* * *
Майкл вздрогнул, резко просыпаясь и шаря рукой по кровати рядом. Пусто. Чёрт! Он уже успел сесть и отбросить одеяло, но именно в этот момент услышал шум воды из ванной. Фассбендер судорожно выдохнул и рухнул обратно на подушку, теперь потирая лицо ладонями. Когда-нибудь он избавится от этого страха, но до момента обретения дзена и безмятежности ещё надо дожить, что с их характерами не так просто. Шум стих, и через минуту из ванной вышел Джеймс, вытирая волосы полотенцем. В домашних свободных брюках, натянутых на мокрое тело, и без футболки он был чудо как хорош, хоть и худоват, по мнению Майкла. В последнее время он всё чаще ловил себя на мысли, что его пташка слишком мало ест и слишком много работает, что было совсем необязательно, учитывая доходы Фассбендера, но Джеймс ясно дал понять, что быть содержанцем не собирается. Он и денег у Майкла не брал, а уговорить его жить вместе стало квестом повеселее деловых переговоров с самыми упёртыми партнёрами. — Чего пялишься? — МакЭвой сдвинул брови, заметив пристальный взгляд. Ни «доброе утро», ни «как спалось»… Джеймс не был хамом и грубияном, его воспитание было прекрасным, но он никак не мог привыкнуть к тому, что у него отношения… с мужчиной. Майкл тоже всё ещё привыкал к тому, что в его жизни образовалось что-то постоянное и серьёзное, но ему было проще: он этого добивался. МакЭвой же рычал практически на любое проявление нежности, брыкался и всячески боролся с многочисленными внутренними противоречиями. Он! С Фассбендером! С тем самым мудаком, который готов был шантажировать его, который тряс своими деньгами и пытался с помощью них им манипулировать, который, в конце-то концов, чуть не изнасиловал его на полу в гостиной — в той самой, где теперь они по вечерам смотрели фильмы, и Джеймс шипел, если Майкл начинал к нему подкатывать и распускать руки. Фассбендеру требовалось немало усилий, чтобы объяснить себе: нельзя обращаться с Ибисом как с девушкой. Помнится, они один раз из-за этого чуть не подрались, но Майкл вовремя взял себя в руки, а заодно взял в руки Джеймса, удерживая, пока тот не затихнет. Большая пицца тогда несколько уменьшила вину мужчины, и МакЭвой согласился спать в одной кровати, хотя до этого момента угрожал уйти на диван. Им было непросто. Разные миры, разные умы, разные души. Но их непреодолимо тянуло друг к другу, и это притяжение оказывалось сильнее всех разногласий. — Ты слишком хорош, — Майкл чуть усмехнулся, демонстративно оглядывая парня с ног до головы, так, чтобы тот почувствовал, что именно сейчас на уме у его любовника. — Слишком хорош для тебя? — Джеймс фыркнул, швыряя в мужчину полотенце, которое тот легко поймал. — Слишком хорош для кого угодно. МакЭвой встряхнул влажными волосами, чуть сжимая кулаки, заставляя этим Майкла напрячься. Но Джеймс просто в очередной раз сказал себе прекратить капризничать и огрызаться, словно маленький ребёнок, а ещё напомнил, что каким бы ни был Фассбендер в начале их знакомства, он перевёл деньги в тот же вечер, когда «Чарли» оказался на его пороге. И ведь он помогает до сих пор. Можно бесконечно вспоминать прошлое, можно пыжиться и трясти своей гордостью, но… Пока что, кажется, Майкл был лучшим, что случилось в жизни Джеймса. — Ты мне льстишь, — МакЭвой подошёл и сел на кровать, сразу наклоняясь к мужчине и целуя, коротко и быстро. Он только учился проявлять чувства, только учился верить этому человеку, хотя то, что они жили вместе, уже было доказательством если не бесконечного, то достаточно большого доверия. И Майкл не стал придерживать его за затылок, вместо этого чуть подаваясь за парнем, продлевая поцелуй на какую-то секунду, но и это было уже маленькой наградой. Фассбендер улыбнулся, приподнимаясь на локте. — Ты рано встал, — хотелось притянуть Джеймса к себе и обнять, прижать к себе всего, но Майкл понимал, что пока не время. — Планы? — Пригласили на собеседование, может, возьму подработку, — юноша сел по-турецки, устроив ладони на одном из колен. — Благодаря тебе у меня много свободного времени. Он попытался улыбнуться, но Майкл уловил нотки горечи в этой простой