РЕБЕККА
- Тебе повезло, что я тебя люблю,- беззлобно сказал Стинки скользнув тряпкой по пыльному сморщенному полотну с изображением какого-то человеческого лорда. В библиотеке царил полумрак: подсвечники и факелы мерцали на стенах, а бледная луна, уже шедшая на убыль, серебрила верхушки многочисленных книжных шкафов. Библиотека академии Сан де Фанс являла собой большую залу со сводчатым потолком, чёрными, будто выжженными стенами и бесконечным количеством книжных стеллажей. Здесь было тихо, даже тише, чем в абсолютно заброшенных частях замка, смрад столетней пыли столбом стоял в воздухе, некогда благородное дерево, которым выложили пол, прогнило от грибка, а страницы драгоценнейших книг свалялись от сырости. Сколько вампиры не пытались сохранить древние знания, они всё равно были потеряны, и для Ребекки, смиренно отбывавшей своё наказание в этом затхлом месте уже пятую ночь, это осознание было болезненным и неприятным. Вампирша улыбнулась уголком губ, и сдула пыль с особенно старой книги с прочным, но ветхим и древним переплетом. - «Ноблес Нуар»,- прозвучала она зачарованно. Она обвела пальцем контур изящных букв на обложке - Почему люди думают, что мы не можем прикоснуться к святым вещам? Стинки пожал плечами. - А почему в нашей Академии висит портрет человеческого лорда?- вопросом на вопрос ответил он и откинул чёлку со лба. Ребекка взглянула на вампира через плечо. - Сколько себя помню, он был здесь,- сказала Ребекка ставя «Ноблес Нуар» на полку. Раньше она никогда не задумывалась о том, почему портрет человека висит в академии вампиров. - Может он был больно вкусный?- предположила она. Стинки усмехнулся и ловко перескочил на соседний шкаф, к Ребекке, и волна ветра, вызванная прыжком, бросила волосы вампирши ей на лицо. Цепляясь за полку книжного шкафа одной рукой, и работая другой, у неё не было возможности поправить непослушные локоны. - Это последнее?- спросил Стинки, потянулся к верхней полке и быстрым движением кисти отчистил её от многолетней пыли. Ребекке пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на него. Стинки был выше остальных вампиров в Академии, а сейчас и подавно возвышался над Ребеккой. - Да,- кивнула она и вскарабкалась повыше - Но Стинки. Когда их лица оказались на одном уровне вампирша перестала карабкаться и, прочно вцепившись руками в края полки, сказала: - Я по прежнему хочу в Уиллоу. Стинки внимательно на неё посмотрел. Его глаза гиацинты недобро светились в темноте. - По прежнему? - Да,- обессиленно выдохнула Ребекка - Люцифера там нет с конца лета, не понимаю, чего тянуть? Сейчас самое время наведаться туда. Стинки смотрел на неё с присущей ему снисходительностью. - Чего ты от меня хочешь?- наконец спросил он. Она притулилась к нему и ... скользнула вниз. Плавно приземлившись на ноги она прошла вперёд к большому окну. Стинки шмыгнул следом за ней. Вампирша запрыгнула на подоконник и устремила взгляд зеленовато-васильковых глаз в даль, в глубины спящего под покровом ночи леса. - Я хотела чтобы мы пошли туда вместе, только ты и я, - сказала Ребекка, когда Стинки сел рядом на подоконник. Она повернулась к нему всем корпусом, склонилась вперёд и положила свою холодную влажную ладонь на его мрачное лицо. - Там будет красиво. Все четыре пальца её изуродованной руки запутались в его тёмных бронзовых волосах. Наверное, она лгала ему, говоря о том, что хочет пойти только с ним, ей просто отчаянно хотелось вырваться, попасть в то заветное место, которое спрятано от вампиров и окружено тайной. Стинки прикрыл глаза, терзаясь сомнениями, и Ребекка поняла, что рыбка клюнула на наживку. Она провела кончиком большого пальца по нижней губе юноши, и тихо заговорила: - У меня мурашки по коже только от мыслей о Уиллоу... Холодные пальцы Стинки впились в её шею и дёрнули на себя. Ребекка тихо вскрикнула от испуга, но быстро сориентировалась и натянула на лицо улыбку. Стинки наклонился вперёд и осторожно укусил её за губу. - Ладно,- ответил он. - И когда ты хочешь отправится в Королевство Тайн? - Завтра ночью,- шепнула она, чмокнув Стинки в уголок губ.ГЕРДА
