Смотрю только на тебя

— Я должен извиниться, — сказал Регис и встал, резко отодвинув пластиковый стул. Все сидящие за столом непонимающе посмотрели на него. — Регис? — спросил Франкенштейн. Но он действительно должен извиниться перед М-21! Не столько за опрокинутый сок, сколько за… испорченный вечер. Ведь из-за его неловкости М-21 пришлось вернуться домой и закончить «веселье» раньше! Он непозволительно разволновался. От того, что М-21 сидел слишком близко. Смотрел — насмешливо, волнующе, так, что от одного взгляда начинали гореть щеки. Регис и сейчас волновался, лавируя между людей, стараясь не слишком спешить, хотя шаги то и дело норовили сбиться в недостойный торопливый ритм. Как будто он боялся опоздать. Игрушка, подаренная М-21, выскальзывала из рук, неудобно болталась на сгибе локтя. Под бантом на шее дробно звенел колокольчик. Регис то и дело перехватывал котенка, чтобы не уронить. Слишком длинный, слишком волнительный день! И все потому, что М-21 постоянно был рядом. Прикасался к плечу, язвительно хмыкал на ухо в тоннеле. Сидел так близко, что соприкасались колени. И от этих простых прикосновений по телу пробегали иголочки возбуждения. Переросшие под конец вечера все допустимые пределы! Регис закусил губу. Он слишком волнуется. М-21 всего лишь пытался показать ему, как веселятся люди, а у него эти жесты вызвали… неуместные чувства. Регис вспомнил обжигающее дыхание на своей шее и едва сдержал стон. Слишком волнующе. Слишком приятно. Невыносимо от осознания того, что это всего лишь шутка. Очередной способ его дразнить. Он добрался до дома. Взбежал на второй этаж и занес руку, чтобы постучать в дверь спальни М-21. — Я хотел изви… Щелкнула ручка ванной. Регис обернулся. Вцепился внезапно повлажневшими ладонями в мягкий мех игрушки. М-21 был в душе. И не подумал одеться. Условная полоска полотенца на бедрах и розовые тапки — не в счет, они только подчеркивали несвоевременность прихода Региса. Сердце провалилось в район паха, Регис попытался поднять взгляд, но посмотреть в глаза М-21 было слишком страшно — кажется, его возбуждение выдавало даже сорванное дыхание, вырвавшееся с неэлегантным восклицанием. — Что ты хотел? — со смешком переспросил М-21. Регис сглотнул. Во рту внезапно пересохло, поэтому колючий комок только дернулся где-то в гортани, не позволяя вздохнуть. Скрещенные на груди руки, небрежно скрученное полотенце на плечах. Нужно поднять взгляд выше, посмотреть в глаза и сказать заготовленную вежливую фразу, которая крутилась на языке всю дорогу. — Я хотел… Острый подбородок, изогнутые губы со вздернутым уголком. Если не принимать во внимание отсутствие одежды, можно решить, что М-21 снисходительно выслушивает извинения на каком-нибудь официальном приеме. Но… М-21 поднял руку, стряхнул с челки капли. Регис облизал губы. В паху пульсировало в такт частым ударам сердца, воздуха катастрофически не хватало, но пауза неэлегантно затягивалась, и вот-вот последует повторный вопрос. — Я хотел сказать спасибо за подарок и извиниться за то, что испортил тебе прогулку! — быстро выдохнул Регис и посмотрел в серые глаза. М-21 хмыкнул. Пристально посмотрел на него и опустил взгляд на котенка. Регису показалось, что и сквозь котенка, и через одежду он видит его возбуждение. — Ради этого ты покинул веселье? — спросил М-21 и качнулся с пятки на носок. Полотенце на бедрах чуть съехало, узел почти разошелся. — Не думаю что сейчас подходящее место… — Регис вздернул подбородок, чтобы не смотреть на М-21. Не заглядываться так жадно, распаляя любопытством возбуждение. — Ты опять не смотришь на меня, — хмыкнул М-21 и подошел вплотную. И даже руку протянул, кажется, собираясь взять его за