***
Медленно бреду по шикарной квартире альфы к выходу, чувствуя себя оплёванным с ног до головы. Меня тошнит. С каким-то ужасом осознаю, что самая важная ночь в моей жизни для него совершенно ничего не значила — я оказался лишь мимолётным увлечением, игрушкой на вечер, с которой он раз поигрался, а после вышвырнул за ненадобностью. Как же мерзко на душе… Мерзко… Главное, не реветь и не истерить. Я должен спрятать эмоции. Я не позволю ему увидеть мою слабость. Ещё больше унижаться я перед ним не собираюсь. Да куда уж больше? По-моему, хуже быть уже не может. Тяжело сглатываю ком обиды, застрявший в горле, и присаживаюсь на корточки, чтобы зашнуровать кеды. Руки предательски трясутся, и я вздрагиваю, когда слышу за спиной его шаги. Поднимаюсь и отстранённо смотрю в сторону: не хочу видеть лицо того, кто воспользовался мной как одноразовой подстилкой. А я ведь как полный дурак решил, что он особенный, что не такой как все эти животные, которых я всегда презирал. Но он такое же животное. Даже хуже. Мразь! Вот его имя! — Возьми, — он стоит рядом и пытается мне что-то вручить. Я бросаю быстрый взгляд на его руку и тут же прячу глаза. В его раскрытой ладони я заметил упаковку с таблетками. — Зачем они мне? — тихо спрашиваю. — А мне? Я молчу и не могу сдвинуться с места, будто прирос к этому полу, хотя на деле мечтаю лишь о том, чтобы скорее съебаться подальше от этого мудака. Находиться рядом с ним наедине становится невыносимым для меня. — Один омега забыл их здесь на прошлой неделе, так что… — вдруг произносит альфа, продолжая протягивать мне коробочку. И вот тут меня уже конкретно начинает бомбить. Я ведь думал, что брюнет специально сходил за ними в аптеку, желая мне помочь, но теперь узнаю, что он не только ничего не покупал, но ещё и трахался здесь неделю назад с другим. Логика тут же подсказывает мне, что хозяин этих таблеток, как и я, был выставлен за дверь, и в этой квартире больше появляться не планирует, и, я уверен, не по своей инициативе. Странное оцепенение тут же как ветром сдувает. Даже не взглянув на альфу, я молча разворачиваюсь и, рванув дверь на себя, выхожу из квартиры. Делаю это внешне с полным равнодушием, хотя внутри во мне всё будто сжалось в маленький комок до боли где-то в районе желудка. Пока бегом спускаюсь по ступенькам вниз с третьего этажа, меня жутко колбасит: то ли от переполняющей меня горечи обиды, то ли от растущей ненависти к этому альфе, своей тупости и вообще к ситуации в целом. В голове одна за одной проносятся мысли: «Какой же уебок этот альфа! Настоящий мудак! Блевать хочется только от мысли, что этот козёл стал первым для меня. Зачем я только переспал с ним? Нужно было съебывать из клуба сразу, как только он дал мне тот коктейль. Нет, мне нужно было вообще не приходить в этот клуб! Нахуя я в него попёрся? Я ведь знал, что принца там точно не встречу! Но мне отчаянно нужно было потрахаться! Почему я вдруг решил, что мне срочно нужен секс? Я столько лет хранил невинность в ожидании своего единственного и в один вечер умудрился всё просрать! Проще говоря: проебал свою девственность как последний лошара! Хотел показаться героем-любовником, а в итоге сошёл лишь за шлюху на вечер. О чём я только думал?! Раньше я бы никогда не решился даже зайти в подобное заведение, но тогда почему именно вчера всё изменилось? Что со мной было не так? У меня была течка, но я ведь выпил лекарство. Хотя-я-я… СТОП! Как только вошёл в клуб и сел за стойку — уже тогда я понял, что таблетка не помогает. Вероятно её действие ослабилось ещё раньше, и, когда я решил, что мне стоит найти себе одноразовый трах, моим разумом уже управляли бушующие омежьи гормоны. Выходит… Выходит, во всём виноват Мак! Пиздец! Устроил мне, дружбан, медвежью услугу. Знал бы он в какое дерьмо по его милости я вляпался. Вот увижу его и убью гада!» И тут поток моих мыслей прерывает телефонный звонок. Я уже подхожу к остановке, где планировал сесть в такси, когда взглянул на дисплей мобильника и увидел входящий вызов от Мака. О дерьме вспомнишь — оно и всплывёт! — ДА! — резко ору я в трубку. — Чего кричишь-то так? Я чуть не оглох, — недовольно бубнит парень. — Ты, кстати, где вообще? — Сам бы хотел это знать, — недовольно рычу я, осматриваясь по сторонам, понимая, что район мне совершенно не знаком. — В смысле? Заблудился, что ли? — Типа того, — я тяжело дышу из-за переполняющей меня ярости: этот гандон, называющий меня своим другом, разбил мои мечты, по его милости меня втоптали в грязь, приняв за клубную давалку, а теперь он звонит как ни в чём не бывало и сыпет тупыми вопросами. Был бы он сейчас рядом — я бы точно его прикончил! — Ян, что случилось? Я могу тебе помочь? — Спасибо, помог уже раз! Настоящий друг! Знаешь что, иди на хуй, Мак, со своей помощью! Съебывай! — рычу я в трубку, а после оборачиваясь к стене рядом стоящего здания, широко замахиваюсь и с силой швыряю мобильник. Агрегат стоимостью в среднюю зарплату мелкого начальника врезается в стену, с тихим звоном разлетается на части и его осколки осыпают тротуар вокруг. Случайные прохожие смотрят на меня широко распахнутыми глазами и тихонько перешептываются. Я же с отрешенным взглядом плетусь к желтой тачке с семизначным номером на боковине, и в голове проносится лишь одна мысль: «Чёрт! Опять новый мобильник покупать».***
Матов было много, как и обвинений, я кричал, срывая голос, бил в стену кулаком, называл его сукой, предателем, законченным гандоном, даже швырнул в него двумя тарелками, которые благополучно разбились о стену, но он не ушёл… Он слушал, терпел и ждал, когда я, наконец, исчерпаю себя и успокоюсь. — Мак! Как ты мог? — в очередной раз задавал я вопрос уже ослабевшим голосом, обессиленно падая в мягкое кресло. — Как ты мог… Мак… Парень стоял в моей гостиной у стены, нервно сминая костяшки пальцев на руках. Он смотрел на меня влажными голубыми глазами, в которых читалась мольба: — Ян, ну прости меня. Прости идиота! Я ведь не знал, что всё так выйдет… Ну что мне сделать, чтобы ты простил меня? Я всё сделаю! Хочешь, на колени встану? — после этих слов он тут же подскочил ко мне и опустился передо мной в унизительную позу. Его лицо было зарёванным, он всё ещё всхлипывал, обняв себя руками, и я смотрел, как вздрагивают его плечи. — Что мне теперь делать?.. — почти шёпотом спросил я, глядя на него. — Кто я теперь? Шлюха? Я — шлюха, да? — Нет-нет! Это не так! Не говори так о себе! Не смей такого говорить! — Но он думает именно так… — я наклонил голову и крепко стиснул зубы, пытаясь подавить эмоции: я сразу решил, что из-за этого урода альфы я не пророню ни слезинки. Он не достоин моих слёз. — Плевать, что он думает! Ян, ты самый лучший! У тебя самое доброе сердце! И ты обязательно ещё встретишь своего альфу. Я знаю, у тебя всё будет хорошо! — после этих слов он подполз ближе и прильнул к моим ногам. — Прости. Прости меня, — снова запел он свою песню и с новой силой принялся лить