Лорд Бадди Батори появился спустя пять ночей, на рассвете нового дня. Небо было лилово-серым, как старый синяк, хмурым и неприветливым, погода ухудшилась, и стены старинного и ветхого Уиллоу-Мэнора сделались холодными, как глыбы льда, поэтому встречать заморского гостя, прибывышего сюда из тёплой островной страны, Герда вышла в скромном буром платье из кротовой шерсти, тёплых кожаных перчатках и подбитым кроличьей шкурой плаще, тяжёлом и громоздким настолько, что она попросту тонула в нём. Тётушка Катерина нарядилась в пышное парадное платье, набросила на плечи соболиный плащ и криво ухмылялась, пытаясь сфокусировать плавающий взгляд на приближающейся карете. Отец был сдержан и хмур, стеклянные голубые глаза кузена бездумно смотрели в одну точку. «Пусть он будет приятным на вид, умоляю», Герда сжалась от холода. Ветер потрепал её светлые волосы, покачнул наполовину облысевшие кустарники, посаженные вокруг замка, взметнул флаг семьи Монтгомери ввысь. Слуги засуетились вокруг кареты, кучер спешился, Герда приосанилась, возбуждённая долгожданным приездом её жениха. И он оказался куда как лучше, чем ей представлялось. Если она что-то и помнила о его отце, Бертраме, то это его многочисленные бородавки, далеко посаженные глаза, орлиный нос и курчавые седые волосы, и Бадди, темноволосый, с сияющей кожей и изящный, как лезвие клинка, отличался от своего папаши как день от ночи. Выглядел он царственно: высокие кожаные сапоги, на плече гривна из червонного золота, испещрённая боллурскими письменами, ярко-алый плащ, торжественно хлопающий за мускулистыми плечами и громадные глаза, горькие, как тёмный шоколад. Он поприветствовал графа Монтгомери мальчишеской улыбкой, галантной и вежливой, поклонился тётушке Катерине и наконец заговорил: - Уважаемый граф. Погода была к нам немилосердна, в пути мы потеряли двух коней и одного кучера. Надеюсь, моё опоздание не сильно вас удручило. Герда заметила его чудаковатый боллурский акцент и густо покраснела. Луис прочистил глотку. - Я весьма рад тому, что вы вообще добрались,- сухо произнёс он, стягивая с костлявой руки перчатку - Добро пожаловать в Уиллоу-Шелтер. Герда содрогнулась, ибо слова отца звучали также сурово, как приговор палача. Бадди смиренно склонил голову, и пожал протянутую руку. Выглядело это весьма необычно: старая морщинистая рука отца вцепилась в крепкую юношескую, как ветка древнего дерева, прочно и требовательно. Герде подумалось, что рукопожатие, должно быть, выдалось неприятным, но губы лорда вопреки всему, дрогнули в полуулыбке. - Моя семья,- Луис снова прокашлялся, как-будто ему отчаянно не хватало воздуха - Моя сестра Катерина Дюпри, племянник Клаус, и моя дочь,- он указал рукой в сторону съежившейся от холода девушки - Герда. Девушка глядела на своего суженого с придыханием, но тёмно-карие глаза Бадди смотрели на её двоюродного брата. Герда смущённо опустила взгляд. Вероятно он заметил, что с Клаусом творится неладное. И без того угнетённый кузен сделался ещё более замкнутым. За последнюю неделю он не улыбнулся ни разу, под