***
Бадоу, страдая от голода, откинулся на спинку дивана, смотрит на потолок. От навеянных потолком мыслей только тяжело и глубоко вздыхает. Его квартира была однокомнатная, и мебели не много, но все что требовалось обязательным для Бадоу и использовалось им чаще всего, так это диван и стол. Кругом развешаны фотографии с разными людьми, которые даже не догадывались, что их фотографируют. Такова работа информатора — продавать информацию нужным людям, так еще и засвидетельствовать ее фотографиями. Раздается стук в дверь, но в ответ решил молчать. Стук становится таким назойливым, что пришлось все таки вставать и открывать дверь, затем также спокойно ушел обратно на диван, принимая такую же позу, как и минуту назад, не обращая никакого внимания на не званного гостя, абсолютно не волнует кто пришел, беспокоит больше то, что закончились сигареты, а ведь именно они на прямую влияют на настроение рыжего парня, потому и наступила абсолютная апатия. На пороге стоял ни кто иной, как священник, по обычаю облаченный в рясу, и как всегда внезапно явился, на плече у него свернутый трубой ковер, сверток получился длинной с человека, и немного пухлый в обхвате, хотя и рассматривать эту ношу никто не собирался. Гость первым начал разговор: — Что-то ты не весел, и живот урчит? Неужели твоя информация никому не нужна? Или миссий нет для тебя одного, без этого блондина? — Священник улыбался, и вид у него был довольным. Тут Бадоу волей не волей заинтересовался, ведь за живое зацепили, дела на самом деле шли плохо. Со всей заинтересованностью начал наблюдать за тем, как священник прошел в его квартиру, встал напротив рыжего, бесцеремонно сгрузил ковер на пол, и с такой легкостью и грациозностью, будто пушинку уронил, затем с такой же грацией поспешно развернул ворсистый сверток. На полу оказался распростерто лежащий Хайне, связанный, не пробудившийся даже от того, что его несли в ковре, затем швырнули на пол, помимо веревок, охватывающих все тело, во рту также виднелся кляп в виде кружев — сразу видно, что работа священника. Нежданный гость распрямился после проделанной работы, вытянулся как струна, отряхивая руки, даже прогнулся в спине, после снова взял в одну ладонь свою обыкновенную деревянную трость, его прическа из прямых длинных волос ни сколько не растрепалась даже после такого процесса, начал причитать, но отнюдь не молитвами: — В моем вкусе лоли, так что он теперь твоя забота, — и сразу же поспешил уйти, не дождавшись ни слова, ни полу слова, пока рыжий не заподозрил подвох, предусмотрительно закрывая за собой дверь. У Бадоу не было сил, а главное — желания, что-либо спрашивать, если надо будет, спросит у самого Хайне, когда тот очнется. Сам блондин не заставил ждать его же пробуждения, очнулся почти сразу, некоторое время блуждая в прострации, со всем спокойствием лишь оглядываясь, ведь, казалось бы, мгновение назад он был не тут, или уже много времени прошло? Слишком много вопросов, на которые сам он не найдет ответов, но все они перешли на второй план, когда на глаза попадается Бадоу, хоть одна живая душа в поле зрения. Взгляд мгновенно меняется из любознательного на проворный и хищный, но не отталкивающий, и уж тем более не пугающий, скорее наоборот притягивает и манит, увлекает к себе. С необычайной грацией, будучи еще связанным, боднул головой колено хозяина квартиры, чтобы на него обратил внимание, и добился своего. Рыжий ленивым и не бережным движением вынимает кляп, плотно составленный из черных кружев, и видит довольную ухмылку, но глаза его напарника были красные и мутные, без живого блеска, даже свет не отражается, словно у тела не было души, как будто оно мертвое и двигается само по себе на одних рефлексах. — Напарник, у меня уже конечности затекают, развязывай давай, — требовало ожившее тело Хайне приказным тоном. По правде, этого делать не хотелось, но жалобы слушать еще больше противно, именно потому единственным решением было принято развязать. Пусковой механизм был запущен, лишь одна секунда потребовалось для того, чтобы Хайне уже прижимал Бадоу своим весом к дивану, скрутив его руки, ведь теперь то он ученый в плане захвата кого-то, благодаря первой жертве, священнику, и теперь промашек не допустит. Попытки выбраться тут же пресекались, ведь парень удерживал с необычайной силой, как будто тисками, в этот момент рыжий