Мания преследования

За ним следят. Этот факт Грег Лестрейд признал еще на прошлой неделе. Признал не на основе подозрительных звоночков вроде перерытых ящиков стола, таинственных тонированных машин с замазанными грязью номерами или странных прохожих с криво приклеенными усами. Нет. Его вещи всегда находились на тех же местах, где он их оставлял, ни одно транспортное средство в поле его зрения не вызывало подозрений, а странных людей он встречал ровно столько, сколько всегда. И тем не менее, ощущение чужого взгляда не отпускало его ни на минуту. Чужой взгляд клещом впивался в кожу и высасывал из Грега спокойствие и выдержку. И Грег всегда опаздывал. Опаздывал на полшага, на полвзгляда, на полповорота головы, замечая порой лишь край плаща, мелькнувший за поворотом, слыша лишь шаги по пустынной улице, ощущая чужое дыхание, как дрожание воздуха над раскаленным асфальтом. «Да кому я сдался?» — пытался образумить себя Грег и сам себе не верил. Он не страдал обостренным чувством собственной значимости, однако и неуместному самоуничижению был чужд. За время своей службы он нажил вполне приличное количество опасных врагов и даже несколько — спасибо его вынужденной периодической медийности — не совсем адекватных поклонников обоих полов. К какой категории относился его невидимый сталкер Грег пока так и не смог понять, хотя в существовании этого самого сталкера он не сомневался. Дошло до того, что он стал частенько замечать, как его провожают объективы камер видеонаблюдения, словно жестокие циклопы, охраняя свою глупую овечку. Был, конечно, еще один вариант. Грег рехнулся. Окончательно и бесповоротно. А к подобному развитию событий тоже имелось немало предпосылок. Ну разве может нормальный человек наплевать на все, кроме работы? Разве может нормальный человек воспринимать собственный дом исключительно в качестве места для ночлега, а женщин — в качестве коллег, подозреваемых или свидетелей? Трудоголизм, в конце концов — тоже отклонение от нормы, нет? — Что с тобой? — подозрительно счастливый Джон Ватсон, приволокший в отделение подозрительно счастливого Шерлока Холмса соблюсти формальности, сиречь подписать-таки необходимые Грегу документы, решил проявить участие. — Выглядишь неважно, если честно. Проблемы? — Даже не знаю, что сказать, — он задумался, стоит ли просто так выкладывать бездоказательные подозрения, да еще и человеку, формально к Скотланд-Ярду никакого отношения не имеющему. А, к черту, какая разница, Джон был другом, а высказать свои подозрения Грегу хотелось до нервной трясучки в руках. Он потер покрасневшие глаза. — Меня не отпускает чувство… в общем, я почти уверен, что за мной следят. — О, вот как, — как ни странно, Джон почти не удивился, скосил глаза на стену и начал ковырять ногтем заклепку на джинсах. — Это… ну… жутковато, в общем. Почему так решил? — Не вчера родился, — буркнул Грег, — вот и решил. Чутье, понимаешь? — Ну да, — пробормотал Джон, — наверное. — Вымотался совсем уже, — пожаловался Грег. — Не отпускает. Знать бы, что за сволочь… — Ты… это, — Ватсон переступил с ноги на ногу и, кажется, отковырял несчастную заклепку, — как что узнаешь… или поймешь… держи меня в курсе, в общем, — с этими словами он метнулся из кабинета, забыв закрыть за собой дверь. «Ну вот, теперь Джон считает меня ненормальным с манией преследования» — горестно подумал Грег и приложился лбом о столешницу. От досады лицо заполыхало. Еще чуть-чуть, и он начнет срываться на подчиненных. Уж лучше бы долбаный сталкер проявил себя хоть как-нибудь: подложил бы дохлую крысу с оскорбительной запиской или прислал бы бутылку коньяка с признанием в любви — должно же быть у Грега хоть что-то, кроме бесконечного нервного напряжения и чувства «не-одиночества», не оставляющего ни на минуту. Грег вытер рукавом все еще полыхающий лоб и вышел из кабинета. Нужно хотя бы умыться и в кои-то веки вернуться домой пораньше. Выпить пива и проторчать пару часов перед телевизором. Ну или как там принято отдыхать? Сполоснув в туалете лицо и обтерев его парой бумажных полотенец, Грег не нашел мусорного ведра под раковиной и с недовольным «и здесь бардак» вошел в кабинку и залип. Прямо в