его голубыми глазами появились тёмные круги, а вьющиеся золотистые волосы потускнели. Он будто увядал вместе с осенью. Сейчас он не был похож на своего отца, на дядю или на Герду, он стал призрачно-белым, как лунный свет, чужим и потерянным. «Клаус как бельмо на глазу,- с грустью подумала Герда - Мой несчастный кузен...» Лорд Бадди привёз с собой несколько сундуков с подарками. Уже по виду сундуков Герда поняла, что на дары боллурцы не поскупились. Громадные, цвета белой кости, сундуки были украшены разноцветными драгоценными камнями, светящимися в утреннем сумраке как фонарики. От такой невиданной роскоши у Герды закружилась голова, поэтому она протянула руку к Клаусу в поисках поддержки, но наткнулась только на пустоту в глубине его лазурных глаз. Они прошли в замок, сначала Граф, за ним Катерина, после неё Бадди, Клаус и Герда, а за ними слуги, несущие вещи лорда Батори. Слуги, приехавшие с Бадди, были немолодыми мужчинами с тёмными волосами и носили одинаковые чудные шапки, слишком легкие для такой суровой осени. В отличии от своего лорда они были одеты в кожу и шерсть, на их плечи были наброшены темно-зеленые плащи, с вышитыми на них грифонами. Эти свирепые зверюги, вспоминала Герда, являлись безгласым символом Боллурга. Лица слуг, красные и рябые, заросли жесткими волосами, похожими на колючую проволоку, их глаза были чёрными как кора эбена и смотрели недобро, будто не в гости приехали, а в логово врага. Будучи выше самых высоких мужчин, которых Герде довелось видеть, передвигались они тихо, следуя за своим лордом как мрачные тени. Седовласые тучи рассеялись и солнечный блик, упавший на лицо Бадди, исказил его и превратил моложавый лик лорда в игривый звериный оскал. Герда охнула. Наверное, это просто причудливая игра тени, так ведь?КЛАУС
Вернувшись в свои холодные покои Клаус подумал, что если бы остался в обществе своего семейства на мгновение дольше, то сошел бы с ума. Рассеянно развязывая тесемки на бриджах юный лорд придумывал как отмазаться от сегодняшнего праздничного ужина. Ему было не до празднований. Гнев и отвращение кольцами свились внутри Клауса, отчаяние дымом заволокло его разум, превратило некогда светлое лицо юноши в грубый безжизенный холст и он, даже не разуваясь, рухнул на свою постель и забылся тревожным сном. По прошествию нескольких часов кошмары отпустили Клауса и он сел на своей постели, смятый жгут простыни под боком свидетельствовал о нервозности юного лорда. Он перекладывал кусочек глины из одной ладони в другую, стараясь настроиться, и заставить себя выглядеть счастливым и благодарным сегодня за ужином. «Ради Герды», внушал себе Клаус. Он также предполагал, что дядя Луис навяжет ему компанию новоприбывшего гостя, так сказать, бросит племянника в лапы чужеземца, а тот растерзает его своим колючим боллурским языком. Перспектива провести следующую неделю рядом с этим странным юношей прошла сквозь сердце Клауса ледяным порывом ветра. «И что у него за дурацкое имя?» недоумевал лорд Монтгомери. Внешний вид лорда никак не вязался с таким глуповатым именем. Отмахнувшись от этих тяжёлых неприятных раздумий, Клаус набросил на плечи свой шерстяной кафтан, причесал непослушные светлые волосы, проверил запах изо рта, поправил манжеты на рукавах, и, крутанувшись перед зеркалом, обулся и тихо выскользнул из покоев, чтобы уединиться в молчаливом сумрачном саду. «Помни, ради чего ты стараешься,- звучало в голове Клауса, как записанная пластинка - Ради неё, ради неё, ради неё...» Клаус знал, что сегодня-завтра Герде придётся пройти осмотр у знахаря. Лично сам