убеждается, что у его напарника действительно не человеческая сила, и сопротивляться перестал, отдавая предпочтение выражению "будь что будет" ведь тут он бессилен. Увидев, что пойманная жертва уже смирилась с ее судьбой, Хайне хищно улыбается, уже отмечая свою победу. Зря, или нет, но Бадоу сдался, даже не подозревая что его ждет, но последующие три дня он оказывается изнасилованным, и после каждого слияния блондин удовлетворенно мурлыкает и засыпает. В такие моменты Бадоу и секунды не теряя, подбирает свою скомканную одежду и первым делом отправляется в магазин за едой, на последние деньги успевая купить только чипсы. Каждый раз убегал, но всегда возвращался. Причин было несколько, например, не оставлять Хайне одного, снова заняться сексом, или просто потому, что жить было негде. По какому-то одному из сказанных фактов, или из-за всех сразу, даже самому себе было трудно ответить. В один момент Хайне надоедает насиловать Бадоу, который уже и не сопротивляется, на нем даже лица нет, стал бледным, живя активной жизнью, где задействован в участии абсолютно весь организм, да так, что можно содрогнутся, узнай это кто-то сторонний, но одними скудными перекусами держатся трудно, уже оба умирают от голода. В один прекрасный день Хайне командует закупить продукты, но денег на осуществление затеянного попросту нет, тогда приходится искать прибыльную миссию, и такова как раз находится.***
В последствии выполнения миссии. Как бы отважно Хайне не сражался, какие бы генетические эксперименты не переносил на себе, в конце концов все враги сосредоточились именно на нем будучи от кого-то осведомленными о его способностях, и просто задавили количеством. Эта миссия оказалась ловушкой. Блондина искромсали так, что он даже шевелится не может, регенерация не успевает помогать. Жажда крови не проходит, потому Хайне плюет на не успевающие заживать раны, положил почти всю армию Китая, но враги встают, и это никак не остановить, ведь они подверглись также генетическим экспериментам, как и сам Хайне. К тому же, из-за проливного дождя положение дел кажется еще хуже. Казалось бы, куда еще ниже обстоятельства могут скатится? Оказывается, есть куда. Белобрысый парень обезумел, крошит всех направо и налево, стреляет прямо в голову, от чего нападающие больше не поднимались. Среди кровавого месива и трупов на ногах остался один только Бадоу, и Хайне, разрывающий на куски последнего умершего голыми руками, после проделанного как - то не с добром глянул на Бадоу, выделяющегося среди обездвиженной массы. Блондин поднялся на ноги, дождь омывал его тело, добавляя к рекам крови еще свежие, не столь давно бывшие в живом теле. Как бы ни хотелось, но рыжему пришлось наставить свое оружие на напарника, ведь остались еще не законченные дела, если ему и суждено умереть, то не тут, и не сейчас. Слабое место Хайне известно только ему, но никогда не задумывался, что придется это знание применить на деле. Цербер подчинил тело Хайне, ему нужно как можно больше пролить чужой крови, и на врагах решил не останавливаться. Друзья тоже будут использованы для утоления кровожадного голода, не щадящего никого и никогда. Не так уж и внезапно посыпался град пуль прямо в блондина, очень точно и прицельно, но блондин от смертельных для него умело и проворно уворачивается, подпрыгивая высоко в воздух, не даваясь целится прямо в голову, и вот он уже был у цели, прямо под ним Бадоу, излюбленная жертва. Убивать друзей вдвойне приятнее. Но планам Цербера не суждено было сбыться. Сразу после приземления в его грудь впивается меч, протыкая насквозь. В глазах появились проблески души, теперь, казалось бы, весь мир отражается в них. Последнее, что они запечатлели, так это расплывающийся образ девушки, встречающейся когда - то, но та встреча была позабыта, и именно она остановила Цербера, заставив вернуть тело настоящему обладателю с помощью особого меча, его сплав не дает регенерировать раны. У вернувшегося Хайне был проясненный взгляд, недоуменный, и не понимающий, как он оказался в такой ситуации? Смотря глазами в глаза девушки, державшей смертоносную для него катану за рукоять, блондин прошептал ее имя "Наото" роняя свежие струи крови из рта. Рефлекторно приставленный прямо к виску девушки пистолет падает из руки Хайне, звонко хлюпая в луже свежей крови, после и рука опускается. Блондин виснет на мече, покинутый своим сознанием.***
