***
Адреналин. Вещь это сложная. Ты чувствуешь в крови бурю, ураган, который тяжело остановить. Некую радость от опасности. И в то же время ты в масштабном количестве чувствуешь страх. Страх — это уже инстинкт самосохранения. Он остается, но либо это чувство притихает, и его не ощущаешь, не чувствуешь. Либо же он кричит во всю глотку: «Что ты творишь?!» Среднего не дано. И когда эта «хрупкая» девушка так рьяно потащила меня в безопасность, мое чувство беспокойства заткнулось. Я ощутил с ней комфорт. Смешно, но это правда. Среди этой мясорубки я чувствовал спокойствие, ведь мисс де Финн была рядом. Такое чувство я испытывал только с Америкой. Звуки бойни плохо доносились до меня. Мне было все равно на дорогой хрусталь и витражное окно, которое разбилось вдребезги, впустив повстанцев в мой дом. Я был в какой-то прострации. И почти не слышал вой сирены и крики людей. Неожиданно Теодора остановилась, и я врезался в неё. Она стала закрывать меня руками и прятать за своей спиной. Мой взгляд метнулся вперед, где перед девушкой стоял повстанец, и ухмыляясь, смотрел на нас. Я встрепенулся. — Боже правый, не хватало ещё, чтобы я прятался за женщиной! — я уже собрался её обойти, но эта бестия остановила меня. — Сначала подумайте, кто из нас важнее. Вообще-то, я никогда не считал себя важнее других или, что моя жизнь превышает по значимости жизни других людей. Это было мировоззрение моего отца. Но я все же остался позади, как бы я ни был возмущен. Время тянулось так медленно, секунда — словно минута, а минута — словно час. Девушка неуверенно теребила пальцами подол платья, словно собираясь поднять его. А в следующую секунду сорвалась с места и, схватив массивный торшер с пола, ударила им повстанца по голове. Девушка вздрогнула, когда он упал на пол, и, сглотнув, вздернула подол платья вверх. Я был немного удивлен, что к левой ноге были прикреплены ножны, к правой — кобура. Хотя, я уже не обращал на это внимания. Чертовски стройные ноги. Я вздрогнул, понимая, что мои мысли совсем потеряли контроль и попробовал переключиться на что-нибудь другое. Девушка была в туфлях на плоской подошве, хотя так, естественно, практичнее. Наверное. Я сглотнул и отвел взгляд. — Знаете как обращаться? — девушка протянула мне пистолет. Я утвердительно кивнул. — Отлично. Наверное, нам придется расчищать себе дорогу до убежища. Нам еще повезло, что мы оказались здесь. Даже представить себе не могу, что сейчас творится в Главном зале. Ее слова отрезвили меня, и я забеспокоился. Вот, черт! Пока я полностью отвлекся на все происходящее и мисс де Финн, я даже на секунду не задумался о том, что все остальные гости остались в Главном зале и были в опасности. Девушка поднесла палец к губам и выглянула за угол, что-то бормоча. Неожиданно, она выхватила у меня пистолет и выстрелила в кого-то за углом. «Кого-то!» глупее мысли еще не слышал! Естественно, она выстрелила в одного из южан. Девушка побледнела и только спустя несколько секунд обрела краску, а затем, взяв меня за руку, повела дальше по коридору. Держать меня за руку было не обязательно, как-никак это мой дом, и я без того прекрасно знал, что поблизости есть убежище. Но она всегда излучала какое-то тепло, которое за наши немногочисленные встречи стало моим своеобразным наркотиком. Поэтому я лишь крепче сжал ее руку и последовал за ней. — Эйдан, ты в порядке? Я слышал выстрел, — раздался голос неподалеку от нас, и девушка снова вздрогнула. Интересно, она сама знает, что постоянно вздрагивает? Должно быть, нет, потому что ее рука не дрогнула, когда она решительно вскинула руку и выстрелила в мужчину, который только появился из-за угла. Ее хладнокровию можно лишь позавидовать. Мисс де Финн опустила руку и выдохнула, бормоча что-то словно мантру. Тем временем, я уже ввел код, и замок двери едва слышно щелкнул. Где-то издалека послышались голоса и стремительные шаги. Девушка испуганно протолкнула меня в проход, на ходу протараторив: — На случай если я не выживу сегодня, ваше высочество, вы должны знать кое-что. Нейт сообщил мне об этом. Наводчица и предательница — это принцесса Крисс, хотите верьте, хотите нет. И, как оказалось, это она сообщила повстанцам о местонахождении убежищ. — Я знаю, офицер. Я сам догадался. Девушка долго всматривалась в мое лицо, а потом, встряхнув головой пробормотала: — Идите, я прямо за вами, — Я слышал ее мерные шаги за своей спиной. — Максон? В голове что-то щелкнуло. Какое-то воспоминание всплыло в памяти и стремительно