Хогвартс

      - Ты считаешь, это будет разумно? Поместить чью-то душу в замок? Не лучше ли воспользоваться предложением драконов?       - Годрик, мы уже не раз это обсуждали. И вместе пришли к выводу, что это будет наиболее правильный с точки зрения защиты детей выбор! Если у тебя есть другие идеи, говори, пока мы не начали ритуал.       - Нет. Но всё же... Мы ведь не знаем, кто придет!       - Параметры мы обсуждали вместе.       - Это-то да...       Этот разговор был первым, что я услышал, когда пришел в себя. Странно, вообще-то, я думал, что умер. Всё-таки пуля в сердце, но, видимо, не судьба. Потом меня куда-то затянуло. И темнота.       Тело ощущалось как-то странно. Точнее его не было, а было нечто иное. Я чувствовал, как по мне ходят люди, слышал их разговоры, видел их в зеркалах и ощущал, как что-то строят на лугу. Откуда-то из подсознания пришло понимание, что где-то есть озеро, а в нем русалки, а в подземелье ползает змей.       Всё это было немного непривычно, но почему-то мне не хотелось закатывать истерику. Про попаданцев я читал. Вот только никогда не думал, что всё будет именно так.       Кстати, а я - кто?       Спустя три восхода Солнца я узнал своё имя - Хогвартс. И сразу вспомнил Поттера, который как таракан. Вот только он еще не родился. А мне всего-то пять лет. Для замка сущий пустяк.       Беседовать я мог только с директором, так я понял из разговоров Годрика и Ровены, Слизерин ощущался где-то в подземельях, вместе с Хельгой. Видимо они еще не поссорились и относительно дружно сосуществовали.       В наблюдениях прошли года три. Я пытался помогать строителям, следил за порядком в здании и словно ребенок наблюдал за Основателями, слушал все их разговоры и внимательно запоминал. Они говорили о многом. Об истории, геральдике, магии, стратегии и прочем. У них были ученики, но не так много, по два-три человека.       Иногда на замок нападали, тогда я, запомнив план Годрика, аккуратно помогал им. Как говорил Воланд: "Кирпич никому просто так на голову не падает", вот я и двигал камни, ох и ругались потом строители. Кстати, они были гномами! А еще где-то жили эльфы, именно они вырастили Запретный Лес. Вторую линию обороны.       У меня было четыре линии защиты. Первую - заклинания против простецов и защиту от обнаружения, а также големов внутри устанавливал Годрик. Он еще что-то понакрутил, но те заклинания начнут работать только после ухода одного из Четверки. Вторую, Запретный Лес, высаживали Хельга и эльфы. Третью - Черное озеро и Кальмара (он, правда, сейчас еще маленький) придумала Ровена. Четвертая - связанная система из четырех спутников была предложена Салазаром. Так получилось, что больше всего защиты было на суше и воде, в небе меня защищали только химера-ворон Ровены и приблудный феникс.       Птица меня, кстати, выбешивала. Она постоянно что-то жгла! То картины, то мебель. Поэтому, я её ронял, и на неё ронял. Вскоре она сбежала.       А на пятый год моей новой жизни на нас напали. И не просто простецы или волшебные народы, а Церковь и подконтрольные им маги. Среди которых было два ученика Основателей. Осаждали они нас два года. А потом начали что-то колдовать, что-то премерзкое. Не только я это почувствовал, Основатели тоже.       И тогда Годрик решил уйти и запустить защиту. Салазар был против. Начался скандал, который позже станет "раздором Основателей". Кричали они знатно. Точнее кричал, ругался Годрик, а Слизерин задавливал аргументами. Ровена выслушала обоих и пригрозила пойти самой, если спор не решится. Тогда они просто взяли и кинули кости, попросив меня не мухлевать. А я мог, между прочим.       Выпало идти Слизерину.       Нападающие продержались ровно сутки против "Змея" и бежали. Но Салазар не вернулся, он ушел.       Спустя два года ушла Ровена. Просто заснула. За ней последовала Хельга. Удачное покушение, которое я не смог предотвратить. Потом Годрик. Он попрощался со мной, передал часть своих знаний и ушел за пределы моей видимости. Слизерин пришел на седьмой год после той битвы, рассказал, как заботиться о живности, помогать ученикам, подсказал, как признать директора и ушел. Больше я никого из них не видел.