***
Рука Винсента и вправду оказалась испачкана в крови, хотя никаких видимых ран на нем не было. Сам Винсент только отмахнулся, заявив, что некоторые сны бывают чертовски реалистичными. Выяснять Кристина не стала, только предложила позвать Фредерика. — Не стоит, — покачал головой Винсент, бесцеремонно вытирая руку о полог кровати. — Он знает, что со мной все в порядке, а сейчас занят собственными призраками. Не будем ему мешать. Возражать Кристина не стала, тем более, уж слишком уверенно прозвучали слова Винсента. Он явно знал, о чем говорил. Он не стал рассказывать о своих снах. Ограничился лишь туманным объяснением, что увиденные картины касаются только его, а от Анны стоит держаться подальше — как будто Кристина когда-то сомневалась. — Давай не будем об этом, — устало вздохнул Винсент. — Пусть теперь сама Анна занимается призраком Лукаса. — Потому что она его сестра? — Сестра и любовница. Кристина посмотрела на Винсента с удивлением, но тот лишь усмехнулся: — Ты не знала об этом? Лукас никогда не был образцом верности. А уж периодически заниматься сексом с сестрой он начал задолго до того, как познакомился с Анабель. Выходить из комнаты не хотелось. Казалось, что оказавшись за дверью, они окунутся в мир чужих призраков и странных событий, касаться которых пока было рано. Поэтому Кристина уселась на кровать рядом с Винсентом, а он лег, положив голову на ее колени. Пожалуй, только в этот момент Кристина почувствовала, насколько он устал — последний сон вовсе не возвращал силы, а только измотал его. — Расскажи мне о Лукасе, — Кристина прошлась рукой по волосам Винсента. — Лукас… на самом деле, Лукас всегда был странным, но интересным человеком. А может, одно логично исходило из другого, я не знаю. Его отец родился не здесь. — Я знаю, — неожиданно перебила Кристина и тут же смутилась. — То есть я наводила кое-какие справки о Веласкесах и Лукасе. — Правда? И почему я не удивлен. — И правда, — в притворном удивлении ответила Кристина, — почему ты не удивлен! — Но, наверное, в наведенных тобой справках не сказано, что Лукас убил своих родителей? — Убил?.. Кристина припомнила, что было написано в тонкой папке, которую она успела только просмотреть и быстренько прочитать, а после она оказалась у Анны. Кажется, там сказано, что чета Веласкес была найдена в собственном доме отравленной, и основной версией стало двойное самоубийство. Когда Кристина пересказала это Винсенту, тот кивнул, не поднимая головы. — Именно так все и было. Однажды вечером Лукас надрался чего-то крепкого и рассказал мне, как убил их обоих. Вернулся из школы и подсыпал мышьяка. Кажется, на утро после этого разговора Лукас даже сам не помнил, что рассказал мне. Или делал вид, что не помнил. — Зачем он это сделал? — Понятия не имею. И… мне кажется, сам Лукас тоже не мог бы объяснить. Может, это была детская обида, а может, он просто хотел проверить, каково это. — Анна знала? — Не думаю. У Лукаса никогда не было потребности делиться чем-то с сестрой. — Кроме собственного тела. — Это не было потребностью. Это было желанием. Некоторое время они сидели молча, и Кристина, перебирая волосы Винсента, пыталась понять давно мертвого человека, которого даже не знала. Почему-то Лукас всегда представлялся ей невинной жертвой обстоятельств, погибшим в результате случайности, значившим много для каждого из Уэйнфилдов, пусть и по-своему. Но теперь Кристина смотрела на все немного под другим углом, видела Лукаса как весьма эгоистичного человека, который вряд ли интересовался кем-то, кроме себя. — Вы были с ним близки? — спросила Кристина. — Почему? Не думаю, что вы особенно похожи… по крайней мере, сейчас не думаю. — Мы были интересны друг другу. По-моему, это самое главное. Вряд ли я значил для Лукаса много — как и он для меня. Но мы были интересны друг другу. — Поэтому его смерть сильно повлияла на тебя? — Нет. На меня сильно повлияло то, что началось после. Винсент вздохнул, потом неожиданно сел напротив Кристины. Он показал ей собственные руки, покрытые змеями. — Ты