подбородок. Он не выдержит этого прикосновения! Регис увернулся и схватился за ручку двери своей спальни. — Извини! — выдохнул он перед тем, как захлопнуть дверь. — Регис? Кажется, он опять повел себя глупо. Но жар, исходящий от тела М-21, легкий запах шампуня и чего-то неуловимого, очень личного, вызвал такую бурную реакцию, что Регис испугался за то, что испачкает брюки. На этот раз — свои. М-21 постоял под дверью, очень выразительно хмыкнул и ушел. Регис прислонился спиной к двери. Судорожно втянул воздух. Прижал ладонь к прохладному дереву. Наверняка, кожа М-21 после душа такая же прохладная. А может наоборот — настолько горячая, что капельки воды тают, скатываясь по плечам и по груди. Пальцы дрогнули от желания прикоснуться к нему, провести ладонями от рельефных плеч к завязанному на бедрах полотенцу, потянуть непрочно затянутый узел… Щеки обожгло румянцем. О чем он только думает? О гладкости его кожи. О том, как невыносимо хочется скользнуть ладонями по груди, упереться, приподняться на носках и прикоснуться губами к уголку вздернутой в ухмылке губы… поймать ртом влажную прядь челки и собрать языком сладкие капли с его волос. Регис зажмурился. Но с закрытыми глазами было некуда спрятаться от мыслей об М-21. О том, как он двигается. Смотрит. Ухмыляется. Как от его голоса искорки пробегают по позвоночнику, а в паху тянет от желания. И стоит невероятных усилий сделать шаг — не вперед, к нему, а в сторону своей двери, чтобы спрятаться за ней, так и не выдавив из себя заготовленных извинений. Чтобы спрятать свое возбуждение, которое не маскирует зажатая в руках игрушка. Еще сложнее — оторвать взгляд, развернуться. Не выворачивать шею в желании рассмотреть, запомнить, прикоснуться хотя бы взглядом. Регис прикусил губу. М-21 заметил? Кажется, он не опускал взгляд, настороженно вглядываясь в его лицо. Неужели рассмотрел что-то сквозь попытку натянуть равнодушное выражение? Если бы только М-21 протянул руку, удержал… Игрушка выскользнула из рук, но Регис не обратил на нее внимания. Неосознанное движение, попытка пригладить взбугрившуюся ширинку. От возбуждения стучало в висках. От осознания того, что он собирается сделать, стыдливо горели скулы. Регис оттолкнулся. Тягучим движением провел по двери, представляя под руками вовсе не гладкую полировку. Шагнул к кровати. Медленно, словно не осознавая, что делает, расстегнул пуговки. Повел плечами, стряхивая жесткую ткань. Вывернулся из пиджака. Вздрогнул от прикосновений собственных пальцев к запястью. Расстегнул манжеты. Рубашка застряла на локтях в попытке стянуть оба рукава сразу. Регис выгнулся от возбуждения. Раньше Регис не представлял, как чувствительна может быть кожа, когда сходишь с ума от ожидания недостижимых прикосновений. Как от возбуждения напрягается тело, подрагивает каждая мышца. Как тягуче-сладко ноет в паху, как самовольно тянутся туда руки, и вздрагивает от предвкушения отвердевший член. Регис расстегнул ширинку. Одежда людей — орудие пытки. Молнию заклинило на взбугрившемся месте, и он едва не застонал. Регис дернул собачку и все-таки прикоснулся к себе там. Закусил губу от невероятно острого наслаждения. Постыдное занятие, порицаемое строгими правилами приличия, даже если не принимать в расчет, кого он представляет, двигая рукой, срывало стоны удовольствия. Колени подогнулись, Регис съехал по двери, не обращая внимания на валяющийся на полу пиджак. Изогнутые губы, перечеркнутые извилистым шрамом, горячий шепот в темноте, легкие прикосновения, капли на широкой груди и перевитых мышцами плечах — отрывочные воспоминания смешались в огненный водоворот, Регис содрогнулся от наслаждения. На руку плеснуло теплым, сквозь