Лисица и Ворона

      Однажды вечером, когда после принятия Кодекса Хрембера прошло больше ста лет, Джуффин, уже давно выглядящий солидным пожилым мужчиной и носящий высокое почётное звание Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска Соединённого Королевства, закончил ужинать, довольно откинулся в кресле, достал трубку и заявил:       -Кимпа, завтра вернётся Макс. Нужно встретить его по высшему разряду.       Бедный старый дворецкий Джуффина так и застыл с тарелкой в руках. На его лице ничего особого не отразилось, но уже одно то, как он застыл, говорило, что он в глубочайшем шоке за последние лет двести своей жизни, а может, и за всю жизнь. Джуффин не спешил что-либо прояснять, на новой должности он обзавёлся садистской привычкой делать драматические паузы, заявив что-нибудь, крайне интригующее, и медленно набивать трубку, пока заинтригованный собеседник кипит и дымится от нетерпения, а то и вовсе громогласно угрожает откусить ему голову. Точно так же «па-а-ачтенейший начальник» повёл себя и сейчас.       Зато тут же прибежавшего песика, того самого Хуфа, драматические паузы не волновали. «Макс? Макс вернуться? Завтра?» Хуф за такой огромный срок уже потерял всякую надежду и потому сейчас прибежал бегом, стоило только сквозь сон услышать «Макс». Он не верил своим ушам. Неужели Макс на самом деле вернется?       -Именно так, Хуф, тебе не показалось. Но ему ничего нельзя говорить. Он морально не готов будет к таким заявлениям.       «Хуф не важно. Макс дома. Макс хорошо. Хуф хорошо».       -Но Макс никого из нас не узнает. Он уже вырос в другом мире, он уже молодой мужчина. Пока у нас тут счёт лет шёл на сотни, у него там прошло примерно 30 лет, так что по нашим меркам он ещё школьник, но по меркам его приёмного мира ему уже самое время заводить семью и делать стремительную карьеру.       «Хуф всё равно! Хуф любить Макс! Макс дома!» — наконец маленький пёсик окончательно осознал, что он дождался возвращения любимого щенка человека, и принялся радостной пушистой торпедой носится по столовой, смешно подпрыгивая на всех лапках. Кимпа повёл себя гораздо сдержанней, с виду вообще не изменился, только степенно поинтересовался:       -В какое время вернётся Макс, и что приготовить ему поесть?       -Не думаю, что ему будет до еды, он наверняка будет слишком шокирован всем вокруг. Но приготовь ему одежду. Нет, Макс будет не голый, но его одежда кошмарно не впишется в облик нашего милого городка.       -А как он прибудет? Вы доставите его Тёмным Путём или привезёте на амобилере?       -Нет… — Джуффин помрачнел. — Меня вообще не будет рядом с ним, когда он вернётся. Сам пока не знаю, где я буду, но…в общем…позаботься о нём. Полагаю, к вечеру я смогу уговорить себя заглянуть ему в глаза наяву.       -Ну что ж, хорошо. Значит, мы все подготовим.       «Макс вернуться, Макс дома, Хуф радоваться!» хотя бы кто-то был ужасно рад возвращению блудного члена семьи. Песик, конечно, немного расстраивался, что тот, второй человек еще не вернулся, но, раз щенок человека смог вырасти один и хоть как-то вернется, это огромная причина радоваться. И четвероногий не мог сдержать восторга.       Ночь тянулась для Хуфа мучительно долго, и уже с раннего утра он нетерпеливо топал лапками по всему дому. Ну скорее, скорее бы! Почему так долго! Как же четвероногому существу хотелось, чтобы время текло быстрее… А потом пёсик замер, как вкопанный, и осторожно принюхался к воздуху. Кажется, что-то изменилось. И изменение произошло именно в той комнате, где когда-то давно стояла детская колыбелька с колокольчиками. Хуф осторожно подкрался к комнате и заглянул в щель двери.       В комнате было двое, Кимпа и молодой человек, очень странно одетый. Какие-то нелепые штаны, тёплая короткая тряпка удивительного покроя, кожаный жилет, тяжёлая непривлекательная обувь, годящаяся разве что для бандитов, живущих глубоко в лесах. От этого человека исходило множество странных, чужих и волнующих запахов, но один из них был Хуфу знаком, он никогда не забывал этот запах — так пахло от маленького Макса. Значит, это он.       -Эмм… Простите, а где у вас туалет? — тем временем молодой человек выдал свою первую фразу, поражающую глубиной интеллекта. Надо отдать должное Кимпе, он не стал выпадать в осадок от того, что человек, только что совершивший путешествие между мирами, первым делом в новом для него мире захотел сходить в сортир. Кимпа просто вежливо вызвался проводить его в подвал. Хуф на всякий случай не стал бросаться Максу под ноги и здороваться, а тихонько спрятался под лестницей. Хозяин говорил, что Макс никого не помнит, поэтому с ним надо будет знакомиться заново.       Макс песика и не заметил. Но, когда, приморившись, он устроился спать, Хуф тихонечко к нему пробрался и незаметно лег рядом. Наблюдение издалека дало ему понять, что с этим человеком надо заново знакомиться, и чужой мир его испортил, но ведь лучше всего знакомиться, проснувшись, как полагал Хуф. Значит, нужно вместе поспать, как раньше, а потом они познакомятся. И все снова станет хорошо. Насколько это возможно без второго человека. Хуф крепко уснул, сам того не заметив. Слишком переволновался, когда ждал.       Джуффин сдержал обещание и вечером приехал. Не стал появляться откуда-нибудь внезапно, просто прикатил на амобилере с Кимпой, как и полагается высокому чиновнику с личным возницей, и именно это событие разбудило Макса. Джуффин научил Макса первому приветствию, которое Макс так забавно тренировался делать аж семнадцать раз, накормил его, вёл себя с ним непринуждённо, как учитель с талантливым учеником в первый день обучения. Хуфу, который уже будто бы впервые познакомился с Максом и явно заслужил его симпатию — во всяком случае, Макс именно благодаря Хуфу испытал восторженное изумления от наличия в природе Безмолвной Речи — это смутно не нравилось. Щенок человека чувствовал себя здесь чужим. У него был странный акцент в речи, он неумело носил местную одежду и неловко себя в ней чувствовал, он удивлялся всему буквально на каждом шагу, и Хуф ясно видел, что, если заявить ему «знаешь, ты когда-то летал по этому дому под потолком», он будет в шоке и не поверит ни одному слову. Почему было не сказать ему прямо всю правду?.. Но хозяину, наверно, видней. Главное, что Макс гладит Хуфа, кормит его с рук, ласково на него смотрит, и пусть он не догадывается, что этот мелкий забавный пёсик был с ним с самых первых минут его рождения… Главное, что Макс есть. Здесь. Живой и настоящий.       И всю ночь Хуф бродил за Максом, который, как и в младенчестве, не хотел спать по ночам. Но теперь ему это было не надо и даже поощрялось. Он мог ходить по дому, по саду, сидеть на крыше, читать книги, знакомиться со своим родным миром. А Джуффин в ту же ночь, едва скрылся за дверью своей спальни, тщательно завернулся в одеяло, закрыл глаза, затаил дыхание и заявил подушке:       -Я хочу увидеть Лойсо…       Лойсо в это время все еще прозябал в том жарком и пустом мире. И ему было ужасно одиноко. Настолько, что никакими словами не передать. Если у Хуфа было хоть какое-то общество, то Лойсо довольствовался редкими визитами Чиффы и самообучением. Больше в этом гадостном мире делать было нечего. Впрочем, от скуки Лойсо освоил резьбу по камню на самом высоком уровне, какой возможен при наличии только самых примитивных инструментов. И, если из внешнего мира его хотел видеть Джуффин, причем вполне взаимно, то он сам хотел бы увидеть Макса. Хоть в пол-глаза. Отсюда ему так и не удалось увидеть ни дня из жизни своего единственного настоящего ребенка, и он надеялся только на то, что с ним все в порядке. И, когда Джуффин объявился в этой пустыне, Лойсо почувствовал некую перемену.       -Лойсо, он вернулся… — здесь, как и на Тёмной Стороне, Джуффин снова становился Чиффой, сбрасывая свою «почтеннейшую» маску. Пот стекал у него по вискам, скулам, капал с бровей, но он мужественно не подавал виду. — Не буду оправдываться, но ему было плохо в том мире. Моя цель достигнута: по сравнению с миром, воспитавшим его, наш Мир покажется ему фееричной сказкой.       -Какой ты молодец, Чиффа, возьми с полки пряник. Ой, прости, я забыл, здесь нет пряников. И полок тоже. И, если ты пришёл, чтоб поделиться со мной своей радостью в духе «ура, я наконец-то займусь воспитанием сына и выращу из него какую-нибудь особую могучую штуку!», то иди в задницу! У меня тут много важных интересных дел, вон, пожухлая трава ещё не вся подсчитана, не каждой травинке придумано имя! И не приходи ко мне больше!       Лойсо был очень зол и расстроен, он бы сейчас заорал благим матом, разрыдался и разрушил пару дюжин миров за милую душу, но ничего этого он не мог себе позволить.       -Он получился Вершителем. Думаю, рано или поздно он тебя вытащит отсюда. Ему всего-то нужно захотеть это сделать, его желания исполняются…       -Да, конечно, вот пусть он только научится закалывать лоохи и самостоятельно находить дорогу в сортир, а потом как-нибудь и в Хумгате освоится! Через пару миллионов миров он непременно наткнётся на этот!       -Я объясню ему, как тебя найти, когда он будет…       -Нет уж. И ты не приходи, и его не приводи. Не хочу никого из вас видеть. По крайней мере, в ближайшее время. Пока сам не позову.       -Извини, вороненочек. Я тебя…       -Не надо. Не говори ничего, Чиффа. Я знаю, но не хочу слышать.       -Хорошо. Но, если захочешь, попробуй воспользоваться моим способом, чтобы сходить к кому-нибудь в сон…       -Лучше катись отсюда, правда. Тут такая жара, что дуба дашь, — и Лойсо бесцеремонно спихнул его с холма. Никому не станет хорошо от того, что Чиффа поджарится. А Лойсо должен попытаться посмотреть на Макса. Нужно было попытаться хотя бы заглянуть в его сон, проверить, как он.       На этот раз у него сработало «я хочу увидеть Макса», и он мог целых полчаса смотреть, как там у этого чудика со снами. Что ж, все было почти в порядке.       А потом для Макса началось весёлое время. Едва он более-менее освоился в своём родном мире, как на него свалилось настоящее приключение. Странные и страшные дела начали происходить по соседству, настолько своевременно, как раз, чтоб подготовить Макса к его будущей работе, что невольно думалось, будто Джуффин сам это всё подстроил в целях тренировки. Папа-чиффа ставит своего лисёнка на след, учит его охотиться и всё такое. И именно в процессе этого первого приключения Макс познакомился с Шурфом Лонли-Локли, чьи «волшебные ручки» при нём неоднократно упоминали, невольно заставляя его проводить неприличные ассоциации. Дурное влияние другого мира, что поделать. Когда Шурфа попросили оторваться от своих Дней Свободы от Забот и явиться в Ехо, ему сперва ни слова не сказали о деле, для которого понадобились его «волшебные ручки». Ему сказали просто «Макс вернулся!» И Шурф примчался бы в то же мгновение, если бы ему не велели приходить на следующий день, как положено, и производить на Макса самое внушительное положительное впечатление. А то так и Безумного Рыбника разбудить недолго. Шурф послушался.       В доме Джуффина Шурфа ожидало прекраснейшее на свете существо, взирающее на него огромными, изумрудными от восторга глазами, в которых так и читалось одно сплошное «вау!» Не пришлось даже блистать эрудицией, магической мощью и Перчатками Смерти, существо по уши впечатлилось самим фактом наличия Шурфа Лонли-Локли в природе. Ну надо же. Макс оказался и правда ужасно впечатлительным, весь в Лойсо. А вот Шурф, впечатлившись тем, как Макс похорошел, выросши, и каким невероятным существом он стал, невольно вспомнил их самое первое знакомство. И порадовался, что на его лице ничего не читается, потому что смущение ему было бы не к лицу.       