Сборник по Коклзу

Дженсен почти не чувствовал вкуса кофе, но он помогал заставить голову снова заработать. А язык — зашевелиться, произнося такие ужасные слова, без которых, увы, не обойтись. — Думаю, нам нужно прекратить общение. — Почему? — Мы переспали, — ответил Дженсен. Хотя причина и была очевидна. Веселиться с Мишей, улыбаться ему и смеяться над его шутками — это было здорово. Ловить редкие прикосновения и хранить их в памяти, вспоминая ночами — в какой-то степени, тоже. Но сидеть вот так напротив него после того, как получил Мишу всего, целиком, знать теперь, какого это, когда можно не сдерживать себя, не считать взгляды, не останавливать прикосновения — и добровольно отказаться… Нет. Это было ни капельки не здорово, это было больно, и непонятно, почему Мише больно тоже. Чувствует его состояние? Коллинз откинулся на спинку стула, смотря сквозь Дженсена. — Да. Но почему нам нельзя теперь общаться? Мы же договорились, что это ничего не значит. — Я вчера признался тебе в любви. Коллинз усмехнулся. — Мы были пьяны, и нам было очень хорошо. Можно что угодно сказать в таком состоянии… Ты имя мое хоть помнил вчера? — Да. — Ну… Это что-то меняет? — Наверное, ничего, — он пожал плечами. — Тогда объясни. — Я люблю тебя. Давно. Я серьезно, Миш, — тихо сказал Эклз, внимательно смотря на Мишу в ожидании реакции. Меньше всего ему хотелось увидеть, как непонимание в синих глазах сменится отвращением, но если отвернуться, можно пропустить кулак в челюсть. — Боже. Мой, — Миша потряс головой и уставился сначала на Дженсена, потом в кружку. — Это точно был кофе? Его Себастьян не трогал? — Просто хотел, чтобы ты знал. «Просто хотел, чтобы ты знал…», — фраза отдалась в голове странным гулом. Наверное, Мише стоило ринуться сейчас к Дженсену, упасть на колени и начать заверять в ответной любви, но момент не тот, да и ноги словно бы вросли в пол. — Почему ты говоришь мне это сейчас? — наконец спросил Коллинз, поднимая на него тяжелый взгляд. — Потому что я сказал вчера. И не могу больше делать вид, что это не так. — И… И… Ох, Дженс… — слов не было. Коллинз тяжело вздохнул и уронил голову на руки. Почему? Почему вместо радости ощущение, словно Атланты кинули на него небо и отправились в долгожданный отпуск? — Я и не рассчитывал на то, что ты примешь это. Если теперь ты понимаешь, почему ты должен захотеть прекратить общение, то повторю свое предложение. Давай останемся… коллегами? Доснимем сезон, и я уйду из сериала. А сейчас мне лучше уйти отсюда. Спасибо за… кофе, — Дженсен встал, тихонько погладил Мишу по плечу и вышел из кухни. Миша догнал его у лифта. Отчаянно схватил за руку, и, собравшись с мыслями, выдал: — Три условия. Первое: ты разводишься с женой. — Хорошо, — Эклз кивнул, еще не понимая, что за условия, и на что он вообще соглашается. Но Миша держал его за руку, и он был согласен на все, что угодно. — Мне не нужен тайный роман. — О. Ладно, — в душе шевельнулась надежда, а в мыслях — понимание. — Третье? — Я хочу быть с тобой, — прошептал Миша. — А это включает еще очень много разных условий, трудностей и неприятностей. — Если ты серьезно, то я согласен на все. Коллинз шагнул вперед и поцеловал его, закрывая глаза. Страшно прыгать в омут с головой, но самые главные слова уже сказаны, а остальное неважно. Даже целый мир, который может взбунтоваться против их любви, неважен. Потому что они друг для друга и есть целый мир, правда? — Миш, так я что, теперь смогу трогать тебя всегда, когда захочу? И там, где захочу? — Я. Тебя. Люблю, — Миша улыбнулся, смотря на чудо в своих руках. — Конечно же, ты можешь меня трогать. Дженсен улыбнулся в ответ и вдруг начал его щекотать. И, может быть, завтрашний день и принесет с собой целую гору проблем, но сегодня он уверен, что сделал правильный выбор. Потому что нет ничего лучше, чем счастливо смеяться рядом с Дженсеном, и никакая нормальная спокойная жизнь с этим не сравнится…