ, который я знаю. Другого за всю свою жизнь я так и не узнал. Люди и оборотни просто не созданы быть вместе… — Но это не касается нас. Дерек вздрагивает, словно Стайлз только что щелкнул хлыстом. Когда он снова заговаривает, это сродни шагу в пропасть. — Что? Возможно, они оба должны узнать, что будет дальше, они оба должны наконец вырваться из этого безмолвия. Поэтому Стайлз не останавливается, позволив словам сорваться с языка, пока всё вокруг него сводится к одному глубокому вдоху и ансамблю дрожащих звуков. — Но мы созданы. Созданы быть вместе. Всё, назад дороги нет. — Стайлз, — начинает Дерек. Но Стайлз не останавливается, только не сейчас. Он не позволит этому моменту ускользнуть сквозь пальцы, точно мелкому песку. — Просто… Не могу поверить, что собираюсь сказать тебе это, но… Заткнись, Дерек, пожалуйста, — он приближается к Дереку, страха больше нет. — Не существует никакого писаного закона о том, что у нас ничего не получится. Поэтому ты тогда ушел? Из-за того, что кто-то тебе это сказал, когда ты ещё был маленьким надоедливым щенком? Потому что, если это так, то ты так близок к тому, чтобы получить звание «Мистер Эмоциональный Запор». Блестящая розовая корона прилагается. — Совершено не пойму, как эти вещи могут быть связаны, — Дерек выгибает бровь. — Кроме того, я никогда не был щенком. У меня есть фотографические доказательства. Из всего, что Стайлз только что сказал, он решил заострить внимание именно на этом? Серьезно? — Фотошоп, — бормочет парень, пытаясь проглотить непонятно откуда взявшийся комок в горле. — Мне нужно, чтобы ты был в моей жизни, Стайлз. И, вау, это удар настолько ниже пояса, что ему придется выкопать пещеру под ногами, чтобы его найти. Однако он и бровью не повел. — Я никогда не соглашусь на то, чтобы меня обратили, — отстреливается он и даже не пытается отрицать, что ему тоже нужен Дерек. Нужен ему намного ближе, чем есть сейчас. Ему нужно, чтобы Дерек был его. Потому что собственничество — это то, что работает в обоих направлениях. Должно быть, Хейл прочел что-то в глазах Стайлза, и это внезапно выбивает его из колеи. — Я знаю. Думаю, что смогу научиться с этим мириться. Хм. — Несколько недель назад так не казалось, — это самое далекое, куда Стайлз осмеливается зайти, потому что имя Ника всё ещё может подвести Альфу к границе потери контроля. Стайлз должен помочь выкинуть это из головы Дерека, должен заставить его понять, даже если это означает ранить его, даже если это означает вырезать свои доводы белыми строчками боли на сердце Хейла. Что-то в глазах Дерека вспыхивает. — Я знаю, — рычит он и тянется к нему, теплой рукой по-собственнически обхватывая предплечье Стайлза, а пальцами прикасаясь ко всё ещё свежим шрамам. — Я знаю, и одна лишь мысль об этом порой сводит меня с ума. Но я не могу просто игнорировать свои инстинкты, я не могу игнорировать тебя. Потому что ты стоишь того, чтобы пытаться. Всегда стоил, — он тяжело дышит, запинаясь. — Но, прежде всего, мне нужно, чтобы ты сказал мне, что тоже этого хочешь, мне нужно это услышать… По мнению Стайлза, Дереку нужно услышать слишком многое. — Иногда ты так сильно тупишь, — выдыхает Стилински. Его губы изгибаются в сумасшедшей улыбке, когда он дергает на себя руку Хейла и стискивает пальцами твердые изгибы бицепсов, а потом поддается вперед и целует его. Они слишком долго этого ждали.***
Несмотря на то, что Камаро является крайне сексуальной, «извините, но я готов снять свои трусы прямо сейчас» машиной, нет никаких шансов, что Стайлз с Дереком в ней поместятся и смогут нормально потрахаться без того, чтобы что-нибудь сломать: будь то коробка передач или коленная чашечка Стилински. Поэтому они выбирают сдерживать себя во время этой короткой поездки до дома парня. Двигатель автомобиля ревет, точно смеется в лицо каждому красному сигналу светофора, встречающемуся по пути. Но как только они переваливаются через порог квартиры, Дерек даже не дает Стайлзу времени отдышаться: нетерпеливые пальцы тут же находят руки парня и толкают, припечатывая к двери; Хейл втягивает в рот кончик уха Стайлза, потому что ему нужно попробовать каждый дюйм его кожи, нужно, чтобы она вся пропиталась его запахом… — Нет, — слабо протестует Стилински, когда мужчина опускается на колени, крепко удерживая бедра Стайлза прижатыми к двери. — Ну же, Дерек, позволь мне… я хочу тебе отсосать, — это почти мольба, которую Хейл был бы более чем счастлив удовлетворить, если бы прямо сейчас не горел столь безмерным желанием добраться до голой кожи Стайлза. Не то чтобы на это не будет времени. — Позже, — рычит он, проворными пальцами расстегивая джинсы и стаскивая их с длинных и стройных ног Стайлза. Судьбу джинсов незамедлительно разделяют и его боксеры. Хотя перед тем как их снять, Дерек проводит приоткрытым ртом по уже твердому члену парня; зубы борются с тонким барьером из ткани и скользят по изгибу его эрекции. Голова Стайлза с довольно отчетливым стуком ударяется о деревянную поверхность позади него. — Блять, — бормочет он и сжимает свои бока, чтобы не запустить пальцы в волосы Дерека, хватаясь за пряди и оттягивая их, чтобы дать ему понять, как сильно он действует на Стайлза. В его легких нет воздуха, а в квартире нет другого света кроме того, что сияет в глазах Хейла, когда он ведет носом