же знаешь, почему я их сделал? Какие шрамы находятся под ними? — Да. — Это произошло не из-за Лукаса. И не из-за чего другого — только потому, что в моей голове начали твориться странные вещи. — Странные? Винсент нахмурился, как будто думал, как лучше описать происходившее. — Тогда… почти сразу после смерти Лукаса, после того, как его кости оказались у Анабель, нам казалось, об этой истории можно забыть. Я не люблю цепляться за прошлое, и первым был готов это сделать, только ничего не вышло. Винсент помолчал пару мгновений, как будто собирался с мыслями. — Я начал видеть призраков. То есть, всего одного призрака — Лукаса. Сначала в толпе краем глаза, я не придавал этому значения, но потом все становилось хуже и хуже. Телефонные звонки, когда в трубке — тишина, шаги в комнатах в доме. А потом начал являться сам Лукас, то там, то здесь, с дыркой во лбу. — Дыркой? Винсент усмехнулся: — Ты же давно поняла, что это не было несчастным случаем? Лукас получил пулю между глаз. И таким он начал являться, мне казалось, я постепенно сходил с ума. А уж когда этот призрак начал разговаривать со мной… не совсем обычно, разумеется. Нашептывал слова, которых я не мог понять, появлялся в самые неподходящие моменты. И его не видел никто, кроме меня. А может, и смогли бы увидеть, но он появлялся только тогда, когда рядом никого не было — или никто не обратил бы на него внимания. — Поэтому ты… — Да. А потом все прекратилось. Фредерик, конечно, знал о призраке и верил мне, но он ничего не мог сделать. А после той ванной у меня появились шрамы на руках, зато призрак исчез. И все было спокойно до того момента, пока не начались кошмары. Возможно, с Анной меня держало вовсе не обещание, а страх. Страх, что если я не выполню данное Лукасу слово, призрак снова вернется. Кристина понимала, что стоит молчать. И не задавать вопросов… но ей надо было знать. Просто необходимо. — Винсент… что тогда произошло? Кто убил Лукаса? Он колебался. Не знал, то ли ответить ей правду, то ли все-таки не стоит. Но Кристина не собиралась отступать: — Расскажи мне.***
— Так просто, — пробормотал Фредерик. Элиза исчезла. Сказав все, что посчитала нужным сказать, она пропала, и Фредерик надеялся, что на этот раз — насовсем. Вряд ли он еще услышит свое неожиданное привидение, и этот факт радовал. Только оставались еще некоторые детали. Нужно рассказать обо всем. Поднявшись с пола, усыпанного цветами, Фредерик вышел из комнаты, больше не обращая внимания на пульсирующую пентаграмму. Он знал, что Винсент проснулся, поэтому не удивился, увидев его. — Рад, что с тобой все в порядке, — только сказал он. Винсент сидел на кровати рядом с Кристиной. Он кивнул в ответ: — Ты ведь говорил с ней, правда? Иногда эта способность читать мысли друг друга удивляла, но чаще Фредерик воспринимал ее как данность, необходимое условие существования. — Да, — ответил он. — Она мне кое-что рассказала. — Кто? — Кристина явно не понимала, о чем идет разговор Уэйнфилдов. — И что рассказала? — Элиза, — тихо пояснил за брата Винсент. — Рик наконец-то выслушал ее. Фредерик кивнул: — Она всего лишь хотела рассказать интересный момент биографии собственной семьи. Кристина, ты знала, что вы с Лукасом — родственники? Глаза Кристины округлились, она явно слышала об этом впервые. — Элиза рассказала мне презанятную историю, — продолжил Фредерик. — Оказывается, Родриго Веласкес, отец Лукаса и Анны никогда не был примерным семьянином. Он всегда обладал буйным нравом, а женитьба и переезд в Англию не слишком помогли ему стать спокойнее. Он гулял направо и налево, врал жене, а кроткая Элизабет предпочитала ничего не замечать — или делать вид, что не замечает. И однажды Родриго встретил мать Кристины. На тот момент она уже встречалась с отцом Кристины, у нее была маленькая дочь Элиза, но это ничуть не остановило женщину. Ее связь с Родриго Веласкесом длилась чуть больше полугода, пока она не поняла, что беременна. Тогда Родриго бросил ее и скрылся в неизвестном направлении — к семье, видимо, а твоя