звон в ушах проступило осознание того, что он распластался под дверью, даже не пытаясь сдерживать частое дыхание. Регис неловко поднялся, упираясь одной рукой в пол. Вытащил платок и вытер испачканную ладонь. Заправился, стараясь больше не прикасаться к себе. Подобрал игрушку и рухнул на кровать, уткнувшись пылающим лицом в мягкий кошачий мех. «Ты опять не смотришь на меня!» Регис попытался поднять глаза, чтобы поприветствовать М-21 за завтраком, но стыд, смешанный с паникой, примагнитили его взгляд к подрагивающей коричневой поверхности чая. М-21 не может догадаться! Ему и в голову не придет мысль о том, что Регис не смотрит, потому что боится выдать свою постыдную тайну. Скорее уж он снова решит, что… «наследник Ландэгрэ счел его недостойным внимания». Регис прикусил губу. Наследник Ландэгрэ. Хорошо, что Геджутель-ним не узнает о том, как безнадежно проиграл Регис противоестественным желаниям. Вызванным человеком. Модифицированным. Мужчиной. Перечисление уточнений, неизвестно какое по счету, не принесло никакого результата. На М-21 все так же тянуло посмотреть, услышать его голос, а теперь еще и почувствовать прикосновения. И не только к руке. Приподняться на носках, провести рукой по груди, собирая складками рубашку, поднять взгляд и обласкать губы, провести по линии шрама, встретиться с искрящимся взглядом. Запрокинуть голову, подставляя шею под поцелуи... Кончики ушей загорелись. — Регис? Регис тряхнул головой. Это наваждение! Непозволительные фантазии приходят в голову при каждом взгляде на М-21. От смущения загораются щеки, хочется спрятать глаза, как будто в них можно увидеть отражение его желаний... А М-21... Смотрит, внимательно, словно замечает смущение, неловкие движения, румянец. Ухмыляется уголком губы, провожает взглядом. Не может быть, чтобы он догадался! Не должно быть! — Регис! — настойчиво позвал М-21. — Что? — спросил он, выглядывая из-за ободка. Нос обжигал пар, поднимающийся от чая. Кажется, именно от этого щипало глаза. Регис поднял голову. Встретился взглядом с М-21. Серые глаза со смешинками как будто видели все его метания. Регис уткнулся в кружку. — Передай печенье? Руки дрогнули, по чаю прошла рябь. — Почему мой внук опять прислуживает… за человеческим столом? — грозный рык ударил в спину, заставил сжаться. — Геджутель? — удивился Франкенштейн и встал. — По-моему, входя в чужой дом, стучат… — громкий шепот прервался грохотом закрывшейся двери. — Тао… — Регис? — голос каджу-нима заставил скатиться с дивана и встать на одно колено, повторяя ритуальную фразу приветствия. И только потом поднять взгляд на Геджутель-нима. Глава клана Ландэгрэ прибыл в официальном черном костюме. И, судя по клубящейся вокруг него ауре, был близок к призыву оружия духа. Что могло так взволновать каджу-нима? Рядом опустилась Сейра. — Геджутель К. Ландэгрэ. Не ожидали увидеть тебя так скоро, — довольно холодно сказал Франкенштейн. — Я здесь по поручению Лорда! Геджутель-ним посмотрел на них с Сейрой. — Встаньте! Сейра, ты… — Геджутель-ним, это всего лишь способ выразить мое уважение, — сказала Сейра. Регис почувствовал, как аура силы вокруг главы его клана рассеивается. Он покосился на Сейру. Она поднялась. Он подскочил следом. И встретился взглядом с холодным серебряным прищуром. Кажется, М-21 все-таки подумал о «наследнике Ландэгрэ». Регис неуверенно улыбнулся, надеясь, что взгляд М-21 немного потеплеет. — Регис! — окрик Геджутель-нима заставил вздрогнуть. — Геджутель-ним, я сама принесу вам чай, — сказала Сейра. Регис посмотрел на каджу-нима. Он просил чай? — Геджутель. Присядь, — сказал Рейзел-ним. — Чай, — сказала Сейра, подавая чашку. Суета вокруг каджу-нима позволила перевести