Ночь не для сна

      Ночи в Эстонии такие же темные, как, впрочем, и везде. Ночи в Эстонии, пожалуй, не созданы для сна. Ну, по крайней мере, для тех, кто здесь не живет и приехал сюда на пару дней. «Noorus SPA Hotel», принимавший у себя четверку импровизаторов, мирно готовился ко сну. Постепенно гасли все окна. На балконе третьего этажа горел огонек. Через несколько минут к нему присоединился и второй. На балкон второго этажа выскальзывает темный силуэт и, вскинув голову, смотрит то ли на звездное небо, то ли на балкон выше. А затем подпрыгивает, цепляясь руками за прутья балкона третьего этажа, и без особых усилий подтягивается, цепляясь руками и ногами. Огонек тлеющей сигареты все ближе, и силуэт довольно хмыкает голосом Арсения: — Шаст, твоя сигарета словно маяк, по которому я плыву по курсу… — Боюсь, кэп, вы сбились с курса, — Позов, усмехнувшись, выдыхает колечко дыма и вновь затягивается, с улыбкой разглядывая повисшего на балконных перилах Арсения. — Добрый вечер, — импровизатор выдыхает. Висеть на уровне третьего этажа вроде и не высоко, но все равно кажется, что внизу пропасть. — Хорошая погода, не правда ли? — Ваш маяк на соседнем балконе. — Позов слегка кивает головой вправо, и с соседнего балкона слышится сдавленный смех, переходящий в кашель. — Прошу простить. — Арсений улыбается и тянется руками к соседнему балкону, откуда продолжает раздаваться смех.       Через несколько секунд Арсений перемахивает через соседний балкон. Скрипит балконная дверь, и на миг тишину пронизывает дикий хохот, а потом затихает и он. На некоторое время воцаряется тишина, и Позов с наслаждением курит, изредка косясь на соседний балкон. — Поз, блин, хватит курить! — раздается за его спиной голос Матвиенко. — Щас, иду. — Импровизатор щелчком выбрасывает окурок и, перегибаясь через перила, смотрит вниз, а потом на соседний балкон. — Спайдер-мэн, блин, — с усмешкой произносит мужчина и скрывается у себя в номере.       Ночи созданы для сна, но только не сегодня…       Морской воздух обволакивает с головы до ног, орошая брызгами набежавшей волны. Тихо шумит прибой. Необычайно яркие звезды раскинулись по небу. И оттого кажется, что очень светло. Где-то в стороне раздается тихий всплеск, и темный силуэт движется по глади воды. Внезапно фонтан брызг нарушает тишину Балтийского моря, и с воды раздается радостный смех и тихое ворчание. — Шаст, ты гребаный дельфин, нельзя ли потише? — Арс, не занудствуй, ты же меня позвал купаться, да еще так пафосно, — Антон счастливо рассмеялся, вспоминая недавний момент, когда Арсений лез к нему через балкон и немного сбился с курса. — Купаться, но не волновать море. От твоих игрищ оно выйдет из берегов. — Арсений ворчал для виду, на самом деле он наслаждался и этой ночью, и этим морем, и Антоном, который как маленький ребенок резвился в волнах.       Светловолосому, видимо, наконец надоело, и он, подплыв ближе, обвил руками шею импровизатора, а длинные ноги скрестил за его спиной. И теперь лишь Арсений держал их двоих над водой, загребая руками и нежно улыбаясь зеленым глазам напротив. Звездное небо отразилось в голубых глазах, и губы мужчин встретились почти одновременно, сминая друг друга в неистовом желании и страсти. Языки, словно змеи, переплетаются в жажде завладеть партнером целиком и полностью.       Антон пальцами впутывается в мокрые волосы темноволосого мужчины, прижимаясь теснее, стараясь потереться о пах партнера, и ему это удается. Арсений что-то рычит сквозь зубы и прикусывает мочку уха Антона. — Мы сейчас тут потонем, ихтиандр ты озабоченный.       Антон улыбается и впивается в шею импровизатору, покусывая ее и оставляя метки. Арсений что-то шипит, и уже через несколько минут он на суше вжимает длинное худощавое тело в глинистый берег, ласкает, кусает, целует, заставляет выгибаться и тихонько стонать. Горячий язык тянет дорожку от ключиц к животу и ниже. Язык касается разгорячённой плоти, и Антон мычит, вцепившись любовнику в волосы. Сложенные вместе два пальца толкаются внутрь тугого колечка мышц, стремительно растягивая, сбивают дыхание и заставляют вздрагивать все тело. Антон стонет, хватая ртом воздух, блуждая ладонями по груди, спине, прессу импровизатора, ловит стремительные поцелуи, ластится, словно пушистый кот, требуя большего, откровенно насаживаясь на пальцы партнера и шепчет словно в бреду: - Арс, пожалуйста… пожалуйста, Арс.       Импровизатор впивается в губы светловолосого грубо и страстно, и одновременно с этим подхватывает его под ягодицы, закидывая длинные ноги себе на плечи, а затем, крепко сжав бедра любовника, медленно толкается туда, где очень горячо и очень тесно. Одновременный стон двух мужчин подхватывает ветер и уносит в Балтийское море. Движения из плавных перерастают в резкие, отрывистые. Толчки глубокие, страстные. Антон стонет, выгибается, двигая бедрами навстречу.       На несколько мгновений Арсений замирает, целует в губы, щеки, скулы, оставляя толпы мурашек на возбужденном теле. Очень нежно, очень сладко, очень жарко. Медленно двигает бедрами, наслаждаясь прерывистыми стонами, а затем впивается в приоткрытые губы и резко увеличивает темп, вбиваясь в податливое разгоряченное тело все резче и резче. В какой-то момент Антон вскрикивает, вцепившись длинными пальцами в спину любовнику и кончает, пачкая себе живот. Еще пару толчков, и Арсений стонет, изливаясь глубоко внутрь, а затем, тяжело дыша, ложится рядом, прижимая к себе обмякшее тело, накрывая их двоих рядом лежащим пледом. Несколько минут слышится лишь тяжелое дыхание двух мужчин. — Арс, посмотри, сколько звезд, — тихо шепчет Антон, уставившись в ночное небо. — Потрясающе. — Арсений улыбается, поглаживая Антона по груди. — А мы так толком и не успели нигде побывать. — Мысли Антона меняют свой ход с необычайной скоростью. — Завтра уже дома будем. — Зато ты в море искупался, — шепчет с улыбкой темноволосый мужчина. — Кроме концерта и моря и вспомнить-то нечего. — Антон улыбается в ответ. — Ну, вспомнить есть о чем, ну пускай будет море. Очень красивое море, — шепчет Арсений, слегка подаваясь вперед, и Антон замирает, любуясь ночным Балтийским морем и синим океаном в глазах напротив.       Ночь в Эстонии такая же темная, как в любом другом городе. Ночь создана для сна, но только не сегодня…