Клаус не сомневался в чистоте кузины, но обычаи есть обычаи, знахарь должен осмотреть её и утвердить невинность, а уже когда подписанный знахарем документ окажется у лорда Бадди состоится помолвка, на которой будут присутствовать такие знатные семьи как Вольтмессеры, Блэкморы, Лю Маль, Уоррен, и разумеется вся семья Монтгомери. Граф Луис, Герда, и Катерина... Клаусу снова стало дурно, он оттянул ворот и глубоко вдохнул. Перед глазами замаячили кривые образы ночи, когда Катерина набралась наглости и оголилась перед племянником, а потом в прямом смысле его изнасиловала. После этого Клауса тошнило даже больше, чем после смерти его братьев-бастардов. Он миновал исполинские входные двери, спустился с мансарды и внимательно оглядел свои будущие владения. Его встретила тишина мёртвой осени. Окрестности Уиллоу-Мэнора — голые поля с редкими кустарниками, тонкими облезлыми деревцами и бесконечными тёмно-серыми небесами, беззвездными и безупречно холодными. Юноша вскинул голову вверх, мечтая приложиться воспалённым лбом к этому мраморному льду и выдохнуть, усмирить кусающий нутро страх. «Пусть эти чувства уйдут,- в отчаянии взмолился Клаус - Пусть всю эту мерзость поглотит бездна» Он умыл лицо руками, вспоминая последний завтрак в своём замке, тёмно-рыжие волосы матери, прилипнувшие к её изнурённому мёртвому лицу, раздутое посиневшее тело отца и сросшихся братьев, лилово-голубых и покрытых слизью. До поры до времени казалось, что хуже того, что уже случилось ничего не произойдёт, но каждый раз когда Клаус позволял себе поверить в это, происходило нечто в разы ужаснее. Клаус отогнал от себя воспоминания, почувствовав, как в глазах защипали слёзы. Он потупился, заметив будущего мужа Герды, лорда Бадди, в саду в такое время в таком странном состоянии. Клаус прищурился, мрак давил на глаза. Нет, это определённо лорд Батори, его алый плащ как капля крови на бледном лице, бросался в глаза и перепутать его с кем-то ещё было невозможно. Ещё не до конца понимая, что происходит, Клаус почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от страха. Лорд Бадди стоял вдали, повернувшись лицом к лесу, и будто... покачивался от ветра. При этом всём, никакого ветра разумеется не наблюдалось, и присмотревшись получше юноша заметил, что движения Бадди скорее механические. Клаус сделал шаг назад и чуть было не упал, ударившись пяткой о каменную ступень. «Проклятье!» Лорд Бадди, подёргиваясь, как нервнобольной, плавно развернулся на пятках, как если бы мог слышать лёгкий вздох Клауса при столкновении со ступенькой. Когда заморский лорд повернулся к замку всем корпусом Клаус ужаснулся, увидев гримасу на его лице. То есть, на морде. Тело, волосы, одежда: всё это всецело принадлежало изящному боллурскому лорду, но морда прилипшая к его голове выглядела как обтянутая человеческой кожей лошадиная морда. Не самая симпатичная, про себя отметил Клаус. Находясь достаточно далеко он не чувствовал себя в безопасности. С замиранием сердца Клаус смотрел в чёрные звериные глаза, а оттуда на него таращилась бездна. Пасть Бадди задёргалась, челюсти щёлкнули, он будто пытался извлечь из себя какой-то осмысленный звук, но Клаус уже метнулся назад в замок, стараясь выжечь из памяти эту ужасную лошадиную физиономию. «Дядя!»,мысленно завопил Клаус, взбираясь вверх по лестнице ведущей на второй этаж. Он должен предупредить Графа, он должен предупредить свою дорогую кузину, сообщить слугам, он должен рассказать всем пока не стало слишком поздно! Неожиданно Клаус остановился. Здравый смысл нашёл его в коридоре второго этажа, возле громоздких деревянных дверей, ведущих на кухню. Он восстановил дыхание и прислонился спиной к холодной стене. - Спятил, что ли?