забылось. Такое же чувство возникает, когда ты внезапно услышишь музыку и никак не можешь вспомнить, где же ты слышал ее раньше. Я резко повернулся к ней лицом, когда этот голос снова прозвучал в моей голове. — А… — хотел было произнести я, но девушка уже сбросила маску и неожиданно поцеловала меня. Во мне неожиданно проснулось уже давно забытое чувство. Словно в темноте неожиданно загорелись огни. И будущее уже перестало быть беспросветной тьмой. Казалось, что даже время остановилось. Я определенно узнал ее. Это была Америка и никто другой. Моя Америка. Прекрасная принцесса словно вернувшаяся с того света. Но прошло всего лишь мгновение, и девушка отстранилась. «Америка…» — потрясенно прошептал я. — Прощай… — прошептала девушка, крепко сжав мою руку. Нет, нет, нет. Я не мог потерять ее снова. Я не мог позволить ей снова уйти. Но только я хотел остановить ее, как она оттолкнула меня и стремительно взбежала по лестнице. Следом послышался щелчок замка.***
Я метался по убежищу словно ошалелый, всеми фибрами души осознавая свою просто невообразимую глупость! Как только раньше я не мог понять, что за всеми этими масками скрывается именно та, кого уже столько времени все считают погибшей? В помещении стояла мертвая тишина, которая невыносимо давила на меня. В ушах без остановки гудело: «Это она! Это она! Это она!» И внутренний голос уже начал сводить меня с ума, а от досады хотелось ударить что-нибудь. Чтобы собраться с мыслями и хоть как-то успокоиться, я сел на ближайшую скамейку, проведя рукой по волосам, а потом я просто развел руками, словно участвуя в дискуссии, и хмыкнул. Невероятно! Просто поразительно! Все это время она была рядом! Прямо у меня под носом! Под носом у всех! Америку и ее поступки всегда было не просто понять. Но мне все равно не давали покоя вопросы, которым я не находил ответа: если она знала о том, что происходит со мной, то почему же не сделала ни единой попытки вернуться? к чему инсценировать свою смерть? если жива она, то неужели и ее семья жива? Все эти вопросы давили на меня. И самое ужасное было то, что я даже не знал, жива она или нет сейчас, и ничем не мог помочь. Ведь, черт возьми, она заперла меня внутри этого чертова убежища! Но у меня же есть… Я проверил все карманы до единого, но ключа там не оказалось. Проклятье!***
Я точно помню день, когда впервые почувствовала себя по-настоящему бесстрашной. Слышался только треск огня и крики мамы за моей спиной. Я рванула в дом без каких-либо мыслей, без страха, без чувств. Я просто обязана была найти Мэй. Она была в это доме. Самое ужасное было то, что я не понимала, в какой момент она пропала из виду и куда она делась. В доме было невыносимо жарко, словно в печи, хотя там я, по идее, и находилась. Я забежала по коридору и вдруг меня осенило. Она определенно была в мастерской. Я рванула туда, периодически задерживая дыхание, чтобы не задохнуться, но в глазах уже начало подозрительно мутнеть. Я пыталась ее окликнуть, но мой голос потонул в грохоте обуглившейся балки, которая с громким треском рухнула на пол. Я распахнула дверь мастерской и увидела страшную картину: Мэй, окруженная огнем стояла в углу комнаты, прижимая к себе какой-то сверток, завернутый в плотную ткань. — Мэй! — закричала я. — Мэй, милая! По ее лицу катились слезы, она в страхе отступала назад. — Мэй, не бойся, ты сможешь пройти! — Я подошла как можно ближе к ней. Теперь нас отделала лишь полоса огня, которая неумолимо приближалась к босым ногам Мэй. — Прыгай, Мэй! Но она лишь завороженно смотрела на огонь, который с самого детства был для нее одним из самых ужасных кошмаров. — Мэй! — мне все же удалось поймать ее взгляд. — Ты сможешь! В ее глазах вдруг появилась уверенность. Она зажмурилась и с криком прыгнула вперед, не выпуская из рук сверток. Как только она пересекла черту огня, я заключила ее в объятия. — Молодец! Ты просто молодец! — прошептала я. Видеть становилось все труднее, а воздуха почти не осталось. Я потянула Мэй к выходу, но внезапно пол под моими ногами исчез, и я потерялась в темноте. Я со вздохом распахнула глаза. Разумеется, это был всего лишь сон — в реальности мы с Мэй, пусть и с трудом, смогли выбраться из дома целыми и невредимыми. Я оглянулась по сторонам. Рядом со мной мерно посапывала Мэй. Вспомнив ее выходку, я невольно улыбнулась. Вернуться в горящий дом лишь ради картины! Невероятно! После того как мы выбежали из дома, и мама остановила поток ругани за нашу безответственность, меня