Воссоединение

      Очередной день на побережье не привнёс ничего нового в жизнь Тавриды, как это место любили именовать ничего не представляющие из себя интеллигенты. Повседневность Ялты была полна разного рода любителями приключений на две курортные недели. Памятник «Даме с собачкой» на набережной собирал стаю паломников, отчего невозможно было полюбоваться скульптурами без назойливых отдыхающих, желающих непременно сфотографироваться с любой достопримечательностью, которая встретится им на пути. По этой причине у таких мест много ворчунов, среди которых оказался молодой Станислав Свиридов, студент третьего курса одного из московских вузов. Не желая долго находиться среди этой назойливой толпы, Станислав предпочёл сбежать в Севастополь — город, менее курортный, чем где только не воспетая, как неуловимая первая любовь, Ялта. Свиридова манила стихия, её мощь и корабли, готовые и способные бороздить бескрайние просторы.       Станислав, как типичный представитель молодёжи, предпочёл надеть наушники, в которых играла нежная лирическая песня, чтобы оградиться от внешнего гама, и поторопился к корабликам, которые шли до Ласточкиного гнезда. Добравшись до символа полуострова, Свиридов был крайне разочарован: Ласточкино гнездо было похоже на гигантский муравейник на фоне такого моря, каким он его ещё не видел — был штиль, волны еле заметно касались величественных утёсов. Пробравшись через тьму ступенек, молодой человек сел на автобус, курирующий до Севастополя, и заснул.       Автобус петлял по дороге меж гор, мерно покачивая Станислава, как в люльке. Вот он в тех местах, о которых он слышал от деда, вот красоты, воспетые его матерью в колыбельных. Он снова тут, как дома, и вновь всё начинается сначала.       С утра пораньше Свиридов направился на знаменитую Корниловскую набережную, где сновал народ, но, в отличие от Ялты, его это не раздражало. Пройдя мимо солнечных часов, Станислав сел на лавочку, обращённую к бухте. Ветер приносил прохладу, ему показалось, что рядом сидит девушка, с которой познакомился на этом месте год назад, но никого не было. Взгляд Свиридова стал пуст, обратился к морю, сердце его беспокойно забилось, руки задрожали. Он вскочил, будто ошпаренный, помчался к лестнице, спустился и встал у самого края, под его ногами нарастающие волны накрывали собой валуны, как мать своё дитя. Свиридов не помнил себя и сделал небольшой шаг вперёд.       Тут его сзади кто-то схватил за плечо и отодвинул от края. Это была неизвестная ему девушка с белой кожей, блондинка. Её глаза непонимающе сверлили Станислава, она ударила парня несколько раз по щеке, чтобы тот пришёл в себя. Когда это произошло, Свиридов смог разглядеть спасительницу: в глаза ему бросились её голубые глаза и бежевое платье. Сам он был в красной рубашке с короткими рукавами и в светлых джинсах.       — О чём Вы думали?! Вы могли погибнуть! — Станислава шокировала такая банальная, но пылкая речь. Девушка помогла ему встать. — Пойдёмте, море начинает штормить, а тут, внизу, вечно скользко.       Усевшись на лавочку, она вытащила небольшую бутылочку воды и умыла его лицо. Оба перекинулись робкими фразами, незнакомка оказалась обычной отдыхающей двадцати пяти лет, звали её Верой. Было заметно, что она смущалась быть искренней, но это не мешало лёгкости общения.       Они пообещали друг другу встретиться на следующий день на этом месте. После прощания Свиридов направился на автобусную остановку и уехал за город, чтобы собраться с мыслями.       Станислав после скитаний на закате по безлюдному побережью наткнулся на большие камни под утёсами у мыса Фиолент, он встал и смотрел, как алое солнце, будто укрытое одеялом, скрывалось за линией горизонта. Сюда он будет возвращаться вечерами. Ночь наступила мгновенно, ничего не оставалось, как переночевать у этих камней, слушая шум моря.       Утро не стало для него радостным: неподалёку находился пансионат, поэтому берег был усеян курортниками. Вздохнув и поворчав, Станислав залез на один из камней, осматривая утёс позади. Он заметил огромную трещину. Чуть погодя, парень осмотрел косу вдали, скалу Святого Явления посреди мыса. Наконец взгляд его упал на кучу валунов:       — И все эти причудливые выемки, тоннели выбила волна…       — Не выбила, а выгравировала, со всей нежностью, подобно мастеру-ювелиру, — сказал подошедший к нему старик. — На вашем месте я бы был аккуратнее, эти камни поломали далеко не одну шею.       Свиридов даже не повернул голову.       — Этот морской воздух так и дурманит.       — Не только дурманит, но и вызывает привыкание: всегда хочется вернуться, — старик обернулся и поднял голову. — А ведь это всё сотворило море, вымывает оно гораздо большее, чем можно себе вообразить, теперь представьте только, каков раньше был уровень мирового океана. Голова начинает кружиться лишь от одной мысли. — Свиридов лишь еле заметно улыбнулся.       Оба не поворачивали своей головы, чтобы взглянуть друг на друга, не придавая своей беседе особой значимости.       