фразе. Разумеется, Джеймс говорил о том, что ему самому не надо платить за квартиру, но Фассбендер знал, чего хочется его птенчику на самом деле: танцевать. Учиться. Творить. Действовать, а не просто таскаться на работу пять дней в неделю — без особой пользы для его таланта. А талант был, и Майкл был в этом уверен, а ещё он всё ещё чувствовал себя виноватым в том, что всё так в итоге получилось. Чтобы заманить Ибиса в свой сад, Фассбендеру пришлось взглянуть на мир его глазами, и, как ни странно, он понял, что такое быть зависимым от другого человека, от денег, от обстоятельств… — Лучше бы ты дома сидел и рубашки мне гладил, — Майкл не удержался от улыбки во все свои тридцать два зуба, тут же уворачиваясь от прицельного удара в челюсть. Они понемногу переходили к той стадии отношений, когда можно начинать шутить на больные темы, по чуть-чуть и осторожно. Лучшим показателем этого был как раз удар — если бы слова Фассбендера (а он, как обычно, сначала сказал, потом подумал) действительно задели Джеймса, то тот бы просто поднялся с кровати и ушёл в другую комнату, молча и спокойно. А сейчас МакЭвой с руганью и смехом отбивался от схватившего его Майкла, которому в итоге и сдался, позволяя себя поцеловать. — Ничего не планируй на вечер, — Фассбендер ловко прижал его собой к кровати, потёршись кончиком носа о шею. — Не люблю сюрпризы, — Джеймс осторожно провёл пальцами по коротким и немного жестковатым волосам мужчины. — Это уже не сюрприз, я же тебя предупредил, — Майкл положил голову на слишком (он снова это про себя отметил) острое плечо и прикрыл глаза. — Я опоздаю на собеседование. — А я на работу. — У тебя она хотя бы есть! — У тебя тоже, зачем тебе вторая? — мужчина чуть усмехнулся, но всё-таки поднялся, освобождая свою птичку из плена. — Помни про вечер. — Помню, помню. Пока Джеймс собирался, Майкл сам отправился в душ, чтобы взбодриться перед длинным рабочим днём. Все дни казались ему длинными, потому что приходилось выпускать из поля зрения МакЭвоя, а это всегда означало беспокойство. Майкл действительно не был уверен в том, что однажды вечером не найдёт дома записку о том, что они не могут быть вместе. Один раз он уже упустил Ибиса, и это были жуткие, беспокойные дни, впервые в жизни Фассбендер почувствовал себя совершенно беспомощным, потому что не мыслил своё существование без этого взбалмошного мальчишки, которого со всем его взрывоопасным характером успел полюбить за это короткое время. Кто-то скажет, что такое невозможно, но Майклу было плевать на мнения и взгляды: ему нужен был Джеймс, и точка. Выйдя из ванной, Фассбендер и правда обнаружил на кухне записку, но это было простое и милое пожелание хорошего дня, приколотое к яблоку булавкой с пробковой доски, которая висела рядом с холодильником. Кажется, Джеймс тоже о нём заботился: у яблока обнаружилась чашка кофе и пара тостов. Майкл улыбнулся, глядя на них, завтрак напомнил ему о том, как пришлось ловить Ибиса, правда, на этот раз сеть оказалась бесполезна. Теперь никакой охоты — он был на территории заповедника.* * *
— О, Джеймс, ты вовремя, — миссис МакЭвой улыбалась широко и радостно. — Привет, мам, — Джеймс повесил куртку на крючок. — Почему? — К нам приехал твой друг, почему ты нам про него не рассказывал? Весьма приятный мужчина — и одолжил нам такую сумму… МакЭвой похолодел. Ему потребовалось немало сил, чтобы сохранить безмятежное выражение лица; он не хотел напугать маму, а отцу так и вовсе нельзя было нервничать ни в каком виде. Он всё ещё не сказал им, что его отчислили, соврав что-то про карантин. К счастью, родители были слишком рады его видеть, чтобы вдаваться в какие-то подробности, и погружаться в легенду не пришлось, и тут… — О, Джей, — Фассбендер поднялся из-за стола, сразу обнимая юношу, который с места не сдвинулся, замирая на пороге. Конечно, это был он, Джеймс понял сразу, как только мать упомянула про деньги, но видеть его в своём доме… Удар ниже пояса. МакЭвой чувствовал, как его парализовало страхом, нет, ужасом от мысли о том, что он тут мог рассказать. И что может рассказать. И… что ему может быть