слёзы, упираясь моськой в мои бёдра. Как я мог после этого злиться на него? Всем нам свойственно совершать ошибки. Мы всего лишь люди: как правило, нами движут и управляют эмоции, тем более, если тебе суждено было родиться омегой. Омеги намного чувствительнее альф и, часто сначала делают, следуя зову своего сердца, а после уже начинают думать. Наклонившись, я приподнял друга за плечи, а после обхватив, подтянул на свои колени и крепко обнял. — Не реви, — сказал я, ласково перебирая его светлые волосы, — тише, тише. Успокойся, Мак. Я больше не злюсь. Я уже простил тебя. Всё хорошо. — Это… это… — он уже начал икать от плача, — это я должен тебя утешать. — Наверное, — я усмехнулся сложившейся ситуации: ведь он был прав — не ему, а мне стоило лить слёзы. — Ты такой сильный, Ян. Ты всегда отличался от нас, обычных омег, — он продолжал всхлипывать на моём плече. — Я тебе так завидую… Ты всегда делал то, что хотел, а я… я так не могу. Ты смог пойти наперекор своим родителям и нарочно вывел из себя того альфу, которого выбрали для тебя. Я знаю… ты хотел, чтобы в первый раз всё было по любви, а я… я всё испорти-и-ил, — завыл он, прижимаясь ко мне. Как я ни старался сдерживать себя, от этих его слов у меня начало предательски щипать в глазах и стоило мне моргнуть, как по щекам потекли слёзы. Я до боли прикусывал нижнюю губу и тянул носом воздух, стараясь не поддаваться охватившим меня эмоциям, но всё было тщетно — я всё-таки заплакал. — Я не сильный… больше не сильный, — выдавил я из себя, шмыгая носом. — Этот альфа… из-за него я стал слабым. Мак тогда сильнее обхватил меня и прошептал: — Ян, что бы ни случилось, я тебя не брошу. Я всегда буду рядом. Тебя больше никто и никогда не обидит. Я обещаю!***
Пару недель спустя. Выхожу из подъезда и, сложив руки в карманы чёрной однотонной толстовки, направляюсь к широкой дороге, где с шумом проносятся машины. Стоит сказать, что живу я в старом центре нашего города — то есть в районе с самым высоким ценником на квартиры. Не очень-то скромно с моей стороны было просить предков купить мне жильё именно здесь, но, а почему нет? Бабла-то у них немерено! Уже второй день мне нездоровится: весь организм охватила какая-то слабость, постоянно хочется спать и ещё меня жутко колбасит от резких запахов — мне так хуёво, что порой я с трудом сдерживаю себя, чтобы не блевануть. Вот и сейчас я пытаюсь подавить рвотный позыв: стою, облокотившись о какой-то рекламный стенд и стараюсь дышать как можно глубже. Натянув на голову капюшон, я закрываю рот ладонью и наклоняюсь ниже. Где же этот Мак? Обещал, что больше не будет опаздывать, но снова мне приходится его ждать. Хорошо хоть, уже завтра я заберу свою обновлённую тачку из СТО и мне больше не понадобятся его услуги таксиста. Вдруг кто-то подходит ко мне со спины, кладёт руку на плечо, а после я слышу голос: — Вам плохо? Моё тело окутывает молниеносная ледяная волна — я сразу понимаю, кто этот человек — голос того альфы-мудака из клуба я никогда не смогу забыть. — Нет, — не оборачиваясь отвечаю я. Да откуда он здесь взялся?! Это вообще-то мой район! — Вы уверены? — не отстает он. — Да, уверен, — сухо отвечаю я, по-прежнему пряча от него своё лицо. — Постой, — он вдруг переходит на «ты», и, хватая за плечо, одним резким движением разворачивает меня, — Ян?! Надо же, моё имя запомнил! Какая честь! — Ну, — коротко отвечаю я, хмуро глядя на него из-под ресниц. На нём белая рубашка и черные брюки, волосы