одолела паника. Я не понимала, что происходит и где нам искать помощи. Наконец, я произнесла: — Нам нужно бежать, — я попыталась перестать нервно теребить пальцы и успокоиться, но ничего не выходило. — Этот пожар — не случайность. Нам срочно нужно бежать. Мэй и мама молча уставились на меня, пока я торопливо соображала куда нам сбежать. Неожиданно меня осенило. — Ну конечно! В лесу есть заброшенная лесничья сторожка! Нам нужно бежать туда! Никому и в голову не придет искать нас там! Я уже уверенно зашагала в направлении леса, когда Мэй схватила меня за руку: — Нет! — она яростно затрясла головой. — Мы не можем уйти! Объясни нам все! Мы не понимаем, что происходит! Я попыталась совладать с паникой. Где-то вдалеке раздались звуки сирен. — Я не могу вам объяснить вам все прямо сейчас. Но нам нужно бежать поверьте мне! — мой голос надломился и теперь был сродни скрипу заржавевших дверей. — Мы не можем бросить все, Америка! — вздохнула мама. — Джерад, наш дом, Кенна, Астра, — неужели ты предлагаешь нам бросить их? — Для них же безопаснее сейчас находиться подальше, но мы непременно заберем Джерада. Только не сейчас. Вы должны поверить мне! Сирены раздавались совсем близко. — Хорошо, — не смотря на протесты Мэй, сказала мама. И тогда мы побежали, стараясь скрыться за кустами и деревьями, которых постепенно становилось все больше и больше. Звуки сирен и многочисленные голоса оставались где-то позади. К счастью, наш дом располагался относительно близко к лесу и уже спустя некоторое время мы достигли своей цели. К нашему удивлению, двери сторожки не были ни заколочены, ни закрыты замком. Мы забежали в домик. Я торопливо нащупала в темноте засов и при помощи мамы заперла дверь. Мэй с ногами залезла на скрипучую кровать, прижимая к груди колени, что-то приговаривая. Мама села рядом с ней, обнимая за плечи. Чертов сверток лежал у стены. Я на ощупь обнаружила шкаф и к своему удивлению нашла в ящиках свечи, бумагу, карандаши и даже спички, которые ещё не отсырели. Я оглядела комнату и даже в скудном освещении отметила, что здесь практически нет пыли. Быть может мы не единственные, кто решил использовать этот дом. В любом случае, пока здесь никого нет, и задерживаться здесь мы не собираемся. Нужно что-то придумать… вот только что? Мэй не переставала спрашивать, почему бы нам просто-напросто не дождаться полиции? И правда, почему? Потому что там нам вряд ли помогут, сославшись на любую бытовую причину. Благо, это понимала не только я, но и мама. Она никогда бы не забыла перекрыть газ и уж тем более в нашей семье никто не курил. Кто-то хотел убить нас — этого мы не могли отрицать. Наконец, ближе к рассвету Мэй с мамой уснули. Я же не могла даже глаза закрыть. Перед глазами тут же появлялся огонь, и чувствовался запах гари. Я предпринимала бестолковые попытки всего несколько раз, а потом вдруг услышала голоса, доносящиеся снаружи. Я оглянулась на Мэй с мамой. Они как ни в чем не бывало спали на кровати, укутавшись в найденное мной лоскутное одеяло. Я на цыпочках подошла к окну и увидела перед домом людей. Сердце пропустило удар и рухнуло куда-то в пятки. Но позже я поняла, что там всего лишь человек пять — не больше. Если сработает элемент неожиданности, то, быть может, еще рано отчаиваться… Я схватила со стола подсвечник, верхушка которого была переполнена, расплавленным воском. Дверь немного дернулась — очевидно, кто-то попытался войти. Из-за двери раздались возбужденные голоса. Дверь снова задергалась. А затем что-то с грохотом ударилось о нее. Петли, удерживающие засов, опасно качнулись Мэй встрепенулась и едва не закричала, но мама успела прикрыть ей рот ладонью. Я крепче сжала подсвечник. От очередного удара, петли отвалились и дверь с грохотом распахнулась. Засов с громким треском упал на пол, едва не угодив мне по ногам. Как только из-за двери появился какой-то мужчина, я, зажмурив глаза, размахнулась и хотела ударить его по голове, но моя рука остановилась на полпути. Я открыла глаза и увидела, что ее перехватил второй мужчина, стоящий позади первого. Это был Август. Заметив мое выражение лица, он рассмеялся и отпустил руку. Первый мужчина в недоумении посмотрел сначала на мою руку, а потом на статуэтку в ней и тоже не сдержал ухмылки. — Расслабься, Америка! Мы пришли с миром, — протянул Август. — Что вам нужно, мистер Иллеа? — выдавила я, все еще находясь в растерянности. — Дашер, прочешите периметр, не хватало еще, чтобы сюда заявились дворцовые ищейки, — произнес