дыхание. Почему каджу-ним в Корее? Почему… именно сейчас? Именно тогда, когда он вконец растерял способность контролировать свои эмоции! Еще немного и даже применения ментального контроля не понадобиться, чтобы понять, что его обуревают желания, недостойные наследника главы клана! — Регис! — каджу-ним напомнил о себе всплеском почти осязаемого гнева. Регис вздрогнул и посмотрел на Геджутель-нима. — Что ты наделал! Регис опустил взгляд. По столешнице рассыпались прозрачные кристаллики — он опрокинул ложку мимо подставленной чашки. — Я сейчас уберу! — сказала Сейра. — И о чем ты только думаешь? — спросил каджу-ним. — Вместо того чтобы достойно встретить главу своего клана, ты демонстрируешь полное отсутствие манер! — Я… прошу прощения, — Регис сжал кулаки и прикусил губу. О чем он думает? Уместнее спросить — о ком… М-21 посмотрел на него, нахмурился и хлопнул Такео по плечу: — По-моему, нам пора. Модифицированные поднялись. Регис украдкой выдохнул — может, когда М-21 не будет рядом, ему удастся взять себя в руки? Не успели они выйти, в дверь настойчиво позвонили. Из видеофона раздалось жизнерадостное: — Директор Ли, открывайте! Мы пришли за Реем! И за Регисом с Сейрой! Франкенштейн улыбнулся: — Как видишь, Геджутель, Мастеру нужно идти. Мы сможем решить все вопросы после обеда, когда он и Регис с Сейрой вернутся с уроков. — Как можно ставить уроки выше поручения Лорда? — возмутился Геджутель-ним. — Ух ты! Это же дед Региса! — выдал с порога Шинву. — Регис, так круто, что твой дедушка приехал снова! Дети вразнобой поздоровались. У каджу-нима окаменели скулы. Что собирался сказать Геджутель-ним? И почему Франкенштейн так ловко отложил разговор? А главное — услышит ли он, какие новости привез каджу? Что могла поручить ему Лорд? Забрать их с Сейрой из Кореи? Но ведь Лорд сама позволила им остаться! Что-то изменилось в Лукидонии? Регис едва дождался конца уроков. А Рейзел-ним, словно специально отодвигая время встречи с Геджутель-нимом, долго смотрел в окно, прежде чем встать из-за парты, склонив голову, выслушивал детей, предлагавших сходить в компьютерный клуб. Когда они, наконец, подошли к воротам, там их встретили Франкенштейн и трое модифицированных. Видимо, Франкенштейн тоже тянул время. — Наконец-то я могу выполнить поручение Лорда! — глава его клана сурово сдвинул брови. — Оборотни от лица своего нынешнего Лорда обратились к нам с требованием выдать его, — Геджутель-ним кивком указал на М-21. Регис прикусил язык, чтобы не выпалить неуместное восклицание. Что? Каджу-ним прибыл за М-21? — Оборотни? Откуда они знают об М-21? — удивился Франкенштейн. Геджутель-ним заиграл желваками. М-21 пожал плечами. — Ну, ээээ, шеф… Скорее всего тот здоровяк, с которым дрался М-21, проболтался. Он все время повторял, что мы — «дружки ноблесс». И крайне оскорбился, когда я предположил, что он из Союза, — сказал Тао. — Зачем им М-21? — удивился Франкенштейн. — Если эта просьба исходит не от Старейшин… — Наверное, чтобы «уничтожить насмешку над своим кланом», — криво ухмыльнувшись, сказал М-21. — Нет. Короткое слово упало, как лезвие гильотины, отсекая дальнейшее обсуждение. Все взгляды обратились на Рейзел-нима. — Но… — попытался возразить Геджутель-ним. Рейзел-ним поднял взгляд от чашки с чаем и посмотрел на старейшего каджу Лукидонии. — Пожалуй, если выбирать между Союзом и оборотнями, то я согласен на оборотней, — сказал М-21. — Нет, — повторил Рейзел-ним и поставил чашку. — Но мы всегда поддерживали нейтралитет с оборотнями и не вмешивались в дела их клана… — сказал Геджутель-ним. — М-21 не принадлежит к их клану, — сказал Рейзел-ним. — Хм, формально — да, но… — Франкенштейн сплел пальцы