Но время шло, все менялось, чем дальше, тем в более лучшую сторону, даже, в конце концов, Макс успел несколько раз позастревать в чужих ему мирах и в одном своем, что пошло только на пользу их с Шурфом отношениям, успел даже Лойсо на волю выпустить, а так же свыкнуться с мыслью что он в некотором роде часть Ехо… Правда, он так и не смог пока что победить один могучий стереотип из своего приёмного мира, который существенно осложнял ему жизнь. Стереотип о том, что однополые отношения — это нечто ненормальное и общественно порицаемое. Макс прекрасно знал, что в этом Мире всё иначе, тут на пол вообще не смотрят, если есть чувства, он был готов смириться с тем, что он, по сути, очень стрёмное существо, похлеще любого чудовища, но вот с тем, что он может влюбиться в мужчину, он ещё не был готов смириться. Поэтому Шурф, ставший к нему ближе всех, знающий его гораздо лучше его самого, всё ещё был «дружище», загибающийся на работе, но всегда готовый выкроить сколько угодно времени для Макса, даже если тому просто приспичило посидеть с ним на крыше. Вот как сейчас. Тёплый вечер, красивое бархатно-синее небо с алыми полосками догорающего заката, тёплая камра, крыша Иафаха…       -Шурф… Скажи мне что-нибудь удивительное, чего я ещё не знаю, м?       -Тебя родил Лойсо Пондохва.       -Что?! Ну у тебя и шуточки! — Макс чуть было не съехал с крыши, но Шурф втянул его обратно. — Или ты не шутишь? Это ведь не может быть правдой, Джуффин меня… эй, почему ты так на меня смотришь?!       -Макс, вспомни о дыхательных упражнениях и попытайся предположить, что я не шучу, и ты правда сын Лойсо Пондохвы. Настоящий. Так что не переживай насчет его дочери.       -Этого не может быть, просто потому что не может быть. Он же мужчина. Он не может рожать.       -Он Лойсо Пондохва.       -Погоди-ка…а ты откуда знаешь?!       -Я видел его беременным тобой. Это выглядело красиво… Нет, не пытайся представить себе беременного мужчину. Всё равно представишь какую-нибудь жуткую фигню, ни капли не похожую на реальность. Его живота почти не было заметно, но он светился. Не только живот — весь Лойсо целиком. В нём будто сидело маленькое солнце и подсвечивало его изнутри…хотя, почему «будто». Действительно сидело. И этим солнцем был ты.       Повисло долгое молчание. Почти на пол-минуты. Макс ошалевшими, круглыми, как у буривуха, и такими же жёлтыми глазами тупо таращился в пространство перед собой. Наконец он выдал хриплым, каким-то совсем чужим голосом:       -Но тогда получается, что у меня должно быть два родителя? Если Лойсо меня не наколдовал, как прочих своих детей, у меня должен быть ещё один отец?..       -Ну да. Джуффин. Даже странно, как ты сам раньше не догадался.       Макс снова совершил попытку сползти с крыши. Все это не укладывалось у него в голове. Шурф снова втянул его обратно.       -Но почему они ничего не сказали мне? Ни один, ни другой?       -Я не знаю. Честно. Знаю только, что ты величайшее чудо этого мира, без всякого преувеличения.       -Не могу в это поверить. Идем!       -Куда?       -Домой к Джуффину! Он должен сказать мне правду, — Макс так завелся, что не заметил, как совершил невозможное. Утащил их с Шурфом Темным Путем с крыши Иафаха к Джуффину домой. Но Джуффин отсутствовал. Их встретил только Хуф. «Макс знать? Макс плохо?» тревожно заглянул ему в глаза песик.       «Что?.. Дырку в небе над всей моей грёбанной жизнью! Хуф, даже ты знаешь?!»       «Хуф всегда сторожить, когда Макс спать. Макс маленький. Только появился. Макс спать, Хуф сторожить», — от волнения у Хуфа Безмолвная Речь опять стала менее разборчивой. Макс завис, глядя в стену. Он вдруг вспомнил, что в детстве ему часто снилось, будто он лежит под тёплым мохнатым боком у собаки, и его осторожно и ласково лижут в щёку. Может, это всё и правда было?..       «Значит, я родился в этом доме? И ты был рядом и сторожил меня?»       «Да! — Хуф радостно завилял хвостиком. — Второй человек был плохо. Хозяин надо было заботиться второй человек, чтоб не было очень плохо, совсем плохо. А Макс один. Только появился. Хуф сторожить, греть, заботиться и любить».       «Охренеть…значит, ты был моей самой первой нянькой… И даже ты ничего мне не сказал…»       «Хозяин сказал нельзя… — Хуф виновато опустил глаза и грустно провисший хвостик. — Сказал, Макс нельзя знать… Макс будет плохо… А Хуф любить Макс, Макс нельзя плохо…»       «Чёртов хитрый лис… Кажется, я стою в шаге от отцеубийства».       «Не надо. Макс идти с Хуф. Хуф показать. Не убивать хозяин. Поговорить», — и песик чуть ли не за полу скабы потащил Макса в неизвестном направлении. Шурф деликатно остался, где был. Это уже семейное дело. А Хуф привел Макса к Джуффину в кабинет, по недосмотру оставшийся незапертым. И полез в шкаф, только хвостик торчал из-за дверцы. Наконец он вытащил из глубины шкафа маленькое детское одеялко. «Макс спать тут. Хуф спать рядом. Макс любить штучку. Хуф любить Макс. Хозяин унести Макс. Сказать надо. Убрать все. Оставить это. Хуф грустно. Хуф плохо». И снова скрылся в шкафу. Потом появился с какими-то игрушками. «Макс играть». На самом деле Хуф так грустил, что теперь был готов вообще переехать к Максу навечно, когда он появился.       Макс осторожно взял в руки одеялко. Принюхался к нему, и ему вдруг показалось, что одеялко пахнет знакомо. Хотя, этого не могло быть, за столько лет никаких старых запахов на нём не могло остаться. Внизу всё так же было вышито «Макс», а рядом мерцали, то исчезая, то появляясь, слова «Халли» и «Пондохва».       «Хозяин и второй человек хотеть дать Макс фамилия. Тогда, давно. Макс спать, а они громко. Хуф сказать, Макс не надо фамилия. Макс хороший и так. И нельзя кричать, Макс спать», — Хуф нервничал и смущённо отводил глаза, воровато косясь на Макса с одеялком в руке. Уж очень сильно пёсику хотелось, чтоб Макс поверил, принял это и не делал никаких глупостей, хотя бы потому, что пёсик очень сильно по нему скучал и ещё сильнее хочет, чтоб теперь всё было хорошо навсегда. Он не мог врать и притворяться. Значит, то, чему он был свидетелем, правда было… Макс осторожно взял в руки игрушечного лисёнка. Что-то подсказало ему, что когда-то это была его любимая игрушка. Машинально он попытался увидеть память игрушки, но ничего не вышло, игрушка не могла ничего ему показать. Она просто ничего не помнила.       -Я подчистил память всех вещей в этом доме, которые видели тебя младенцем, — из-за спины Макса вышагнул Джуффин. С виду очень спокойный, но окно в его присутствии завибрировало, выдавая его невероятное напряжение. Не только окно завибрировало. И хвостик Хуфа тоже. Сейчас что-то будет. Что-то такое, чего…       -Но я до сих пор не в восторге от всей этой затеи, хотя и признаю ее необходимость, — невзрачная дама, неожиданно появившаяся среди кабинета, стремительно приобретала вид Лойсо. Не удосуживаясь переодеваться из явно домотканого платья цвета вылинявшей, крашенной в зеленый шерсти, определенно моды неизвестного присутствующим мира. — И от того, что мой родной сын все узнает от Хуфа и бывшего морепродукта, а не от своих родителей. И только потому, что Чиффа тянет резину! Надо было мне раньше сюда заглянуть, а не предаваться удовольствию бытия знахаркой в одном занятном мирке!       -Что-что?       -Потом расскажу.       -Ну надо же, какой сегодня чудесный день! — Джуффин неимоверным усилием воли собрал себя в кучку и ехидно оскалился на «знахарку». — Сам Лойсо Пондохва почтил своим присутствием наш занюханный мирок! Хотя уже давно мог это сделать! Никак, грядёт конец Мира! С тех пор, как его вытащили из пекла, с ним же совсем невозможно стало связаться! Ему стало наплевать на сына, не говоря уж о каком-то там никому не нужном отце этого самого сына! В голову ударили неограниченные перспективы путешествия по бесконечному множеству миров!       -Гляжу, никто давненько не опорожнял твой желчный пузырь, желчь так и хлещет со всех твоих лисьих щелей!        «Хватит! Макс плохо!» — Хуф гневно зарычал на спорящих и не зря: Макс глядел куда-то мимо них застывшим жутким взглядом совершенно чёрных глаз, и у него по щекам медленно текли слёзы.       -Макс, нам надо…       -Не хочу вас видеть. Никого из вас не хочу видеть в ближайшую жизнь, — хрипло буркнул он и пропал. Вместе с одеялком и лисёнком. «Хуф идти с Макс», — и песик тоже пропал. Наверное, так же, как и заказал своего прежнего хозяина. Странная псинка. Зато Лойсо уставился на Джуффина совершенно непередаваемым взглядом.       -Ты все испортил, ничего ему не сказав и не разрешив сказать другим. Хотя, я тоже хорош…       -Если бы я все не испортил, Макс бы сидел в Приюте Безумных!       -А так он неизвестно где, и с ним может быть что угодно! Где его теперь искать?!