Август мужчине, которого я едва не нокаутировала, а, может быть, и едва не убила. Ничего не говоря, он вышел из домишка, прикрыв дверь, раскачивающуюся на ослабевших петлях. — Итак, не могу не заметить, что рад тому факту, что нашли вас раньше дворцовых гвардейцев, — спустя некоторое время произнес парень. — Быть может ты уже объяснишь, что происходит? — не выдержала я. — Неужели ты сама не догадываешься? — Еще как догадываюсь! У меня была на это целая ночь! — Хотя тут даже я не всего до конца. У тебя были конфликты с королем? Из-за угла донеслось фырканье. Это была Мэй. Надо же! Я уже забыла, что они все это время были здесь. — Были, — до меня донесся испуганный вздох мамы. — К моему несчастью… С трудом выдерживая испытывающие взгляды Мэй и мамы, я рассказала Августу про угрозы короля. Август внимательно выслушал меня, и даже Мэй и мама не вставили ни слова, что было и облегчением и одновременно настораживало. — Некоторое время вам придется скрываться, — наконец выдал Август. — По крайне мере, хотя бы первое время. Тот, кто устроил пожар, не плохо замел за собой следы. Вам необходимо уехать с нами. Прямо сейчас. У нас есть укрытие, где вас точно не найдут. — Мы… мы не можем уехать! — потрясенно воскликнула Мэй. — Здесь же Джерад. Мы не… мы не можем его оставить здесь! — Мэй права, — сказала мама. — Я никогда не оставлю его здесь. Август задумчиво потер подбородок пальцами, а затем сказал: — Думаю, мы можем забрать и его, но для этого нужно будет объяснить все вашей старшей дочери, миссис Сингер. Кенне, если я не ошибаюсь? — Откуда вы… — брови мамы удивленно поползли вверх. Я перебила ее: — Все верно. Джерад должен поехать с нами, и Кенна должна все знать. Мы не можем так с ними поступить. Август задумчиво оглядел нас, а затем кивнул: — Хорошо, но ты отвечаешь за последствия, Америка. — Договорились. Август с Джорджией отдали свой дом в одном из самых далеких пригородов Анжелеса. Он располагался совсем близко к новому военному штабу, образовавшемуся по приказу Максона. Вступали туда только северяне. Они обязывались защищать дворец и королевскую семью от повстанцев, набеги которых стали все более смертоносны. Без лишних раздумий, я вызвалась в гвардейцы. Сначала Август принял мои слова в шутку, но, поняв, что я говорю серьезно, запротестовал, сославшись на то, что я слаба для гвардейца. Тогда я подключила Джорджию, с которой успела наладить отношения, и он подавленно сдался. В тот день, ночью, я тайком пробралась в комнату Мэй и выудила тот злосчастный сверток из-под кровати. Оказавшись в своей комнате, я развернула полотно и невольно ахнула. Это была картина. Все великолепие Главного зала королевского дворца без каких-либо преувеличений или преуменьшений раскинулось передо мной. В центре картины, среди танцующих серых пар, я заметила одну-единственную пару. Это была девушка в переливающемся костюме бабочки и юноша в смешном костюме пирата. Они настолько близко прильнули друг к другу, что между ними просто не осталось ни миллиметра. Ее глаза были накрепко прикованы к глазам юноши, они оба улыбались, будто видели перед собой все только в радужных тонах. Они не замечали, как юноша с изумрудными глазами незаметно наблюдал за ними и в глазах его плескалась боль. Или, что девушка в костюме павлина, злобно сощурив взгляд и скрестив руки на груди, облокотилась о колонну. Или, что бальный зал покидает девушка в белоснежном костюме ангела, ее крылья поблескивают тысячею отраженных огней. Или, что король недовольно награждает танцующую пару своим хищным взглядом. Слезы покатились по щекам, и я бессильно откинулась на кровать. Мы столько всего упускали из вида, хотя все было прямо под нашим носом. Мы отдали наши сердца друг другу, буквально подали их на блюдечках в голубых каемочках и разрушили их окончательно. Разрушили друг друга. Мы полюбили, хотя для нас это сродни болезни. Мы полюбили друг друга, хотя теперь находились по разные стороны баррикад, обвиняя друг друга за причиненную боль, что вовсе не было правильным. В том, что случилось, виноваты мы оба. И, если он больше не пожелал меня видеть, если он был рад отправить меня домой, то я больше никогда не появлюсь в его жизни. Он пожелал этого — я лишь исполняю его просьбу. С того самого дня начались ежедневные тренировки, из-за которых у меня абсолютно не осталось времени на переживания и оплакивание разбитого сердца. У меня была одна цель: узнать, кто стоит за тем пожаром. И во что бы то ни стало, я это узнаю.