перед собой. Регис сжал кулаки на коленях. Почему они обсуждают его так, словно он — неодушевленная кукла, поделка, которую можно просто передать, не позволяя сделать собственный выбор? Почему он позволяет так говорить про себя? Взгляд заметался от одного к другому, но на сосредоточенных лицах не было ни намека на сочувствие. — Мы могли бы заручиться поддержкой их клана… — сказал Геджутель-ним. — Я согласен, — повторил М-21. — Ты позволишь решать свою судьбу вот так? — выпалил Регис. М-21 посмотрел на него в упор и кивнул. — Регис! — одернул его Геджутель-ним. Регис обернулся, сжав кулаки. — Каджу моего клана учил меня благородству и чести! Я не могу позволить, чтобы чью-то жизнь меняли на договоры! — А мальчишка-то молодец! — хмыкнул Тао. — Регис прав, — сказал Рейзел-ним. — Мы поговорим с тобой позже, — пообещал Геджутель-ним, и Регис внутренне сжался. Регис разжал кулаки, не убирая рук с колен. Посмотрел на отпечатавшиеся на ладонях лунки от ногтей. Вздохнул. И посмотрел на М-21. М-21 прятал взгляд под челкой, но уголок губы подергивался, открывая клык в оскале. Сердце оборотня не значит, что он принадлежит к их клану. Так же, как и подверженное модификации тело не значит, что он отказался от человечности! Каджу-ним просто не понимает, что… — Остальные новости касаются только ноблесс, — сказал Геджутель-ним. Франкенштейн выразительно посмотрел на модифицированных, и они беспрекословно встали. Сам он и не подумал подняться, и даже каджу-ним не усомнился в его праве находиться рядом с Рейзел-нимом. Регис покосился на покидающих гостиную людей. М-21 шел последним. Не вежливо выгонять их посреди разговора! Регис сжал кулаки, чтобы сдержать негодование. Он и так слишком много позволил себе в присутствии Геджутель-нима. — Мы провели расследование, — сказал Геджутель-ним. — За несколько столетий бесследно исчезли около тысячи рыцарей Центрального Аппарата. Это гораздо больше, чем когда-то уничтожил ты, Франкенштейн. Регис прикусил губу, чтобы не привлекать внимание восклицанием. — Я думал, мы прояснили этот вопрос, — прищурился Франкенштейн. — Да, но исчезновение тел и всех следов навевает на мысли, что их использовали для тех же целей. А именно — изучение возможностей ноблесс. Чтобы потом получить Силу. — Кравей позволил провести модификацию на себе. Но не думаю, что он стал первым подопытным, — хмыкнул Франкенштейн. — Его трансформация была слишком совершенна для этого, мне стоит признать. В глазах Франкенштейна появился странный блеск, заставивший Региса вздрогнуть. — Франкенштейн. — Кхм… Это значит, что у них были и другие подопытные-ноблесс. — Франкенштейн встал и прошел по гостиной. — Вы вычеркнули предателей из истории Лукидонии, вместе с их кланами. Кто-нибудь интересовался, что стало с ними потом? — Мы не вмешивались в дела других кланов, поэтому не знали их точной численности, — помолчав, сказал Геджутель. — И позволили Союзу проводить опыты на ваших сородичах! — Франкенштейн! — Мы не могли предположить, что предатели вступят в Союз! — Вступят? Старейшины Союза всегда были связаны с ноблесс! — Франкенштейн сорвался с места. — Все то время, что я наблюдал за Союзом, зацепки вели к ноблесс! Люди просто не могли обрести подобной мощи без посторонней помощи! Даже появление мутантов не заставило вас задуматься? Геджутель-ним играл желваками, выслушивая обвинения, бросаемые в его адрес человеком. Но не пытался опротестовать их. Выходит, Франкенштейн прав? — Почему вы отправили на расследование детей? Тех, кто ничего не знал о Ноблесс? Вы позволили детям, не подозревающим о силе возможного противника, разворошить осиное гнездо! Под глазами Геджутель-нима залегли темные тени. — Сначала