Повторяя путь

- Привет, моя хорошая, - немолодая женщина обняла юную внучку. В сени построенного на берегах Линдона дома тут же вылетел и более младший внук, поздний ребенок. Дети здесь у большинства людей были поздними. Впрочем, у эльфов — тоже, в том случае, когда они вообще были. - Бабушка! Ты не уехала! - И никогда не уеду, Лайрэ. - Привет, мам, - в коридор приковылял на деревянной ноге и сам отец семейства Айдар, улыбаясь приемной матери. - А я все жду, когда же эльфы тебя сманят к себе. С окончания Войны Гнева прошел год. Айдару было сорок семь. Глорэдэль — пятьдесят девять. - Не сманили, как видишь, - женщина устало откинула капюшон плаща и привычно взглянула в зеркало. Левая половина лица так и не восстановилась после огня тварей Моргота. Эльдар смогли залечить, и кожа стянулась неровными рубцами. На месте левого глаза и вовсе зиял провал, едва прикрытый кожей. Впрочем, дети не пугались ее, давно привыкнув к чудовищу, порожденному прошедшей Войной и отгремевшей Эпохой. Волосы слева на голове тоже не начали расти снова, и в косу она привычно сплетала только то, что осталось. - Ужин на столе, - Айдар слегка тряхнул длинной буйной гривой, где среди жестких вьющихся черных волос уже были седые пряди. - Жена спит, я не хотел бы ее будить. Рэднэль, Лайрэннэль, вы что здесь еще делаете? Ночь уже! - Прости, отец, - Рэднэль, пошедшая в мать, ослепительно улыбнулась и тряхнула светлыми волосами. - Конечно, Айдар. Иди к жене. Ужин, хоть и одинокий, не был для Глорэдэль чем-то необычным. Все было хорошо. Они жили среди людей, неподалеку от эльфов. Айдар выжил, еще в тридцать лет потеряв половину ноги до колена и после того не принимавший участия в боях. Впоследствии он женился на женщине из народа Хадора. Глорэдэль принимала участие и в финальной битве Войны Гнева, хотя незадолго до этого Элеммирэ, выживший, но на тот момент уже мало чем напоминавший того ванья, что прибыл впервые в Эндорэ — жестокий, красивый, златовласый предводитель, с одной рукой; тот, что уже никогда бы не смог полноценно играть на своей арфе — советовал ей уйти на покой. Элеммирэ пал в последней битве. Незадолго до того, как на воинство Моргота обрушились сверху Орлы Владыки Валинора, как поле боя озарил Свет в венце Морехода Ардамирэ. Глорэдэль тогда уже не знала, для чего живет, для чего раз за разом отражает удары тварей. Разве что Нэргон когда-то велел ей жить. Впрочем, жизнь ради продолжения жизни у нее все равно не сложилась. Она доставляла к Аглону послания и карты, когда на них напали, когда в неравной схватке ранили ее. В живот. Глорэдэль думала, что наконец-то умрет, но не сложилось. Эльфы тогда выходили ее. Сказав, впрочем, что детей она иметь больше не сможет. Будто она собиралась. Тогда ей было тридцать три. Но почему-то стало легче. Народ Хадора продолжал сражаться на равных с эльдар Валинора, умирая и рождая новых своих детей в те годы. Глорэдэль было тридцать восемь, ему — двадцать три, тому парню. Оказалось, что потерять девственность в тридцать восемь — ужасно больно, не хуже ранений. Потом он женился, на девушке из своего народа, потом погиб — впрочем, успев сделать жене дочь. А Глорэдэль все еще анализировала, чем может быть простая похоть. И решила, что не всегда это так уж неправильно и мерзко. Им ведь было хорошо в той палатке. Несколько ночей было хорошо. Она к тому времени была командиром отряда, в который он входил, и он был юн и упрям... да, не так уж плохо. Впрочем, того красивого погибшего юношу она не любила. А потом огонь сжег и ее морщины, и ее лицо. Жалеть было не о