— На сколько Хайне может стать еще более геморройным, чем сейчас? — Задавал сам себе этот вопрос рыжий длинноволосый парень, по обычаю расхлебывая очередной кровавый замес за обоих перед органами охраны порядка. Просто чудо то, что снова удалось выпутаться. И в таких разборках проходят последующие дни после поражения Хайне от меча в грудь, промеж ребер. Если бы Бадоу только смог предугадать такие последствия, никогда бы не стал содействовать, тем более, что он итак критично относится ко всем планам блондина, но надежда на лучшее не умирает.***
Только неделю спустя Хайне просыпается, при первых же осознанных вздохах ощущает боль в груди, от чего оскалившись шипит. Положил ладонь на область раны, будто это могло уменьшить его страдания, обнаруживает себя перебинтованным, тут же беспокойно и лихорадочно начинает себя ощупывать в поисках других ран или хотя бы своей одежды, но таковых не обнаруживает, зато находит кое что другое. У него остался округлый живот, хотя и чувствует себя немного лучше. Последнее, что он помнил, как его резали заживо, именно по этому животу, который теперь без единой раны, а затем как его проткнули мечом, промежутка между теми событиями начисто не было в памяти, будто стерты. Как так могло случится, что от живота не то что хотели, а сам священник даже собственноручно избавился, но это пузо по прежнему цело. В комнату, где находился Хайне, погруженный в собственные размышления, входит Бадоу, смело садясь на стул у кровати, вместе с весом своего тела будто обрушил массу всех остальных проблем. Холодным взглядом обратил внимание на бодрствующего и уже растерянного Хайне, доставая сигарету, вертя ей промеж пальцев, не торопясь брать зажигалку и поджигать скрутку. В глазах блондина виднелась живая искра, блеск жизни, но вид такой, будто только что пришел и ничего не знает, но все же проверить стоит, потому начинает все же разговор: — Здряв. Что делать теперь будем? — Ты это о чем спрашиваешь? — Хайне с явным раздражением смотрит исподлобья. — Как это о чем??! — Бадоу даже на стуле подпрыгнул от возмущения, которое тут же переходит в ярость, — сам меня эксплуатировал, хотя я даже подумать не мог, что с тобой такое возможно, ведь ты парень!! А тут взял и залетел!!! Если бы знал, то больше сопротивлялся!!! Да тут не мог никак, против твоего упорства и на танке не попрешь!!! Сначала Хайнэ даже оскалился от злобы, но под конец фразу возмущения, когда смысл услышанного оказался в мозгу, разложился там по полочкам и ящикам, лицо приняло странную гримасу, словно рой пчел оказался во рту, и пчелы одновременно ужалили во все десны. Скудно пытаясь сдерживать эмоции, сначала посмотрел на свой живот, даже положил на него руку, чтобы убедится, он тут, никуда не пропал, затем медленно перевел взгляд на Бадоу — мужчину, плод от которого он теперь вынашивает, глубоко сильно нахмурившись, издает дикий вопль, задрав голову вверх. Рыжий от неожиданности падает на пол, зажимая руками уши. Со всех сил проорав до хрипоты и изнеможения, Хайне ощущает обострявшуюся боль в груди, хватается за рану ладонью. Несмотря на острую боль, вскакивает, подаваясь прямиком к своим вещам за пистолетом, но его останавливают объятия Бадоу, больше похожие на железные тиски, затем оказывается поваленным на кровать, но не оставляет попыток сопротивления. — Это еще хуже, чем в прошлый раз! Избавьте меня! Бадоу хватает Хайне за плечи, притягивает к себе, сам приседает так, чтобы смотреть прямо глазами в глаза, встряхивает блондина за плечи после каждого предложения: — На этот раз он для тебя и твоей жизни не опасен! Даже если он создался не из-за тебя, а виной тому Цербер, он все равно наш с тобой! Что тебе сделается, родись он на свет?! Да и сейчас никаких проблем! — Хайне все внимательно слушал и серьезно задумывался, но от встрясок его начало тошнить, Бадоу в последний момент успевает отстранить от себя блондина, исправляясь в своей речи: — Почти никаких проблем...***
Вопреки всем законам о том, что мужчины не беременеют, появилась белобрысая девочка, с голубыми глазами, совершенно хулиганским поведением и не спокойным характером. И снова шутя над законами природы и мироздания, Бадоу довольно и одновременно ехидно улыбаясь, а Хайне хмурясь еще больше, чем прежде, не сговариваясь в один голос дали имя своей дочери — "Ангел!"