своим бездействием вы позволили сплести заговор вокруг Мастера, а теперь за недомолвками пытаетесь спрятаться от последствий? Почему ваше молодое поколение не знает о том, что произошло? Что, представив все так, как будто люди убили дочь Лорда оборотней, предатели вынудили Мастера сражаться с Музакой! После этого сражения Мастер уснул на восемьсот двадцать лет. Он не потерял бы так много сил, если бы рядом с ним был кто-то из вас! — Франкенштейн обличающе посмотрел на каджу-нима. — А ты? Франкенштейн, где в это время был ты? — тяжело роняя слова, спросил Геджутель-ним. У Франкенштейна дернулась бровь, а потом улыбка превратилась в жуткую маску одержимого Темным копьем. — Такой же вопрос я могу задать и тебе. Где был ты, Геджутель К. Ландэгрэ, старейший из ноблесс, единственный, кто не последовал за Лордом в вечный сон, кроме тех, кто предал Мастера? — процедил сквозь зубы Франкенштейн. Регис замер от кощунственности выдвинутого обвинения, утратив дар речи, хотя фамильная гордость требовала, чтобы он встал на защиту каджу. — Франкенштейн! — громыхнул Геджутель-ним. Воздух заискрился от напряжения. Рейзел-ним взмахнул рукой, рассеивая Силу, готовую вот-вот сорваться и оставить после себя только руины. — Мы поговорим в другом месте, — сказал Ноблесс и встал. Его одежда преобразилась, став черным официальным костюмом. Регис вжал голову в плечи. — Да, Мастер, — поклонился Франкенштейн. — Рейзел-ним, — склонил голову Геджутель-ним. — Сейра, как глава клана Роярд, ты тоже можешь присутствовать, — сказал Рейзел-ним. Сейра поднялась. Регис подавил приступ жгучей обиды. Все правильно, подобные вопросы решаются на совете каджу, но ведь он имеет право знать! Слова Франкенштейна заставили вспомнить все собственные догадки на счет Союза. И то, что в истории Лукидонии для него слишком много белых пятен. Например, то, что во время бунта глав кланов, как им говорили, возглавляемым Ноблесс, Рейзел-ним уже триста лет провел во сне. Регис осмотрел гостиную. Наверное, стоило выключить свет, раз уж все разошлись. В ушах тонко звенело от избытка информации. Привезенные каджу-нимом новости взволновали, разрушили иллюзию беспечной жизни. И, вернее всего, вернувшись из кабинета Франкенштейна, Геджутель-ним скажет, что им нужно вернуться в Лукидонию… Регис опустился на диван. Под руку попался пульт. Регис покрутил его в руках. Они вернутся, а М-21 останется в Корее. Где его проще всего найти. По записям городских камер, по последним данным Союза. Он не станет прятаться. Регис вздохнул. А может быть, и вовсе… Сам выйдет на Союз или оборотней, чтобы не подвергать опасности этот дом и товарищей. Сжатый в руке пульт не треснул, когда он нажал все кнопки разом, телевизор мягко зашуршал, экран засветился. Полуночная передача. Регис выключил звук. Перечить каджу? Он еще несовершеннолетний и не сможет ослушаться приказа главы клана. Доказывать, что он должен остаться в этом доме? Наперекор мнению хозяина? Или надеяться, что Рейзел-ним не позволит выдать М-21? Регис сжал кулаки. М-21 едва ли обрадуется такой опеке. Скорее уж посмеется над ним. Он вздохнул, посмотрел на экран. Незнакомые окраины, разрушенные здания… Судя по дате внизу кадра — последствия сражения Рейзел-нима с Лордом оборотней, разрушенная резиденция Четвертого старейшины. Регис скривился. И прибавил громкость. — Страна превращается в руины! — пафосно вещала ведущая. — А мы до сих пор… — Добрались и туда? — короткий смешок, язвительные нотки. М-21. Регис не стал оборачиваться. Ему было стыдно за каджу, за собственную эмоциональную вспышку при всех… Шорох мягких тапок выдал шаги. Почему он не садится? Регис вскинул голову. М-21 остановился прямо у