нужно. — Можно тебя на минутку? — Джеймс попытался улыбнуться максимально непринуждённо, но уголки губ только беспомощно дрогнули. — Ты будешь чай или кофе? — миссис МакЭвой обернулась, через плечо глядя на сына. — Кофе. Мы сейчас вернёмся. Он не мог больше ждать ни секунды, хватая мужчину за руку и таща за собой, по лестнице наверх, в свою комнату. Всё равно этот человек уже здесь, стоит ли что-то ещё скрывать? Едва дверь за Майклом закрылась, Джеймс резким движением впечатал в неё своего гостя. — Что ты тут делаешь? МакЭвой крепко держал его за рубашку на груди, сжимая тонкую и наверняка дорогую ткань в пальцах, грозя порвать. Он мог быть младше, ниже и слабее, но в своём доме Джеймса нельзя было выводить из себя, за семью он готов был убивать, и Майкл это прекрасно почувствовал — не столько от физического воздействия, сколько от ярости в голубых глазах. — Я приехал за тобой. — И за парочкой единорогов, что пасутся у меня на заднем дворе? — МакЭвой прищурился. — Если ты им что-то сказал… — Единорогам? Стиснув зубы, Джеймс едва удержался от того, чтобы зарычать, и Фассбендер понял, что не время и не место шутить. Он крепко взял парня за запястья и не без труда оторвал его руки от своей рубашки, шагая вперёд и заставляя Ибиса слегка отступить, но даже такая явная демонстрация неравенства сил никак не повлияла на решительность МакЭвоя. — Я приехал за тобой, — повторил Майкл. — Потому что ты мне нужен. — Трахайся хоть с кем, ты же можешь купить всё, — Джеймс огрызнулся, дёргаясь в попытке освободиться. — Нет, Джеймс, — Фассбендер чуть наклонился вперёд, и от того, как прозвучало его имя из уст этого человека, МакЭвой замер, смотря прямо в глаза своего мучителя, но почему-то не находя в них ни насмешки, ни даже похоти, к которой привык. — Мне нужен ты.* * *
Разумеется, Джеймс его тогда послал, а через каких-то полчаса выставил за дверь, убедив родителей, что Майклу уже пора ехать. Оказалось, что про деньги он им не говорил, достаточно было представиться — и миссис МакЭвой уже сама вспомнила, с чьего счёта поступили деньги на операцию, но легче от этого юноше не стало. Фассбендер вторгся на его территорию, ворвался в место, где Джеймс мог себя чувствовать в безопасности, всегда мог, но только не теперь. Майкл приезжал ещё не раз и не два, стребовал с МакЭвоя новый номер телефона, пообещав, что тогда не будет заявляться в его дом, но и этого он добился не сразу, как правило все их разговоры в то время заканчивались тем, что Джеймс озвучивал уже известный мужчине маршрут — и захлопывал дверь перед его носом. Пару раз Фассбендер срывался — и уезжал с визгом колёс, обещая себе, что больше не сделает ни шага в сторону этого не в меру капризного ребёнка. Но, оказавшись дома, в пустой квартире, Майкл неизменно вспоминал тепло, которое чувствовал, когда этот самый ребёнок спал рядом с ним в кровати, когда можно было его обнять, когда он смотрел без ненависти, а с настоящим любопытством, которое, впрочем, пытался скрыть. От общения с Джеймсом у Фассбендера осталось больше светлых воспоминаний, чем, кажется, за всю его предыдущую жизнь — и всего этого он лишил себя сам. Гордость в битве с желанием снова ощутить тепло от объятий Ибиса неизменно проигрывала — и через пару дней Майкл делал новую попытку пообщаться. Через некоторое время Джеймс вернулся к выступлениям в «Близости», куда, как казалось Фассбендеру, его самого больше не пустят. Но нет, охрана никак на него не среагировала, а Фаррелл даже подсел к нему за столик, и у них состоялся короткий, но показательный разговор, состоящий из нескольких простых вопросов и не менее простых ответов. Колин спросил, хочет ли он, Майкл, навредить его пташке, и Майкл ответил — нет. Хочет ли он помочь Джеймсу — да. На что готов ради него — на многое, если не на всё. Посидев ещё немного, владелец «Близости» выпил свой джин и, попрощавшись коротким кивком, ушёл. Фассбендер и теперь часто думал о том, что оттепель в их с Джеймсом общении началась из-за этого человека, было в нём что-то такое… неуловимо-хитрое, но без злобы, и Майкл не раз вспоминал первый их разговор в