мать, Кристина, наконец-то вернулась к твоему отцу, после чего они быстренько поженились и стали образцом семейного благополучия. — Так значит, — пробормотала Кристина, — значит, мы с Лукасом… Фредерик кивнул: — Именно поэтому он отыскал Элизу, когда она училась в Кембридже. Понял по ее фамилии, кто она. Оказывается, отец рассказывал ему о том, что у него есть где-то сводная сестра. Рассказывал об этой истории очень подробно. Лукас сам поведал обо всем Элизе — только она умерла, не успела сообщить тебе, Кристина. А может, и не очень хотела. Как бы то ни было, Лукас сам вознамерился тебя отыскать. — Поэтому следил, — закончил Винсент. — Наблюдал и выжидал удобного момента. Кристина опустила голову, так что волосы закрыли большую часть ее лица. Тем не менее, Фредерик видел, что она удивлена и ошарашена. Что ж, не каждый день узнаешь, что твой отец вовсе не является таковым. А мертвец и призрак, о котором столько говорят, на самом деле, твой брат. — Так странно, — пробормотала Кристина. — Мне надо привыкнуть к этой мысли. Но времени на рефлексию не осталось. Потому что раздался протяжный крик Анабель. Крик, заставивший Уэйнфилдов и Кристину вздрогнуть и поспешить в комнату Ани.***
Кристина даже не удивилась, увидев, что Анабель не одна. И, разумеется, узнала Лукаса: светлые волосы, серые глаза. Теперь она смотрела на него иначе, и дело было вовсе не в том, что посреди комнаты стояло привидение. Кристина смотрела на него и пыталась увидеть в нем брата. Она то ли жаждала, то ли боялась заметить знакомые черты, но, сколько не старалась, не видела их. Видимо, Лукас походил на мать и практически ничего не взял от отца. — О, все в сборе! — улыбнулся призрак. — Даже сестра, с которой я не успел познакомиться. Дверь скрипнула, и краем глаза Кристина увидела, что в комнату вошла Анна. Вот уж точно, все в сборе. Анабель сидела на полу, около кровати, спиной к двери. Было непонятно, почему она кричала, и как она вообще оказалась на полу. То ли сама туда уселась, то ли бросилась в порыве чувств к Лукасу, а тот ее оттолкнул. Учитывая, какой самодовольный вид был у Лукаса, Кристина все-таки предположила второе. — Он врал тебе, — тихо сказала Анна. — Ты знаешь. Анабель, не поворачиваясь, кивнула. И тихонько всхлипнула: — Он изменял мне. После того, что Кристина услышала об отце Лукаса, она вовсе не была удивлена тем, что сын пошел той же дорогой. Но ей казалось, в комнате повисло напряжение, воздух словно наэлектризовался. Как будто сказанное Анабель, эти простые факты, были озвучены впервые. — Он изменял мне, — повторила Анабель. — Трахал всех, кого хотел, — и я сама сделала то, что хотела. Она медленно поднялась с пола. Также медленно подошла к застывшему Лукасу и кончиками пальцев прикоснулась к аккуратной дырочке у него во лбу. — Я тоскую о тебе, Лукас, — тихо сказала Анабель. — Но не грущу о том, что сделала. Эти слова будто что-то сдвинули в сознании Кристины. Стали недостающими кирпичиками в общей картине. Кристина поняла. И буквально увидела, что произошло больше года назад. Лукас изменял Анабель. Изменял со всеми, кого считал достаточно привлекательными — и кто отвечал ему взаимностью. В том числе и с собственной сестрой — именно Анна рассказала об этом Анабель. Оставалось только гадать, зачем она это сделала, но Кристина не была уверена, что Анна сама знает ответ на этот вопрос. Ей просто захотелось рассказать Анабель о том, чего она сама не желала видеть. И маленькая Ани возненавидела того, кого любила. Скорее всего, это был пистолет Лукаса — по крайней мере, Кристина никогда не видела оружия у Уэйнфилдов, да это было и не в их привычках. Анабель взяла пистолет и направилась к Лукасу. Это произошло там, на лестнице. Она окликнула его, и он остановился, поднял голову. Вряд ли Анабель дала ему возможность что-нибудь сказать. Ей все было ясно, и она не сомневалась в собственном решении. А потому просто выстрелила. И во лбу Лукаса появилась дыра, а на полу под его телом расползалось уродливое алое пятно, которое окажется невозможным