Deus ex Machina

Около одиннадцати часов вечера, мадам Пенье, вдова нотариуса, проживающая на улице Крусифи, вдруг обнаружила, что допустила непростительную ошибку, — она забыла запереть дверь. Этой оплошностью не замедлил воспользоваться ее домашний кот: как только хозяйка отвлеклась на рукоделие, он выскользнул на лестницу, а оттуда — на улицу, точнее, на небольшую площадь перед церковью Сен-Жак-ла-Бушри. Мадам Пенье сразу же бросилась за ним, и одному Богу известно, как ей удалось поймать беглеца: если днем на площади царило оживление, и шумел рынок, то ночью здесь царила абсолютная тьма, и единственное, что можно было различить, — размытые очертания торговых прилавков и возвышающуюся над кварталом черную громаду готической башни. Поймав кота, вдова уже было собиралась вернуться домой, когда ее взгляд привлек слабый, будто влажный, блеск мостовой. Не в силах побороть любопытство, она подошла ближе и обнаружила в луже липкой крови тело мужчины. От охватившего ее ужаса мадам Пенье закричала. По счастью, этот крик услышала городская стража. Один из патрульных оказался соседом де Блано: он сразу же узнал в убитом гвардейца и предложил отвезти тело в Пале-Кардиналь. — Скверная история, — глухо произнес Ришелье, откидывая край ткани, которым было накрыто тело. На иссиня-белом лице юноши застыло удивленное выражение, а из чуть разомкнутых губ до самой шеи ползла бордовая ленточка крови. Ла Валетт и отец Жозеф широкими жестами перекрестились. Кардинал нахмурился. — Орудие убийства найдено не было? — Нет. Патрульные клянутся, что внимательно осмотрели все вокруг, но ничего не нашли. — Свидетели? — Вряд ли удастся кого-то найти. Площадь Сен-Жак и примыкающие к ней улицы не освещаются, и мало кто рискует выйти на улицу после наступления темноты. За дверью кордегардии послышались частые неровные шаги, и в то же мгновение на пороге возникла растрепанная фигура Шико. Увидев Ришелье, он облегченно вздохнул и прислонился к стене. — А, доктор! Вы как раз вовремя, — приветственно кивнул кардинал. — Сожалею, что приходится причинять вам столько беспокойств. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы взглянули на это. Мэтр с недоумением обвел присутствующих взглядом и подошел к столу. — Боюсь, врачебное искусство здесь уже бессильно. Впрочем... Ваша Светлость, вы не посветите мне? Пока Ла Валетт ассистировал врачу, к разговору присоединился отец Жозеф. — Осмелюсь предположить, Монсеньор, что юноша был знаком с убийцей, иначе он бы не стал подпускать его к себе так близко. — Да, но де Блано мог поздно увидеть нападавшего. Ночь сегодня темная, а площадь, как я уже говорил, не освещается. — Ночь темна, но не настолько, чтобы гвардеец даже не предпринял попытку защититься. Если вы посмотрите на его шпагу, то убедитесь, что она осталась в ножнах целиком. Сен-Жорж хотел было снова возразить, но тут из другого конца комнаты отозвался Шико: — Со своей стороны могу сказать, что убийца стоял почти вплотную, когда наносил удар. И удар оказался настолько сильным, что несчастный скончался почти мгновенно. Ваша Светлость, вы в порядке? Генерал стоял с подсвечником в руке и с напряжением всматривался в лицо убитого. Он так глубоко погрузился в задумчивость, что даже не услышал вопроса Шико. — Я знаю этого юношу, — вдруг произнес Ла Валетт, выходя из оцепенения. — Да, так и есть, теперь я абсолютно уверен. Он был в салоне мадам де Рамбуйе сегодня вечером. Даже читал гостям свой сонет. — Вы помните, когда он ушел? — Около десяти часов вечера. Сразу же после отъезда Кaмпанеллы. — Значит, все сходится, — повернулся к кардиналу отец Жозеф. Версия действительно выглядела правдоподобной. Доминик де Блано провел вечер в салоне, а затем отправился на площадь Сен-Жак, где около полуночи встретил своего знакомого, причем хорошего знакомого. Они поприветствовали друг друга и... По оконным стеклам пробежала звонкая дрожь. Сильный порыв ветра хлопнул неплотно закрытой дверью и погасил несколько свечей, и без того тускло освещавших кордегардию. — И все-таки, черт возьми, — потер кривую переносицу капитан, — Я с трудом могу поверить, чтобы кто-то из своих вот так... — Отдаляйся от врагов своих и будь осмотрителен с друзьями своими*, — тихо проговорил Ришелье. — Может быть, проведем небольшой эксперимент? — вдруг предложил генерал Ла Валетт. — Монсеньор, какая часть двора самая темная? — Пожалуй, самым темным будет дальний угол