аккуратно уложены набок, а в руках увесистый портфель: такой красавчик, будто на свидание собрался. Я и забыл, каким очарованием он обладает, и эти его синие глаза… — Плохо выглядишь, — замечает он, наклонившись ближе ко мне, — может до дома тебя подкинуть? Далеко живёшь? — Спасибо, обойдусь, — грубо отвечаю, закатывая глаза — куда он, интересно, меня везти собрался, если мы стоим прямо перед моим подъездом? — У тебя что-то случилось? — не отстаёт он. — Ночка, наверное, тяжёлая выдалась. Давай все же подвезу, а то тут такой район — если полиция увидит, ещё и забрать могут. О как! Меня ещё и полиция заберёт! Я что, на бомжару похож? У меня шмотки из европейских бутиков. Они может и выглядят просто, но такие высокие цены ещё поискать стоит. — И какой тут район? — уже издевательским тоном интересуюсь я. — Ну… так скажем, не твоего уровня. — Вот как, — я вскидываю бровь, — а какой у меня уровень, можно поинтересоваться? Да кем он меня вообще считает?! — Слушай, если не хочешь со мной ехать, могу денег дать на такси. В прошлый раз, кстати, ты так быстро ушёл, я даже не успел тебе деньжат подкинуть. Нормально хоть до дома добрался? Ну приехали… Походу, я для него какой-то студент-нищеброд, который в клубы ходит, чтобы цеплять богатых папиков и разводить их на бабос. Вот теперь мне реально обидно! Я смотрю прямо в его синие глаза, обрамленные чёрными густыми ресницами, и холодным голосом довольно четко произношу: — Ты ничего обо мне не знаешь. — Что ты… — он запинается и, хмуря лицо в сомнениях, продолжает: — Что с тобой сегодня такое? У тебя похмелье? Ну всё! Заебал! Это было последней каплей! — Да какое на хуй похмелье?! — наконец, не выдерживаю я. — Я вообще алкоголь не пью! И этот дом, — я указываю на дверь своего подъезда, — мой дом! Я живу здесь! У меня тут своя квартира! А ещё я тогда правду сказал! Ты у меня первым был! Ясно?! А я… я даже имени твоего не знаю! А я хочу его знать! Понятно? Хочу знать имя того, кто забрал мою девственность! Альфа какое-то время пребывает в некотором шоке: он внимательно смотрит в моё лицо будто на нём написаны ответы на все вопросы. Наконец, его эмоции начинают меняться: сначала озадаченность сменяется удивлением, потом я вижу нотки сомнения, а после он и вовсе широко улыбается и с какой-то хитростью во взгляде произносит: — Ян, вот скажи мне, чего ты добиваешься? Решил, что я поверю в этот бред? На что ты, вообще, пытаешься меня развести? Хотя, стоп! Я понял, понял! — он поднимает указательный палец вверх. — Хочешь замуж за меня, да? Типа раз я трахнул тебя, теперь и жениться обязан! Хорошая идея, только вот у меня есть подозрение, что я буду уже не первым, кто таким образом задолжал тебе руку и сердце. Тебе, наверное, деньги нужны? Замуж я тебя не возьму, но с деньгами помогу — не проблема. Сколько тебе нужно? — Мне не нужны твои деньги, — в моём голосе чувствуется лёд. — Тогда что? — недоумевает он. — Что ты от меня хочешь? — Просто скажи, как тебя зовут. Больше я тебя ни о чём просить не буду. — Эрик, — представляется он. — Теперь ты знаешь моё имя. Что изменилось? — Кое-что изменилось. Теперь мне проще будет тебя послать. Так вот: иди ты на хуй, Эрик. И не забудь засунуть свои деньги себе в задницу! — я смачно харкаю на мощёный тротуар, а после добавляю: — Урод! С чувством выполненного долга, я разворачиваюсь и направляюсь к автомобилю Мака, который уже успел припарковаться неподалёку и выжидающе смотрел на меня через лобовое стекло.