смыть. Их нашел Винсент. Он тоже был в Доме, быстро прибежал на выстрел, но оказалось, уже поздно. Он застал лишь остывающий труп Лукаса и замершую наверху лестницы Анабель с пистолетом в руке. Поэтому они не стали вызывать полицию. Поэтому, когда примчался Фредерик, они предпочли замять дело самостоятельно. Иначе маленькую Ани обвинили бы в убийстве, а у нее не было ни единого оправдания. Но она оставалась их сестрой. Что бы ни сделала. — Ани? — прошептал Винсент. Кристине показалось, она слышит эхо слов, что были в доме тогда. Наверное, именно так звучали первые слова растерянного Винсента, когда он нашел труп Лукаса и стоящую над ним сестру. Анабель отвесила бывшему любовнику звонкую пощечину, так что если бы не дыра в его лбу, Лукаса можно было принять за живого человека. — Ани? — Веласкес, похоже, такого поворота не ожидал. — Ты любишь меня. Она согласно кивнула: — Конечно, люблю. И если бы у меня сейчас был пистолет, я снова бы всадила в тебя пулю. — Ты любишь меня! Но его образ уже померк. Словно в поисках поддержки Лукас обернулся к Уэйнфилдам и Анне. — Я же нужен вам. Вы никогда не сможете меня отпустить! Но никто не шевельнулся. Не шевельнулся, пока призрак не растаял — и последней исчезла ярко выделявшаяся дыра в его лбу. — Он не вернется? — осторожно спросила Анна. Анабель покачала головой. Она взяла череп, лежащий на кровати, и только теперь Кристина заметила, что ровно посередине его лба тоже имеется пулевое отверстие. — В лабиринте призраков и воспоминаний совсем немного настоящего, — прошептала Анабель. — Но тебе там места нет.***
Мороз хорошенько прихватил землю, заставив грязь застыть, превратив оставшуюся пожухлую траву в окончательно мертвую. Обхватив себя руками, Кристина смотрела на Дом. Ее ноги в тонких сапогах подмерзали, но она не торопилась залезть в тепло стоявшей рядом машины, где уже устроилась Анабель. Вместе этого Кристина продолжала кутаться в свитер и наблюдать, как Фредерик запирает входную дверь, проверяет замки. — Как ты себя чувствуешь? Винсент стоял по другую сторону машины и тоже наблюдал за Фредериком. На его глазах снова были темные очки, в руках тлела сигарета. Но в отличие от Кристины, он не выглядел замерзшим — кажется, его надежно согревал цветастый шарф. — Как я могу себя чувствовать? — Кристина то ли пожала плечами, то ли зябко ими повела. — До сих пор не знаю, были эти призраки реальными или только воображением. — А разве это важно? Уж смерть-то Лукаса точно была реальной. Ну… и кое-что остальное. — Теперь я точно никогда не поверю в случайности. — Почему же? — Даже твое знакомство со мной оказалось не случайным. — О, моя дорогая, просто все в этом мире взаимосвязано. Если нам кажется, это не так, возможно, мы просто не видим связи. — Да ты философ. — Просто выспался. Кристина знала, что этой ночью Винсента не мучили кошмары, а призраки оставили Фредерика — видимо, навсегда. Хэллоуин прошел. И Кристине казалось, что Фредерик запирает не просто Дом, но всех демонов, которые наконец-то показали лицо. — Что значила для Лукаса та фраза? Про Башню и Дьявола? Винсент выпустил в небо облачко дыма. — Лукасу нравилось считать себя этаким дьяволом. И он всерьез полагал, что искушает всех вокруг. Возможно, поэтому пуля в лоб была для него поистине неожиданностью — он и не думал, что чья-то башня может рухнуть прямо на него и придавить своими обломками. Холод проникал сквозь тонкий свитер Кристины, но она никак не могла заставить себя сесть в машину. Ей казалось, что стоит это сделать, и она не просто захлопнет дверцу дорогой машины Уэйнфилдов, но навсегда поставит преграду между тем, что было, и тем, что станет. И не могла решиться. Фредерик в последний раз подергал ручку двери, сунул ключи в карман и, развернувшись, трусцой направился к машине. Похоже, он тоже мерз. Винсент небрежно выкинул сигарету: — Поехали. — Винс… а как ты думаешь, где мы будем через год? А через два? Он застыл с раскрытой дверцей. А потом хмыкнул и ответил, прежде чем нырнуть в машину: — Подальше отсюда.