Empire State of Mind

Йен, сидя за своим столом, продолжал разбирать пьесу Шекспира. Будь возможность — он бы убрал всякое напоминание о времени уже давно, чтобы напрочь забыть о том, который сейчас час. Но, несмотря на все это, усталым себя парень не чувствовал. Вся суть произведений Шекспира только начала проясняться, и потом он бы проклинал себя за то, что все упустил из-за какой-то мелочи вроде трех часов ночи на дворе. Ровное дыхание Микки у Галлагера за спиной внезапно сбилось, и через какой-то момент эхом раздался уже знакомый скрип кровати. Рыжий не обернулся, все так же продолжая буравить взглядом страницу текста. — Что ты, блять, до сих пор делаешь? — пробурчал Милкович. — Шекспир. — Больше походит на занятие для вечера, нет? — Не могу уснуть, — сказал Йен, хотя даже и не пробовал улечься в постель. Но он знал, что попытка заснуть в любом случае не обернулась бы удачей. Уже привыкнув к постоянному недовольному ропоту Микки за спиной, как и к бурлящей внутри энергии, Галлагер понимал, что здоровый сон от него находится дальше, чем Англия. — Тем более, завтра тест. — Тест в среду. Йен обернулся через плечо и посмотрел на своего парня, уголки губ приподнялись. Свой парень. Словосочетание казалось странным, ведь рыжий никогда не применял подобное выражение к кому-либо еще. Но, только встретившись с затуманенным взором Микки, он понял, что эти слова абсолютно точны и правильны. — Завтра среда, — напомнил Йен. — Сука. — Хочешь, помогу тебе с подготовкой? — В три часа ночи что ли? — усмехнулся Микки. — Давай ко мне. — Пару минут. Ложись спать. Кровать опять заскрипела; когда Йен снова обернулся, Микки уже сидел на краю, потирая глаза. Он, несмотря на сонливость, постарался выдавить улыбку и сказал: — Это будет стоить того. — Точно? — Да. Иди сюда. Галлагер поднялся из-за стола и подошел к Микки. Прикоснувшись рукой к подбородку, он нежно поцеловал брюнета, и, как только вялые губы стали отвечать, начал неторопливо углублять поцелуй. Милкович притягивал парня к себе до тех пор, пока тот не навалился на него, растянувшись на кровати; ленивые поцелуи иногда приостанавливались на другого рода приятности — губы на секунду задерживались вместе, а потом разделялись для быстрых, легких поцелуев в щеки, виски, макушку. Микки широко зевнул, когда Йен чмокнул его в нос, что заставило последнего рассмеяться. — Может, мне стоит дать тебе поспать, — сказал рыжий. — Останься. — Ты же вот-вот провалишься в сон! — Расскажи мне что-нибудь, — промурчал в губы Йену Микки. — Например? — Все, что угодно. Что ты хочешь мне рассказать? Йен ушел в раздумья, разрешив своему сознанию снова погрузиться в поцелуи. Потом он чуть отодвинулся и прошептал: — Моя мама, Моника. Несколько попыток суицида. — Это было в новостях. — Газетчики думали, что она хочет внимания. Они не знают, что она была больна. И больна до сих пор. Отказывается принимать лекарства, — вздохнул рыжий, снова поцеловал Микки и затем подался назад, тело внезапно обмякло. Он всмотрелся в голубые глаза и сказал: — У нее биполярное расстройство. — Би-что? — спросил Микки, будто слова Йена мало что для него обозначили. — Полярное. Ее настроение постоянно скачет, а когда она переживает не лучшие времена — пытается покончить жизнь самоубийством. Брюнет кивнул с серьезным видом. Он облизнул губы и произнес, растягивая слова: — Это… генетическое? — Да. — Сколько ты уже работаешь без отдыха, Йен? — Шестнадцать часов, — ответил парень, сфокусировав взгляд на постере какой-то рок-группы. У каждого на плакате были отвратительные прически — волосы заплетены в неопрятные афро-косички, а вместо одежды — шматы рваной кожи, почти не прикрывающие тело. — Я не устал. — Эй, — сказал рыжему Микки. Прикоснувшись к щеке, он повернул голову парня так, что они снова смотрели друг на друга. Милкович стойко держался, был нежным в своих действиях. — Не переживай. Просто ложись в постель. Давай спать. — Да, — согласился Йен. — Конечно. Микки подвинулся, предоставляя Йену больше свободного пространства, и тот заполз под одеяло. Без усилий рыжий обвил руки вокруг своего парня и, чуть успокоившись, начав дышать в такт Микки, поцеловал его макушку. Тот заснул, лишь закрыв глаза, и уже через минуту Галлагер начал чувствовать, как размеренное дыхание парня щекочет грудь. Йену, в свою очередь, даже не удалось заставить себя закрыть глаза. Даже прикрывая веки, они распахивались снова. Странная ситуация. За ложечкой засосало: Микки так быстро провел параллель от Моники к нему. Что еще можно было сделать, чтобы выглядеть больным? Если не брать во внимание сегодняшнюю ночь, чем он еще был похож на нее? Эти мысли не отпускали рыжего всю ночь, не отпускали до первого света, пробившегося сквозь окна. Затем сработал будильник. Микки что-то проворчал и прижался ближе к Йену, начав покрывать изгибы его шеи невесомыми поцелуями. И тот, в какой-то мере, ответил, едва прикасаясь губами к затылку брюнета и все еще продолжая анализировать поступки, походившие на проявление биполярного расстройства. В конце концов, Галлагер задумался о том, что ему, может быть, стоит сходить на прием ко врачу.