чем. Остались лишь шрамы воина, а женщины, что могла бы заботиться о красоте, не было давно. Да и была ли? Нет, была, конечно. Когда Лаураннэ, много лет назад, выходил из озера и она смотрела; когда она танцевала с ним — там была женщина. После его смерти женщины уже не было. На столе лежали книги Глорэдэль. Она, закончив ужин и привычно вымыв посуду, оставшуюся после нее, провела рукой по корешкам книг. Айдар не любил читать, просто не интересовался. Жена его и дети, дочь Рэднэль и сын Лайрэннэль, названный в честь Нэргона, предпочитали устные сказания. Глорэдэль было немного жаль. С годами все больше начинали болеть когда-то полученные травмы. Часто ныла переломанная в двух местах нога, и ходить становилось все тяжелее. Болел и шрам на животе — точнее, что-то внутри; периодически возвращалась боль в когда-то вывихнутом запястье. Но к целителям Глорэдэль не обращалась. *** - Давай руку, бабуля, - ярко улыбнулся молодой адан-моряк. - Не переживай, все хорошо будет. Довезем с ветерком. Капюшон, скрывавший верхнюю часть лица немолодой аданет, чуть шелохнулся: - Кто назначил королем того, кто не участвовал в боях? - Ну, бабуль, - даже чуть обиделся молодой моряк, - король Тар-Миньятур потомок всех родов людей. Сын всех вождей. Даже эльфийских. - Кто назначил? Кто объявил? - упорствовала немолодая женщина, пряча руку в просторном плаще. - Да понятное дело, кто остров нам дал, тот и объявил, - с досадой ответил тот, и на мгновение его глаза вспыхнули, скользнули по серебрящейся водной глади. - Владыки Запада и посланцы их. Боги, кто же еще. Но ты не волнуйся, бабушка, король у нас ныне мудрый и хороший, сам с ним почти говорил один раз. Доживать будешь, как в Благословенных Землях, не хуже. Аданет резко развернулась, и просторный плащ уже не смог скрыть меча в ножнах под ее плащом. Она чуть приподняла голову, и на грудь ее скользнула длинная коса — наполовину седая, потерявшая свой цвет, наполовину золотисто-светлая. На подбородке, испещренном морщинами, угадывались шрамы от страшных ожогов. Должно быть, эта женщина когда-то видела пламя драконов поверженного Врага. Теперь было понятно, почему она скрывала свое лицо. - Сумею пока еще за себя и за эльфов постоять, - послышался скрипучий, но вместе с тем и ясный голос. - Я из народа Хадора, и мне еще в детстве велели держать голову высоко. Живите там сами в своей Благословенной Земле. Молодой моряк из эдайн, почти не заставший войну, что повергла Моргота, проводил уходившую женщину с кривой улыбкой. Их было много таких... немолодых. Эльфы Валинора уплыли, увозя с собой Камни их юности, победу и почести, и попутно — увозя сердца многих аданет. Должно быть, и эта когда-то была одной из тех, что подарили свое сердце какому-нибудь длинноволосому красавчику из чуждого народа, и что даже не потрудились сделать детей женщинам, которые были влюблены в них. А сейчас она, как и все другие, просто старая, с когда-то знавшим битвы мечом на поясе, дряхлеет и доживает свой век. Те вечно молодые парни вернулись в свои неведомые земли; эти стареющие, бездетные женщины — остались. Вместе с этими женщинами уходила целая Эпоха. И этих женщин можно было понять — умереть хочется там, где родился или жил. Даже молодой парень это понимал. Переселение эдайн в Эленну, Нуменорэ, завершалось. Впрочем, моряк был рад этому. Он был верен королю, и его сердце наполнял восторг, когда флаги новой земли, обещавшей прославить себя в легендах, вздымались на носу судна. Новая земля принадлежала молодому народу и новому времени. Молодой моряк был абсолютно прав.