Empire State of Mind

Микки прибыл в отель в пятом часу субботы. Здание было старым, построенным еще до времен Второй Мировой войны; вырезанные из камня горгульи украшали углы. Двери, сделанные из махагониевого дерева, возвышались над огромной лестницей, выкрашенной в темно-красный цвет. За ними, уже в лобби, расстилалась длинная ковровая дорожка. Под потолком была подвешена огромная люстра, хрустальные капли которой будто норовили упасть на пол. Около каминов, что находились рядом с дверями расставлены антикварные диваны и стулья, а в глубине помещения они же создавали небольшое пространство для отдыха гостей. Центральный холл вел к главной лестнице, которая выглядела как вход в танцевальный зал. По сторонам стояли стойки для регистрации гостей. Во всем здании царила тишина, все выглядело таким совершенным и аккуратным — в общем, полная противоположность тому, к чему привык Микки. Было хорошей идеей сменить свою одежду на рабочий костюм до приезда сюда — по лобби гостиницы сновало множество бизнесменов, да и просто богатых людей, сверкающих своими драгоценностями. Дешевый костюм Милковича не совсем хорошо сидел на нем, но для не слишком меткого взгляда он бы смог сойти за «своего». Мэнди завидела брата со спины и без промедления прыгнула к нему в объятия. Она крепко, почти до боли сжала его, не отпуская долгое мгновение. Только отступив, на ее глазах проявились слезы счастья. — Смотрю на то, как приодет… Я никогда бы не подумала, что увижу тебя в деловом костюме, — сказала девушка, потрепав Микки за лацкан. — Чего ты ожидала? Автомат Калашникова? — усмехнулся он. — Что-то вроде этого, — взяв брата за руку, подмигнула Мэнди. Она подтолкнула его к одной из стоек регистрации, и затем они вошли в помещение для работников. Интерьер здесь разительно отличался, становился поблекшим, будто из блестящей роскоши ты попадаешь в придорожный мотель. Стены и пол были бетонные, покрытые толстым слоем пыли. Виляя вокруг металлических стеллажей и брошенных тележек для грязного белья, Милковичи добрались до старинного, расшатанного лифта, что поблескивал в тусклом коридоре.  — Тебе нравится здесь? — спросил Микки. — Лучший отель в городе, — пожала плечами Мэнди. — И он мой. Тебе нравится работать в Белом Доме? — Не в Белом Доме. — О-о-о-ох, извини, в Специальной Службе? Они вошли в лифт, и Мэнди, нажав на кнопку верхнего этажа, прислонилась к стальным перилам. Кабина лифта была облицована синей обивкой, затрещавшей в тот момент, как девушка на нее откинулась. — Сын Президента. — Он горяч, — сказала Мэнди, чуть присвистнув. — Даже слышала, что просто невероятно хорош. — Немного несерьезен, а еще руки начинает распускать по пьяни, — не стал скрывать Микки. — Кроме того… — Стой, — перебила его сестра. Глаза девушки, как только она обратилась к брюнету, засверкали, губы расплылись в улыбке, обнажающей все жемчужно-белые тридцать два зуба. — Руки распускает? То есть ты хочешь мне сказать, что у тебя с сыном Президента был легкий петтинг? — Ты не хочешь подождать того момента, когда мы придем в комнатку для сплетен? Мэнди, раздраженная ответом брата, помотала головой. Они вышли из остановившегося лифта; два поворота и девушка остановилась напротив двери, которую она быстро открыла своей карточкой. Замок запиликал, и перед взором Микки открылся огромный номер-пентхаус с просторной гостиной в викторианском стиле, двумя спальнями и двумя шикарными ванными. Мэнди, раскинув руки, сделала круг, а потом, не церемонясь, плюхнулась на один из диванов кремового цвета. — Какой-то богатенький папик держит этот номер для своей любовницы, но она уехала из города по делам на две недели, — быстро объяснила Мэнди. — В общем, все это твое на выходные, и мое до следующей среды. — Очень мило, — брякнул Микки, бросив свои сумки на пол. — Ну так, сын Президента? — Йен. — Йен, — повторила девушка, пытаясь выговорить незнакомое имя. Затем она пожала плечами. — Ты зовешь его Йен? — Я под прикрытием. — Молчи. То есть, как в кино? — Даже если сейчас ты находишься в окружении золотых детишек, — поморщился Микки, — ты не должна говорить, как они. — Отъебись, а, — Мэнди дернулась