кабинете Фаррелла. «Это мои сотрудники, и от меня вы ничего не узнаете, мистер Фассбендер. Это корпоративная этика, если вам так будет понятнее. А если очень хотите увидеть Ибиса — он сегодня танцует, последний раз в этом месяце». Колин заботился об этой маленькой пташке всегда, и вряд ли бы Джеймс попал в руки Фассбендера, если бы владелец «Близости» был в то время в городе. Майкл, кажется, сумел убедить его в том, что его намерения если не бескорыстны, то уж точно не имеют ничего общего с тем, что было раньше, — и наградой стала короткая встреча с МакЭвоем, которую тот назначил сам. Они просто посидели на веранде какого-то маленького кафе, заплатить за свой кофе Ибис не позволил, но пару раз за разговор улыбнулся и даже не стал возражать, когда Майкл сказал, что был бы рад ещё раз так встретиться. Шаг за шагом они сблизились, медленно, с опаской — Джеймс не знал, чего ждать от своего бывшего мучителя, Майкл боялся спугнуть Ибиса резким движением, но в итоге его упрямство и его искренность взяли верх. МакЭвой поверил ему, точнее, рискнул поверить, в чём мужчине очень помогло время: оно притупило боль и обиду, но вывело на первый план всё лучшее, что успел показать Фассбендер за тот короткий период. Теперь Джеймс работал в обычном магазине, зарабатывал если не огромные деньги, то хотя бы неплохие, изредка выступал в «Близости», чтобы было что послать лишний раз родителям и чтобы поддерживать форму, впрочем, для последнего он ещё и тренировался, кажется, просто бесконечно. Майкл, разумеется, был против и неизменно ворчал, а ещё обязательно присутствовал на всех вечерах, в программу которых был включен номер Ибиса. Колин обычно сидел с ним за одним столиком, с дружелюбной насмешкой наблюдая за тем, как Фассбендер испепеляет взглядом каждого, что слишком сильно проявляет своё внимание к юноше. Впрочем, Ибис их не замечал — он всё так же не любил стриптиз и публику клуба, но впервые за долгое время мог танцевать свободно, не думая о том, сколько денег сегодня окажется за резинкой его белья и кто может увидеть его на сцене. Для Джеймса существовала только музыка, только ритм, только движение, а мистер Фаррелл был совсем не против того, чтобы его птичка не сбрасывала свои пёрышки полностью. Иногда Майклу казалось, что Джеймс танцует, чтобы напомнить ему самому о том, что он воспользовался чужой бедой, чтобы уложить его в постель, но Фассбендер тут же отгонял от себя эти мысли. Постепенно он понял, что Ибису просто нравится танцевать — ни больше и ни меньше, а как только он освободился от зависимости от денег за свой танец… Он стал ещё прекраснее — и у Майкла всё равно каждый раз пересыхало в горле, а в паху всё сводило от того, как двигался этот маленький засранец. Ведь Джеймс теперь всегда, абсолютно всегда смотрел только на него — и за это можно было отдать всё на свете. Всё Майкл отдать не мог, даже если бы захотел, но мог сделать кое-что для своего возлюбленного. Кое-что действительно важное.* * *
We'll stay quiet underneath Shooting stars if it helps you sleep And hold me tight, don't let me breathe Feeling like you won't believe There's a firefly loose tonight Better catch it before it burns this place down And I lie if I don't feel so right But the world looks better through your eyes ♫ Ed Sheeran – Firefly
— Как насчёт танца? Бутылка вина стояла рядом с двумя бокалами и полной разных закусок тарелкой. Майкл планировал очередной киносеанс на сегодняшний вечер, но перед этим хотел сделать Джеймсу сюрприз, хоть тот и говорил, что не любит их, Фассбендер надеялся, что такое ему понравится. Кинув на юношу короткий и лукавый взгляд, Майкл включил музыкальную систему — и из колонок на них полилась тягучая, мягкая мелодия, напоминающая сливочный крем — плотный, но лёгкий. — Под это стриптиз не станцуешь, — МакЭвой чуть улыбнулся, уже покачивая головой в такт — песня ему явно нравилась. — А я и не прошу стриптиз. Майкл протянул сидящему в кресле юноше руку — и дёрнул его к себе после того, как Джеймс нерешительно вложил ладонь в чужие пальцы. Фассбендер осторожно обхватил его за пояс, просто плавно