него за спиной. Искривленная улыбка приоткрывала оскал, прищуренные глаза смотрели поверх его головы на экран. Он отвернулся. — Мы пропустили это сражение… — сказал Регис. Извиняясь вовсе не за неучастие в битве. М-21 подошел ближе. Регис почти физически чувствовал его за спиной, хоть их и разделяла спинка дивана. — Может, это к лучшему. Движение воздуха, спинка дивана прогибается. Регису не нужно видеть, чтобы знать, что М-21 опирается на локти, склонившись над диваном. Он скосил взгляд. Так и есть. Четкий профиль, росчерк шрама, неровные пряди челки скрывают глаза. Заметил? Регис перевел взгляд на экран. — Ни КСА, ни Союзу невыгодна шумиха вокруг обладающих сверхспособностями, — М-21 легко кивнул, но Регис заметил движение краем глаза. — Значит, появилась третья сила. — Оборотни? — Регис вскинулся, мазнул плечом о его локоть. — Не думаю. Мне кажется, это те, кто пытался подставить Франкенштейна. М-21 как будто не заметил случайного прикосновения. Регис медленно выдохнул. Сердце забилось чаще. Он обхватил плечо ладонью. Потом второе — словно в ознобе. Вот только когда М-21 рядом — бросает в жар, ладони становятся горячими, это чувствуется даже через ткань рубашки. Деликатный шорох обивки — М-21 свесил руку, прочертил пальцем по сидению. Регис видел его ладонь, не поворачивая голову. — Кто-то привлекает внимание к нам, чтобы добавить проблем. Тао стоит разобраться, откуда взялась эта передача. — Странно слышать такие дельные слова от того, кто не научился даже элементарным правилам приличия! М-21 резко выпрямился, а Регис подскочил с сидения. На лестнице стоял Геджутель-ним. Давно? Регис бросил взгляд на М-21. Он бы почуял, если бы давно, разве нет? М-21 скрестил руки на груди и недовольно смотрел на каджу клана Ландэгрэ. Геджутель-ним спускался по лестнице. Кажется, под шагами ноблесс прогибались ступени. Регис оцепенел. Почему он один? Хозяин дома не выйдет проводить гостя? — Я хотел бы поговорить со своим внуком наедине! — Геджутель-ним наградил М-21 тяжелым взглядом. Опять? — Мы могли бы подняться в мою комнату… — Регис попытался вывернуться из неловкой ситуации. Вот только… там на тумбочке сидит белоснежный котенок с красными глазами и огромным бантом. Подарок М-21. — Я хочу поговорить со своим внуком здесь! — в голосе каджу-нима появились грохочущие интонации. М-21 хмыкнул и пошел к лестнице. Поравнялся с Геджутель-нимом и сказал, не сбавляя шаг: — Странно слышать такие слова от того, кто отчитывал меня за невоспитанность. — Наглец! — пробормотал Геджутель-ним. Регис вспыхнул от смущения за поведение каджу своего клана. — Регис, мне странно видеть, что ты проводишь так много времени в компании этих… людей! — кажется, каджу-ним хотел сказать что-то малоприятное, но сдержался. Регис вдохнул побольше воздуха, чтобы объясниться, но Геджутель-ним не дал ему высказаться. — Люди — крайне опасны! Они незаметно втираются в доверие, а потом… — Геджутель-ним покосился вверх. — Потом от них невозможно отделаться! — ему показалось, или каджу говорил не о М-21? — Они вмешиваются в наши дела, набираются наглости давать советы, к которым прислушивается даже истинный Ноблесс! — голос Геджутель-нима набирал громкость. — Более того, он осмеливается перечить Его мнению! — Регис незаметно выдохнул. Каджу-ним говорил о Франкенштейне. — С самого первого дня, как этот тип появился в Лукидонии, от него одни неприятности! Он перечил даже Лорду, настроил против себя половину глав кланов, а Рейзел-ним все спускал ему с рук! И теперь, спустя столько лет — ничего не меняется! Я надеялся, что этот человек оставит в покое Рейзел-нима, но их связь крепка даже спустя восемьсот двадцать лет сна! — кажется, Геджутель-ним