носом и бросила в брюнета подушку. — Лучше вернемся к части «распускать руки». Тяжело вздохнув, Микки сел напротив сестры и закинул ноги на стеклянный кофейный столик, что заскрипел под его весом. Тем не менее, парень проигнорировал противный звук и поудобнее уселся в невероятно мягком кресле. Ему почти что удалось расслабиться, но потом рабочие привычки взяли свое; брюнет снова сосредоточился и замолчал даже несмотря на то, что держаться в состоянии боевой готовности на выходных не было необходимостью. — Я выбил себе эти выходные только чтобы уехать оттуда подальше. Он сводит меня с ума. — В сексуальном плане? Микки закатил глаза и кивнул. — У нас был секс. — У тебя был секс с сыном Президента?! — Давай, говори еще громче, ведь инопланетяне на Марсе тебя не услышали! — Эти стены звуконепроницаемы, — отмахнулась Мэнди. — Тебя еще не собираются увольнять? — Только если он расскажет кому-нибудь. — И ты не думаешь, что он расскажет? — Он не открытый гей, — сказал Микки. — Это сверхсекретная информация, технически и я не должен быть в нее посвящен. Только пара людей знают обо всем, и это не должно просочиться куда-либо до законного избрания Галлагера на второй срок. В любом случае… Даже не хочу представлять, что произойдет, если это выйдет на поверхность во время его пребывания в Белом Доме. — Не может быть хуже, чем заявлять о своей ориентации в Саутсайде. — Может. Это Белый Дом. Парню и так куча угроз достается без того факта, что он — гей. — Тогда… — начала Мэнди после долгого молчания, — должен ли был ты вообще спать с ним? Если он скрывает все это, а ты, по сути, его охранник… — Я приехал сюда не с целью получать от тебя комментарии вроде «это плохая идея». — Ну вообще, если ты спланировал свой визит сюда еще до всего произошедшего… — Отстань. — Я только думаю о том, хорошо ли ты во всем разобрался, — пожала плечами Мэнди. — Ему наверняка захочется трахаться с тобой до бесконечности, а тебе нужно будет выполнять собственную работу, что в конечном счете приведет к раскрытию твоего секрета. Если он, конечно, не полный идиот. Тогда у нас другая проблема: ты не можешь позволить тупому человеку разочароваться в тебе, а он, к тому же, сын Президента. — Я расскажу ему обо всем, пока это не зашло слишком далеко. — Это уже зашло слишком далеко. Ты спишь с сыном Президента! — Пожалуйста, называй его Йеном. — Я буду называть его Йеном, когда его имя будет важнее, чем статус, — фыркнула девушка. — Ты подвергаешь опасности всю свою карьеру, все, к чему ты так стремился, и ради чего? Как хорошо ты вообще его знаешь? Как долго ты работаешь на этом задании? — Месяц с небольшим. — И ты готов сдаться, пустить все насмарку из-за месяца с небольшим? Я знаю, что мы никогда не являлись… мы — не хорошие люди. Мы вышли не из самого крутого места, Мик. Но мы всегда были чуть лучше, чем все остальные из Саутсайда, и мы всегда хотели выбраться, мы сделали это. И что будет с тобой, когда все это разрушится на глазах, когда придется снова собирать все по кусочкам? У тебя хватит сил начать все сначала? Силы, что позволит попытаться снова? Потому что у меня — нет. Если я вылечу отсюда сейчас, я просто прикачусь обратно к отцу, потому что не смогу начать все заново. А ты? — Пожалуйста, не плачь, — сказал Микки спокойным, ровным голосом. Ему хотелось присесть к сестре поближе и крепко-крепко обнять ее. — Я достаточно закален для того, чтобы начать все сначала, хорошо? Я бы начинал сотни раз снова и снова, главное — быть уверенным, что с тобой все в порядке, ладно? Не переживай за меня. — Ты все проебешь. — Я знаю. — Чертов идиот, — встав с кресла заключила Мэнди, смахивая слезы с глаз. — Мне нужно возвращаться к работе. Чувствуй себя как дома, а еще я советую тебе выбрать спальню справа. Обычно они трахаются в той, что слева, а мне, как и тебе, наверное, не хочется менять постельное белье. Микки кивнул и проводил взглядом свою сестру. Как только она ушла, парень тяжело вздохнул и снова удобно устроился в кресле. Он прекрасно знал, что Мэнди права, — девушка весьма редко ошибалась — но, все-таки, совершенно не понимал, что с этим всем делать. Сущая пытка.