По пляжу к ним нёсся какой-то паренёк лет семи, крича что-то. Мальчик рассказал о каком-то происшествии, но Станислав не слышал ничего, кроме бьющихся о прибрежные валуны волн.       «Каждый день кто-то покидает этот мир, ничто не вечно, а море… оно вне времени». Через пару минут мысль сменилась и полилась дальше: «Да, море вымывает не только горную породу, оно смывает грязь с людей, которые в нём плавают, и вымывает весь мусор и бред из головы, оставляя таких чудаков, как я, наедине с собой, — он перевёл взгляд на линию горизонта, море как будто делилось на цвета, — не от того ли оно такое грязное у берега? Вбирая всё в себя, оно очищает нас, жертвуя собой ради ничтожных людей, а что мы отдаём в замен? Людская дань жизнью, корабли, сокровища — всё, что мы можем и готовы отдать великой стихии».       Так он стоял несколько часов в забытьи, море штормило, а его мысли были уже о предстоящей встрече с Верой. Свиридов знал, что это её ненастоящее имя, она хотела любовного приключения на время, а он так не умел, тяготел к постоянству. Станислав расстегнул верхние пуговицы рубашки, взял медальон, раскрыл его и взглянул на ихтис, перевёл взгляд на крест на Георгиевской скале, после чего ушёл.       Станислав и Вера проводили вечера вместе, она узнала о его любимом месте, как он отдаёт свою душу морю. Услышать от него пару слов за последний год считалось удачей, поэтому многие его сторонились. О себе же Вера ничего не раскрывала, он не понимал её таинственности. Каждый раз после совместного ужина Станислав приходил к морю и вспоминал девушку в белом платье, которая приплывала на эти берега с августа по середину сентября, благодаря ей он полюбил Тавриду, её самому и жизнь.       — Tu es ici, je vois, je sais, — Станислав повернул голову, никого рядом не было, но он видел девушку в белом, ту, что научила любить. — Ты тут, ты всегда со мной.       Станислав говорил много и несвязно. Перед рассветом он сказал ей: «Ne pleure pas comme une Madeleine, je promets que je vais te bientôt voir, ma Marie… » В один из прохладных штормящих дней Свиридов отправился на Фиолент. Он сидел на берегу, обхватив руками прижатые к груди колени и положив на них подбородок, смотрел на морскую гладь. Волны, подгоняемые ветром, окружали его всё больше. Призрачная девушка сидела рядом, лёгкая и невесомая, в белом платье. Её соломенного цвета волосы путались между собой порывами ветра, то и дело падая на лицо. Она смотрела, облокотившись спиной о его спину, совсем в другую сторону, туда, где начинают сгущаться тучи.       — Так и отдашь всю свою жизнь этому морю? La mer ne doit pas être ton vie. Станислав ничего не ответил и, смотря на Георгиевскую скалу с её крестом, вспомнил, как он вглядывался в бескрайнюю гладь в надежде увидеть в штормовом море корабль, на котором в сентябре Мария должна была вернуться из вынужденного возвращения на родину — ей пришли вести о смерти матери в день рождения дочери. До своего отъезда она не переставала плакать и повторять шёпотом: «мэр ». Станислав не переставал ждать и лишь потом узнал о кораблекрушении, но призрак его спутницы с кольцом на пальце был с ним весь этот год.       Так он просидел до вечера. Издалека показалась Вера, спешившая к нему.       — Опять сидишь тут совсем один? — девушка опустилась на камень рядом со Станиславом и, подавшись ближе, поцеловала в уголок губ так, словно это был последний раз.       Он повернул голову в ее сторону и заглянул в глаза. В них, опережая надвигающиеся чёрные грозовые тучи, как будто уже бушевал шторм.       — Знаешь, ты похожа на одного человека, того, кто был мне очень дорог, — невесомый прозрачный силуэт, сидевший за спиной Станислава, встрепенулся. — Мы виделись с ней последний раз на этом самом месте…       — И что с ней стало?       — Она утонула.       — Как жаль, однако какое совпадение, что я тебе её напоминаю, — девушка слегка улыбнулась. — Честно говоря, я пришла сказать, что уезжаю вечером, мой багаж уже собран. Мы больше никогда не увидимся, я так и останусь в твоей памяти с фальшивым именем. Спасибо тебе за эти замечательные дни, мне, правда, было хорошо с тобой.       Свиридов смотрел на неё пустым, теряющим всякую надежду взглядом. Не дождавшись ответа, Вера встала и направилась прочь.       Спустя минуту Станислав подскочил с места и крикнул ей, что не хочет, не желает прощаться, но порыв ветра унёс слова прочь, не дав ему договорить.       Вечер. Тучи все сгущались, превращая небо в непонятную чёрную массу. Море бушевало. За спиной послышался треск, позади него повалились глыбы.       — Océan humaine… Cʼest une goutte dʼeau dans lʼocéan, лишь капля. — Он сорвал с груди медальон с ихтисом и глядел на одинокий остров посреди мыса. Его накрыло волной, сзади послышался оглушительный грохот. Казалось, что знакомый голос кричал: «Не надо! Ты должен жить!»       Мария в белом стояла перед ним, был слышен только шум моря. Станислав приобнял её за плечи и тихо произнёс: «Я снова с тобой».