Новое поколение

Этот разговор, произошедший задолго до становления Аса главнокомандующим циклонианской империи, он до сих пор не может забыть. Раз за разом с точностью прокручивает его в памяти и каждый раз словно переживает этот диалог вновь. Равно как и события, что он спровоцировал. А ведь так хотелось бы вернуться назад и все исправить, направить события в другое русло судьбы. Но он прекрасно понимает, что это ни к чему не приведет, пусть даже и появилась бы такая возможность. Однако это не мешает ему раз за разом прокручивать в памяти события тех вечера и ночи. — Пообещай мне кое-что. — Прямой взгляд глаза в глаза. Он говорит абсолютно серьезно. — Излагай. — Кривлю губы в ухмылке. — Во первых я хочу, чтобы ты присмотрел за моим сыном Эрроу, когда меня не станет… — Да без проблем, только не уверен, что когда ты умрешь ему будет нужна чья-то помощь и присмотр. Небось совсем взрослым уже будет… — Видишь ли, я в любом случае умру через пару месяцев. — Пока я пытаюсь осмыслить, только что озвученную информацию, он продолжает. — Лекари обнаружили болезнь год назад, но на тот момент она была уже неизлечима. Увы, но диагноз с тех пор не менялся в лучшую сторону, скорее наоборот. В последнюю битву против Циклонии я, скорее всего, пойду на чистом упрямстве, но его надолго не хватит. Тем более, что если я просто сгину в Пустоши, вместе со скиммером по неизвестной причине, боевой дух рыцарей резко скакнет к нулевой отметке. А этого допустить нельзя, ты ведь и сам понимаешь. И вот тут мы подходим ко второй просьбе: я хочу, чтобы ты убил меня во время вторжения, если что-нибудь пойдет не так… — Совсем спятил?! — Срываюсь на крик и даже не замечаю, как вскочил на ноги. Он морщится. — Сядь и не кричи, ты не дослушал… — И не собираюсь слушать, если ты немедленно не скажешь что пошутил! — Раздраженно прерываю его и остаюсь стоять, сверля его тяжелым взглядом. — Я не шучу. — Устало прикрывает глаза — Я действительно умру. Да пойми же ты наконец… — Нет, это ты меня попытайся понять! Я, если ты еще не забыл, был безродным сиротой, никому не нужным и всеми забытым. Именно ты взял меня в эскадрилью. Ты, а не кто-нибудь другой, обучил меня всему, что я знаю, и подарил новый дом. И после всего того, что ты для меня сделал, ты просишь меня отнять у тебя жизнь? — я стоял, тяжело дыша, и глядел на него, пытаясь понять чем и о чем он думал, озвучивая данную просьбу мне. А он отвел взгляд и, вглядываясь в ночную синь, расцвеченную яркими узорами звезд, тихо проронил: — Нет большей чести для воина, чем пасть от клинка другого воина. И нет большей радости для учителя, чем узреть, что ученик превзошел его. — Не спорю. Но одно дело убить противника на дуэли и совсем другое ударить в спину союзника, не способного даже защититься. И нечему радоваться, если превзошел учителя в убийстве, особенно учитывая, что тот подобное ненавидит. Тяжелый вздох служит мне ответом и в душе поселяется робкая надежда на то, что я убедил его в своей правоте. Как оказалось позже — зря надеялся. Ровно через месяц ввели военное положение, а еще спустя неделю мы вторглись в воздушное пространство Циклонии. Не ошибусь, если скажу, что это была самая масштабная военная кампания за последние несколько лет. Но она же оказалась и самой неудачной, несмотря на почти полную капитуляцию противника. В тот день оба войска лишились своих командиров, а многие эскадрильи прекратили свое существование. Навечно.