- вслух буркнул он, сползая вниз. Клаус зарылся пальцами обеих рук в свои волосы и разочарованно выдохнул. «Кто же мне поверит? Я ведь не могу подойти к дядюшке и сказать, что, мол, видел как у жениха его дочери выросла лошадиная морда. Нет. Тогда он точно сошлёт меня в Мувес-Тер» Поднявшись на кривых ногах, Клаус поплёлся в свою комнату, молясь и бранясь одновременно. «Все страшилки о Уиллоу только ложь,- уверял себя Клаус,- Всё ложь, темниц не было, ничего не было. Толад Винтогос» Клаус добрался до своей комнаты, и невидящими глазами уставился на тумбу, заваленную оставленными знахарем лекарствами. Отыскав какие-то пилюли, Клаус запихнул пару пастилок себе в рот и запил кислым вином, которое уже забродило у него в стакане. Дрожа как осиновый лист, юноша забрался на свою кровать и накрылся одеялом с головой. Он свернулся в клубок, и почувствовал, что сон окутал его нежным покрывалом, как и чувство полного одиночества.ГЕРДА
Музыканты, приглашённые в город из самой столицы, заиграли бодрящую звонкую мелодию собственного сочинения. Волынка, скрипка, бубны, флейта — все эти инструменты сплелись в одной бунтарской песне. Здесь присутствовали также и танцовщицы, родом из родной страны гостя, загорелые, с густыми пышными волосами, пахнущие благовониями и маслами, с глазами синими, как океаны, и фигурами столь соблазнительными, что от зависти у Герды пересыхало в горле. И всё же её мучило саднящее чувство, что из всех присутствующих она была единственной, кто обращал на женщин внимание. Отец хладнокровно уселся на своё место, слуги принялись сетовать вокруг стола, угощая хозяев и их гостя явствами, тётка потеряла связь с реальным миром как только Вольф наполнил её бокал до краев, а Бадди улыбался своим мыслям, благодарно кивая каждый раз, когда ему подносили новое блюдо. Каждый существовал в своём мире, где для Герды не было места. К счастью или к сожалению, но кузен нынче отсутствовал. Граф сообщил о плачевном состоянии Клауса: - Боюсь, у него лихорадка. Он не приходит в себя. От ужаса у Герды перехватило дыхание. Если с Клаусом что-то случится, как она переживёт это? После похорон матери девушка болезненно реагировала на всё, что связано со смертью, а в особенности со смертью от лихорадки. Графиня Мэри, зеленоглазая красавица с лицом свежим и нежным, как капля росы, отпечаталась в воспоминаниях Герды ласковым облаком, с приветливой улыбкой и волной густых блестящих волос, тёмных как пелена ночи. У неё были деликатные руки, приятный голос и талант к рисованию, она была сдержанной, учтивой и давала волю эмоциям только тогда, когда никто не видел. Лихорадка, сразившая её в далёком 307 году, превратила пышущую здоровьем женщину в обтянутый кожей скелет. Болезнь сожрала её с потрохами всего за несколько недель, уничтожив не только её тело, но и её разум. «Клаус не мог заразиться этой дрянью,- про себя подумала Герда, смаргивая закипающие слёзы - Он живёт в башне, названной в честь моей матери, но это не значит, что он умрёт также, как она» На протяжении всего ужина Герда молча поглядывала на своего суженого из под полуопущенных ресниц, делая мысленные заметки. Волосы у Бадди тёмные, как и его глаза, ресницы густые и длинные, а озорная белозубая улыбка резала, как нож. Он двигался с грацией принца, игриво вскидывал брови, скромно пригублял форрентийское вино из бокала, а жизненная сила хлестала из него как кровь из открытой раны, все его эмоции были такими