покачиваясь под музыку и сладко вздрагивая, когда его обняли в ответ. Вдруг Джеймс взял его за руки, делая шаг назад и мягким взглядом сразу гася вспышку беспокойства. — Просто слушай ритм… И Майкл слушал. Он растворился в мелодии, ведомый плавными движениями юноши, следуя за ним безропотно и наслаждаясь этим. В какой-то момент он понял, что Джеймс отдал ему инициативу — и теперь уже мужчина вёл его, не торопясь и стараясь не ударить в грязь лицом, пока не понял, что достаточно просто расслабиться. Наконец, Фассбендер прижал его к себе спиной, чуть покачиваясь вдвоём, и Ибис прикрыл глаза, успокаиваясь в его объятиях. Майкл понял, что пора. — Они приглашают тебя, — он нырнул в задний карман своих джинсов и вытащил сложенный вдвое конверт, показывая его юноше. Джеймс распахнул глаза — и замер, едва увидев печать на письме. Перед глазами всё сразу немного поплыло, и МакЭвой взял конверт чуть подрагивающими пальцами, судорожно перечитывая написанное ещё раз, не поверив с первого. — Я съездил, узнал по поводу возможности поступления, они хотят видеть тебя у себя. Обещают приличную стипендию. Мы работали с ними какое-то время, так что доверять можно. — Ты серьёзно?.. — Джеймс повернулся к нему лицом, чтобы заглянуть в глаза, вся обычная дерзость куда-то испарилась, и перед Майклом вдруг оказался ребёнок, увидевший свою мечту достаточно близко. — Это же Калифорнийский университет, Майкл, в их колледж так просто не поступишь, — он помрачнел. — И это видео… — Они видели, — Фассбендер чуть усмехнулся. — Я показал для примера. Если честно, не знаю, как обозвать правильно их главного по танцам, но он в восторге и хочет посмотреть на тебя в деле. Говорит, прекрасное чувство ритма и потрясающая гибкость, я уже ревную. МакЭвой молча уставился на конверт, сильнее сжав его в пальцах. Было заметно, как он дрожит, как он хочет, чтобы всё это было правдой, как мечтает учиться там, учиться тому, чем он действительно хотел бы заниматься. Майкл мягко привлёк его к себе, обнимая одной рукой, а второй зарываясь пальцами в мягкие волосы на затылке. — Это дорого, — глухо проговорил Джеймс. — За обучение надо платить. Я не заработаю столько сам сейчас, это дороже, чем мой прошлый колледж, а у тебя взять не смогу, и… — Тш-ш-ш, — Фассбендер осторожно коснулся губами виска юноши. — Послушай… Я знаю, ты хочешь этого, хочешь там учиться. А я не хочу, чтобы ты танцевал в стриптиз-клубе, хватит, Джей. У меня есть деньги, и такие траты не станут критическими для моего бюджета. Для нашего бюджета, — он обхватил лицо Джеймса ладонями, чтобы мальчик посмотрел на него, и коротко поцеловал, — всё серьёзно. У меня на тебя большие планы. — Бесишь меня, — МакЭвой рывком высвободился, но только для того, чтобы крепко обнять мужчину обеими руками, первый раз чувствуя себя на своём месте рядом с ним, первый раз веря каждому его слову. — Дурак, развёл тут романтику… Он ещё что-то бормотал в шею Майкла, сильно-сильно зажмурившись. Джеймс вдруг понял, как устал бегать от того, что чувствовал к этому человеку, как устал отбиваться от своего желания быть с ним. Как устал убеждать себя в том, что нужно быть готовым ко всему — к любой подлости, к предательству, к тому, что сказок не бывает. Солнце садилось, и его последние лучи пробирались в комнату через большие окна, добавляя вечеру какого-то особенного волшебства — лучшего времени для признаний и не придумать. — Только когда станешь известным танцором, воздушным гимнастом, эквилибристом и всё остальное, не называйся Ибисом, — Майкл чуть усмехнулся, крепко сжимая парня в объятиях, чувствуя, что его собственное сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. — Это имя для красавчика из «Близости», а тебе нужно что-то теплее. Теплее и воздушнее. — Например? — Джеймс упёрся подбородком в грудь мужчины, внимательно смотря снизу вверх, и на секунду Фассбендеру показалось, что он даже светится — таким ясным и мягким был его взгляд. — Например, — мужчина прислушался к песне, которая стояла на повторе всё это время и сейчас в очередной раз дошла до припева; Майкл улыбнулся. — «Светлячок»?