ведре лежало раскрытое удостоверение. Дженкинс, вот же, мать его, разиня. Пару секунд Грег размышлял, стоит ли сделать доброе дело, выудив заветную корочку, или же привести балбеса сюда и потыкать в это самое ведро носом. — …самое время это прекратить, — услышал он недовольный голос Ватсона. — Он уже на себя не похож. Так можно и нервный срыв заработать! Его обсуждают? Это интересно. И хоть Грег и считал, что подслушивать нехорошо, но все же… — Вот еще, — проворчал голос того, кто наводил на половину Ярда благоговейный ужас, а именно Шерлока Холмса, единственного, неповторимого и невероятно раздражающего консультирующего детектива. — Ты слишком уж о нем заботишься. Подумаешь, мелочь. Оба мужчины остановились, видимо, в паре метров от кабинки. Грег приложил все усилия, чтобы дышать как можно тише и реже. — Нет, не мелочь, — строго сказал Джон. — Это уже переходит всякие границы. Поговори с ним. — Я тебя не понимаю, — пожаловался Шерлок. — Ты все время говоришь, что бестактно лезть в чужую личную жизнь, и я даже пытаюсь делать так, как тебе нравится. Я прислушиваюсь, Джон. А теперь… — Да не с Лестрейдом же, — ответил Джон неожиданно потеплевшим голосом, в котором явственно слышалась улыбка. — Я правда не понимаю, сколько может длиться это безумие. — Ну, — протянул Холмс и, кажется, придвинулся к Джону ближе, потому что почти зашептал, так, что было едва слышно. — Мое личное безумие длилось три месяца. И, знаешь, даже сейчас я не чувствую себя совершенно здоровым. Наступила тишина, перемежающаяся лишь едва слышными шорохами и тихими звуками поцелуя. Грег ущипнул себя за руку. Да, это действительно происходило: в туалете полицейского участка Шерлок Холмс целовал Джона Ватсона. — А это длится еще дольше, — севшим голосом продолжил Джон. — Сколько, ты говорил? Полгода? — Здесь я не уверен, — немного смущенно отозвался Шерлок. — Врать он умеет даже мне. — Бог мой, да что ж все у вас не по-человечески? И себя, и его мучает. Церебральный садомазохизм какой-то. — Садомазохизм? — оживился Шерлок. — БДСМ? Ты предлагаешь..? — Соберись, — с тихим стоном попросил Джон. — Поговори с Майкрофтом. Я вообще удивлен, что он только недавно заметил. — Я вообще удивлен, что Лестрейд в принципе заметил, — парировал Шерлок. — Ладно. Раз ты настаиваешь. А вообще… полицейские ведь уже почти все разошлись по домам, так ведь? — Ну, наверное. Мы же поздно пришли. Эй! Шерлок, убери руки! Боже, если они сейчас решат заняться сексом, Грег утопится в сливном бачке. И вроде бы вполне логично выпрыгнуть из кабинки, как черт из табакерки, да вытрясти душу из обоих в поисках правды. Но от осознания невероятного, того, что у Кудрявого-и-невыносимого появилась-таки личная жизнь, Грег залип во второй раз. Даже позавидовал малость, если честно. — Домой, Шерлок, — скомандовал Джон. — Мы сейчас же идем домой. Торопливые шаги, и Грег остался один. Выдохнул. В голове гудело от полученной информации и образовавшихся вопросов. Он, наверное, и правда от всего этого стал туго соображать, раз не припер к стенке этих двоих, как только услышал, что им что-то известно. Они что, знакомы с его сталкером? Они не считают его опасным? И зачем, ради всего святого, привлекать Майкрофта, это живое воплощение чопорности и власти? Грег наконец отмер и рванул в кабинет за плащом, напрочь забыв о многострадальном удостоверении Дженкинса. На улицу он вылетел в рекордно короткие сроки, однако ж неразлучную парочку — асексуала и не-гея, ага — все же не застал. Вот вам, инспектор, не щелкайте клювом, летите теперь на Бейкер-стрит, коль скоро уж вам неймется. Грег прыгнул в машину, повернул ключ и замер: ощущение чужого взгляда накатило с такой силой, что даже вспотели ладони. Он завертел головой, надеясь все же найти источник своего личного кошмара. Тонкая игла инсулинового шприца легко вошла в шею, парализовав сначала страхом, а затем и препаратом, начавшим действовать почти мгновенно. Грег дернулся, вырвав уже пустой шприц из воротника своего плаща. Уже отключаясь, в зеркале он увидел те самые глаза, взгляд которых прожигал его на протяжении последних двух недель, опасные, черные и смутно знакомые безумные глаза.