по нижней стороне члена, вдыхая идеальный запах Стайлза и не спеша им наслаждаясь. И когда губы Дерека наконец обхватывают головку, так плотно, влажно и желанно, из горла парня вырывается громкий стон, будто ветер, просачивающийся сквозь паруса. Стайлз выгибает спину, предлагая себя Дереку. Но этого ещё недостаточно. Поэтому Дерек собирает пальцами часть слюны, что течет по стволу Стайлза, смачивая их настолько, что когда он, минуя яички, прижимает их к мягкой и гладкой коже входа, они легко по нему скользят. Дерек медленно обводит колечко сжатых мышц, одновременно с этим плотно обхватив губами член Стайлза, языком скользит по выступающей вене, скрытой тонкой кожей, заставляя парня содрогаться от удовольствия. Это так красиво — то, каким податливым становится Стайлз под его руками: раскрепощенным, нетерпеливым и жаждущим… И от этого зрелища Дереку безумно хочется его касаться, чтобы обнаружить все местечки, от прикосновений к которым губы Стайлза будут размыкаться, а зрачки расширяться. Свободной рукой он ведет по бедру Стайлза, ласкает его яички, внутреннюю часть бедер и опускает к икре и худой лодыжке, только чтобы мгновением позже пропутешествовать обратно в неспешной ласке. Стилински почти теряется в ощущениях, настолько они его переполняют. А затем, когда он думает, что ничего не может стать ещё лучше, чем это, когда он так близок к тому, чтобы достичь пика наслаждения, — в него медленно начинает погружаться средний палец Дерека, миллиметр за миллиметром, и тело Стайлза обволакивает каждую его костяшку своим приятным теплом. Однажды Дерек будет часами разрабатывать Стайлза, привязав к кровати и играя с его телом, пока тот не будет кричать и молить, напрягать мышцы и вырываться из оков, умоляя Дерека позволить ему кончить, вонзить в него свои зубы туда, где кровь Стайлза быстрая и вкусная, и уговаривать, пожалуйста, его пометить. Но сейчас не время, не тогда, когда всё, что он хочет сделать, это подтолкнуть Стайлза к двери и трахнуть его без презерватива, используя свой собственный член, чтобы раскрыть Стайлза и наполнить его своей спермой до самых краев… — Твою ж… Предупреждать людей не думал, а, Стилински? — внезапно слышится голос Джексона с другой стороны двери. Стайлз стоит, практически распластавшись по двери, но от неожиданности подпрыгивает на месте. По его длинной, бледной, изогнутой шее стекает пот, и когда он хлопает ладонями о деревянную поверхность, его сфинктер сжимается вокруг пальцев Дерека. — Джексон, — выстанывает он имя, которое кажется таким неправильным, слетев с его губ в такой момент, что первым инстинком Альфы становится разорвать, искромсать и заставить истекать кровью. С другой стороны двери, Уиттмор вопит, будто Стайлз только что смертельно его ранил. — После такого мне понадобятся годы терапии, — доносятся до Стайлза и Дерека его слова, а громкий стук сигнализирует о том, что он, должно быть, хорошенько приложился головой о стену. Мгновением позже к нему присоединяется голос Лидии. — Не заляпай своей кровью все обои, пожалуйста, — говорит она, в то время как Дерек языком проводит длинную, влажную полоску от толстого основания члена Стайлза до шелковистой, солоноватой головки, слизывая полупрозрачную жидкость, скопившуюся в щелочке. Стайлз награждает его ещё одним громким, грудным стоном, из-за чего Джексон в третий раз подряд издает возглас отчаяния. — Такой чувствительный, — бормочет Дерек, как только позволяет члену Стайлза выскользнуть изо рта, а его нижняя губа в полном беспорядке и такая блестящая, что вызывает у Стайлза желание её лизнуть. Хейл вращает пальцами внутри парня, а у самого в паху разжигается похоть. А когда Стайлз открывает рот в немом стоне и выгибает спину, отстраняясь от двери, будто дерево обжигает его кожу, член в штанах Дерека начинает обильно сочиться смазкой. — Развернись, — Стайлз быстро следует этому рычащему приказу, и позволяет своей раскаленной щеке упереться в холодную поверхность двери. Снаружи Джексон издает такие звуки, будто вот-вот заплачет кровавыми слезами. — Королева драмы, — слышит Дерек бормотание Лидии перед тем, как она повышает голос. — Испачкаете спермой диван, и я заставлю вас вылизать его дочиста, ясно? — говорит она им. Но Дерек слишком занят, чтобы обращать на неё внимание. Вместо этого он не отводит глаз с того места, где Стайлз пальцами разводит свои ягодицы в стороны, открывая взору Дерека темно-розовое, приглашающе сжимающееся отверстие. И когда головка члена Дерека прижимается ко входу, надавливая достаточно, чтобы ощутить, как мышцы Стайлза постепенно раскрываются вокруг него, поддаваясь и приспосабливаясь ко столь внушительным объемам его члена. Руки Стайлза лежат на двери, и, когда Дерек медленно погружается внутрь его тела, ногти парня немного царапают поверхность. Хейл накрывает ладони Стайлза своими и переплетает их пальцы, проталкивая свои бедра ещё немного вперед. Но этого контакта недостаточно, и он чувствует, что задыхается, словно ему нужно больше, гораздо больше… — Черт, — выдыхает он, — я люблю… Тебя. Это. Стилински прерывается на середине фразы из-за того, что, когда он толкается бедрами назад, член Дерека проскальзывает ещё глубже. Стайлз приваливается лбом к двери. — Да! — выкрикивает он. И на данный момент этого более чем достаточно.