высказывал свое недоумение тем, кто остался в кабинете. — И мало того, что этот тип ни на шаг не отходит от Рейзел-нима, что я вижу? Мой единственный внук, наследник главы клана, забыв про манеры, выступает против своего каджу! — обличающий взгляд уперся в Региса. Регис поежился. — А этот недооборотень пользуется твоим заступничеством! — Регис возмущенно вскинулся, но прикусил язык. Каджу-ниму сейчас лучше не перечить. — И Он предлагает мне оставить единственного внука в этом доме?! — Геджутель-ним снова повысил голос. — Чтобы он вовсе забыл о воспитании? Регис замер под взглядом каджу. Годы сурового воспитания мелькали перед глазами. Регис мысленно перечислил, сколько правил поведения успел нарушить своими словами, своими недостойными ноблесс мыслями… — Что бы какой-нибудь наглый щенок втерся ему в доверие? Регис вскинул взгляд. Каджу Ландэгрэ в своем негодовании выразил желание, которое Регис боялся допустить в мысли. О том, что М-21 всегда будет рядом. Как Франкенштейн рядом с Рейзел-нимом. — Я говорил с Ноблесс о церемонии твоего совершеннолетия. — Геджутель-ним внезапно сменил тон. — Он согласился почтить ее своим присутствием. — Регис склонился в благодарном поклоне, наконец-то спрятал глаза от взгляда главы клана. — И разрешил тебе остаться здесь до ее проведения. — Я благодарю главу клана за заботу! — Регису даже не пришлось изображать благодарность. Облегчение в голосе сошло за нее. — Я надеюсь, мне больше не придется испытывать неловкость из-за тебя! Регис степенно кивнул, стараясь не выдать ни жестом, ни взглядом переполнявшую его радость. Он останется. В этом доме. Рядом с ним. — И чтоб я больше не видел этого… так близко к тебе! — фраза, хлестнула, как плеть. Вовсе не близко, всего чуть ближе, чем позволяет хорошее воспитание, но ведь М-21 не воспитывался в Лукидонии, он мог и не знать о правилах приличия, допустимых у ноблесс… Регис сжал зубы, чтобы не вырвалось какое-нибудь высказывание, заставящее каджу изменить решение. Геджутель-ним прогрохотал через гостиную и остановился у раковины. Он уже гораздо увереннее вел себя в этом доме. Во всяком случае, кран кашлянул водой, а не плюнул, как в первый раз, когда каджу попытался набрать стакан. — Я могу удалиться? — спросил Регис, превозмогая желание броситься вверх по лестнице и спрятать горящие щеки в подушку. — Можешь идти, — сказал Геджутель-ним, не оборачиваясь. Он мог бы всегда быть рядом. Регис закрыл глаза и попытался представить М-21 возле себя. Вместо грез получались воспоминания. О тренировках, о встречах на школьном дворе, о совместном просмотре полуночных новостей. Он и так рядом. Часто, близко… Словно в самом деле между ними есть связь. Хрупкая, негласная. Или ему только кажется, потому что очень хочется в это верить? Регис глубоко вздохнул. Тесный кокон одеяла сдавил грудь. Какое счастье, что каджу-ним не может читать его мысли без разрешения. Нет, он никогда бы не позволил Геджутель-ниму узнать, насколько близко в его мечтах находится М-21. Даже под страхом вечного сна. Каджу напомнил ему о манерах и воспитании, увидев М-21 на расстоянии вытянутой руки от него. А если бы он узнал, что его внук грезит о поцелуях модифицированного мужчины? Регис зажмурился. Глава никогда бы не простил такого пятна позора на чести клана. А он? Как он может радоваться тому, что остался в этом доме, когда по всем нормам морали умолять Ноблесс, чтобы его отправили в Лукидонию, подальше от соблазна и рождающей крамольные мысли кривой ухмылки… И почему Рейзел-ним настоял, чтобы он остался? Или это Франкенштейн настоял, а Он лишь придал веса в глазах каджу словам человека? Неудивительно, что каджу-ним пришел в ярость.