естественными и настоящими, что от восхищения сердце Герды замирало в груди. Пир продолжался до глубокой ночи, и когда Герда почувствовала, что больше не в силах есть и пить, она с почтением откланялась и удалилась в свои покои, чтобы провести остаток вечера занимаясь чем-нибудь приятным. Примеряя шелковые платья для своей помолвки Герда горделиво вздёргивала подбородок, рассматривая своё лицо. Серо-зелёные глаза сияли, на бледном лице алел румянец, а губы улыбались самой бессовестной улыбкой, на которую юная дворянка была способна. Самодовольство распирало её. Она криво ухмыльнулась глядя в зеркало, её опьяняло чувство победы. Ещё бы, она обдурила дьявола! Герда вздохнула, погладив струящуюся ткань. «Хороша», подумала она, представляя себя в этом платье. - И в самом деле хороша,- согласно вторили ей. Лицо Герды вытянулось от удивления. Страх обуял её минутой позже, когда она, обернувшись через плечо, выронила платье и встретилась взглядом с сыном дьявола. Дворянка застыла на месте, а её глаза, сделавшиеся тёмно-серыми от страха, сверкнули как сталь. Люцифер безрадостно хмыкнул. - Моё возвращение смутило тебя, впрочем, как и меня самого, - повествовал он, взмахнув длинной рукой - Но право... какая наглость. Он небрежно поправил спадающие на глаза белые волосы. - Человек нарушил сделку с дьяволом,- зацокал Люцифер, и чрево Герды обратилось в воду от страха. - Сначала я не поверил, но Дагфинн настаивал на том, что ты меня обдурила. И Дагфинн не солгал. Сын дьявола развёл руки в стороны и нервно хохотнул. Его обычно бесстрастные серые глаза глядели озлобленно, и Герда поняла, что он имеет ввиду её маленькое путешествие к Шернирейн. Краска сошла с её лица. «Он вернулся. Он правда вернулся» Бледные очертания Люцифера влекли её столь же сильно, сколь отталкивали. - Что? - дыхание Герды оборвалось в глотке. - Чушь! Я отдала тебе свою девственность, а ты... ты заразил меня чем-то. Мне нужно было избавиться от этого, я... - Герда попыталась унять дрожь в руках - Я невеста. Люцифер обладал завидной грацией, мягкостью и обманчивым очарованием. Он медленно подплыл к Герде, как облако пыли, и приподнял её лицо за подбородок. Она смиренно выдержала его бездумный взгляд. - Думаешь обдурить меня? - впервые Люцифер казался ей раздражённым - Ты отдала мне девственность, но сейчас вернула её назад. Обжулила дьявола. Внутри она вопила от страха, но изо всех сил старалась сохранить хладнокровный вид. Что-то внутри неё шевельнулось и голос разума зашептал, будто в бреду, что она знает, для чего он явился. - Нет, нет... - в отчаянии забормотала Герда, стряхивая с себя пальцы преемника дьявола - Я должна утвердить свою чистоту для будущего мужа! Я должна. - Сделки может нарушать один только дьявол,- устало сказал Люцифер. Он щёлкнул пальцами и Герда почувствовала, как её прекрасное платье расползлось по швам прямо на ней, обратившись в уродливые лоскуты ткани. Она обняла себя руками. Слёзы брызнули у неё из глаз, к горлу подкатила тошнота. - Пожалуйста...- взмолилась она, не сводя испуганных глаз с Люцифера - Не надо. Люцифер сделал шаг вперёд и опустил руки на озябшие плечи Герды. - В первый раз забирать твою девственность было весело,- ухмыльнувшись, сказал Люцифер, омуты его бледных глаз глядели неласково - Второй раз будет ещё веселее. Герда почувствовала как заныл низ живота: она слишком хорошо запомнила его в первый раз. - Но я не могу. Я обещана лорду Бадди. Люцифер склонил голову на бок, и шепнул девушке: - Я преемник Сатаны. Мне на это просто наплевать. Герде в нос ударил запах пепла и крови.