парка, рядом с оранжереей. — Отлично! Идемте, попробуем разыграть маленький спектакль и опытным путем выяснить, мог де Блано видеть нападавшего издалека или нет. Предложение Ла Валетта сочли разумным, и компания, несмотря на глубокую ночь, отправилась в другой конец дворцового сада. Поразительно, как свету — или, точнее, его отсутствию — удается преображать привычные предметы. Парк Пале-Кардиналя, который даже в холодные осенние месяцы оставался уютным и вселял чувство умиротворения, казался теперь темным лесом, где кусты, деревья и даже цветы приобретали какой-то сказочно-гротескный, зловещий облик. Мэтр Шико, отправившийся вместе со всеми, даже поймал себя на мысли, что он не узнает аллеи, по которым неоднократно прогуливался вместе с кардиналом. — Знаете, Монсеньор, я все думал... Вероятно, убийца был приблизительно одного роста с убитым. — Почему? — На эту мысль меня наводит форма раны. Видите ли, если бы убийца был ниже ростом, то удар был бы нанесен как бы снизу вверх, а, если выше, то сверху вниз. Юноша же получил точный, прямой удар. — Вы увидели это за какие-то десять минут, что осматривали тело? — не скрывая искреннего восхищения произнес Ла Валетт. — Поразительно! Польщенный мэтр Шико скромно улыбнулся: — За то время, что я занимаюсь врачебной наукой, мне удалось повидать множество самых разных ранений. Для удобства я стал их классифицировать, чтобы, если возникнет необходимость, — не приведи Господь, конечно (на этих словах Ла Валетт невольно взглянул на Ришелье), — можно было быстро подобрать подходящий способ лечения. — Пришли, — кардинал остановился посреди небольшой квадратной площадки. Это был тупик: аллея, с левой стороны которой тянулась увитая клематисами стена, отделявшая сад от улицы, а справа - ряд кленовых деревьев, упиралась в небольшую оранжерею. Угол сада был действительно очень темным - лишь вдалеке сверкали огоньки дворцовых окон и два фонаря у боковых ворот. Ла Валетт попросил капитана остаться на площадке, а сам пошел по аллее назад. Когда его фигура совсем пропала из виду, Сен-Жорж подал условный сигнал и начал пристально всматриваться в темноту. Послышался нарастающий хруст гравия и спустя десяток секунд капитан крикнул: — Есть! Ла Валетт, считая шаги, поравнялся с Сен-Жоржем. — Восемь шагов. Даже если предположить, что убийца бежал, этого более чем достаточно, чтобы достать шпагу и приготовиться к нападению. Что скажете, Монсеньор? За все время Ришелье не проронил ни слова. Он был задумчиво сосредоточен, хотя отцу Жозефу, который стоял к нему ближе всех и мог яснее видеть его глаза, отчего-то казалось, что герцог бы чрезвычайно расстроен. — Что ж, я полагаю, мы выяснили все, что могли, — наконец заговорил кардинал. — Версия получается весьма правдоподобной, однако, в ней есть детали, которые по-прежнему вызывают вопросы. Например, куда направился де Блано после посещения салона мадам Рамбуйе и что он делал между десятью и двенадцатью часами? Я прошу вас, капитан, завтра утром объявить о случившемся роте и предостеречь от самостоятельных попыток найти убийцу — не хватало, чтобы эти события стали поводом для новых конфликтов с мушкетерами короля. — Слушаюсь, Ваше Высокопресвященство! — Кроме того, мне нужно знать, с кем из роты близко общался де Блано. Его товарищи наверняка смогут многое поведать нам. Но это все днем, а пока можете быть свободны. Сен-Жорж приложил два пальца к полям шляпы и вернулся в кордегардию; мэтр Шико простился с Ришелье до утра и отправился к себе на квартиру. Сам же кардинал, в компании генерала Ла Валетта и капуцина, направился во дворец. — Вас, отец Жозеф, я попрошу заняться контактами де Блано. В том числе, самыми тесными, — в ответ на многозначительный взгляд герцога монах понимающе кивнул. — Монсеньор, могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? — Я был бы счастлив, дорогой Ла Валетт, оказать вам гостеприимство. Если я не ослышался, только что колокол Сен-Эсташ прозвонил четверть четвертого, а парижские улицы, как мы уже убедились, не могут похвастаться безопасностью. — Благодарю вас, Монсеньор, но мне бы не хотелось стеснять вас, — с поклоном ответил генерал. — Я вооружен, и, к тому же, ночь оказалась слишком неспокойной, так что вряд ли меня сегодня посетит сон. — Здесь мы с вами очень схожи, Луи. Что ж, тогда пойдемте ко мне в кабинет. Выпьем вина, и вы расскажете, что же все-таки происходило в салоне мадам де Рамбуйе.