Война за имя — «Гегемон»

      Это был конец июля. Самый разгар лета, тяжёлые тучи семенили по небу, грозясь разверзнуться. Но никто не замечал нахмуренного безмолвия, крики и гам сотрясали воздух, паровоз пыхтел, обернувшись паром будто войлочным одеялом. Станция гудела, тряслась ходуном, народ со всех окраин собрался здесь, дабы проводить солдат, что исчезали в вагонах один за другим.       — Смотри, Войтек, вот оно, — понизив голос, пробормотал юноша, которому уже не терпелось проникнуть зайцем на поезд.       — И как ты собираешься туда попасть? Судя по тому, что там творится, вход только для военных.       — Нужно просто быть попроворнее, братец, — сказав это, мальчишка ринулся из леска, в котором прежде они хоронились, в сторону станции.       Спускаясь быстрым шагом с горы, юноша поправил на плече ремешки сумки, постоянно съезжающих из-за исхудалой поклажи. Его друг бежал вслед за ним, пытаясь догнать. Поравнявшись, Войтек вымолвил на духу:       — Феликс, а ты уверен, что всё получится? Может, следует вернуться назад, пока не поздно?       — Мы не для того пересекли границу и прошли весь этот путь, чтобы теперь повернуть назад. Наша цель — Париж, не забывай! — резким тоном вымолвил юноша. — Идём к хвосту поезда, там меньше людей, — и знаком руки указал направление в сторону окраины станции.       — Поспешим!       Спустившись к платформе, на которой продолжалась сутолока и неразбериха из провожающих и зевак, молодые люди остановились обдумать свой следующий шаг.       — Можно обойти, но есть вероятность, что заметят, — шепнул Феликсу на ухо свои соображения Войтек, пронзая взглядом толпу.       — А можно пройти насквозь, а затем свернуть!       И не дожидаясь одобрения плана, блондин схватил друга за руку и погрузился в недра океана под названием столпотворение. Подобно ужу, извивающемуся в воде, молодой поляк прокладывал себе дорогу; приходилось поработать локтями, дабы не сбиться с намеченного пути. Но желанная цель не поддавалась, ускользала, волны толкали двух молодых людей будто мусор, случайно оказавшийся в круговороте воды. Феликс в ужасе начал осознавать, что поток уносит не в ту сторону, удаляя прочь от ориентира в виде тропы, вьющейся широкой лентой впереди; лишь ладонь родного человека в его руке заставляла двигаться юношу дальше, в лихорадке оглядывая местность, перебирая разные варианты проникновения на окраину станции. Превозмогая себя, он всё же протаранил дорогу в нужном направлении, не видя ничего перед собой, охваченный лишь одним желанием — выбраться.       — Феликс! Феликс, остановись! — раздался крик за его спиной. Но тот был так взволнован и поглощён своим занятием, что не обратил на мольбы никакого внимания, почувствовав, однако, сопротивление со стороны Войтека, не желавшего продвигаться дальше. Лишь страшный толчок в спину вывел его из забытья, но было уже слишком поздно.       Копыта проносящихся мимо коней уже готовы были раздавить его всем своим весом, и, если бы не скорость да сноровка, дарованные Феликсу от рождения, так бы оно и произошло. Увернувшись в сторону, юноша чудом был не задет, лишь слегка поцарапался. Лёжа у дороги, бледный как сама смерть и ещё полностью не осознавая своего везения, он тяжело вдыхал лёгкими воздух, смотря ошарашенным взглядом на проезжавший мимо отряд французских офицеров. Немного погодя юноша смог прийти в себя и встать на ходящие ходуном от испуга ноги. Оглядываясь, мальчишка пытался найти знакомый образ, но его и след простыл. Друг исчез, испарился как дым в людской толпе. Феликс метался сам не свой по площади возле станции, кричал, звал его — но тот не отзывался. Послышался звонок и шумное дыханье паровоза, юноша ощутил, как земля уходит из-под его ног. Но тут он почувствовал, что чья-то ладонь легла ему на плечо, и, просияв от радости, юноша обернулся, ожидая обнаружить потерю.       — Войтек!       — Ты кого-то потерял?       Это был не друг, а солдат, застывший над поляком подобно истукану с исказившей его рот улыбкой на лице.       — Извините? — переспросил Феликс в надежде, что тот что-нибудь знает.       — Околачиваетесь здесь, дабы проникнуть на поезд? Я верно понял?       — Я… просто потерял товарища из виду, вот и ищу его, — пытаясь оправдаться и не навлечь на себя беды, ответил блондин.       — Наверно, он уже в каком-нибудь вагоне, — произнёс мужчина уверенным тоном, хотя зрачки его глаз панически дёргались. — А ты глотку дерёшь малыш, почём зря.       — Да с чего вы взяли, что мы хотим пробраться на поезд?! — возмутился мальчишка, в глубине души напуганный такой догадливостью служивого.       — Хочешь, я помогу тебе? — ласково прошептали губы солдата, а его рука мягко потеребила по плечу.       — Нет… — растеряно пробормотал Феликс, не зная, чего ожидать от такого сомнительного человека.       — Идём! Помогу тебе, чем смогу, — скомандовал солдат, поманив за собой. — Пожалуй, одолжу тебе свою форму, только скорее, а то опоздаем!       — Как одолжите? А вы? Почему? — находясь в полном замешательстве, разразился вопросами юноша, видя, что его уже не слушают. Солдат поспешил скрыться за ближайшими сараями, не потрудившись даже обернуться в сторону озадаченного поляка, будто заранее зная, что тот не выдержит и попадётся на соблазн, которым его поманили. И тот оправдал ожидания мужчины, сорвавшись с места и пустившись вслед за ним.       — Одевайся, живо! — на повороте в лицо мальчишке тут же полетела шинель. — Не мешкай, ну!       Солдат выглядел очень озабоченным, его руки дрожали, расстёгивая пояс красных штанов, а глаза всё время озирались по сторонам. Пот стекал мелкими дорожками по его сильной шее, скатываясь на широкую грудь.       Не прошло и минуты, как перед Феликсом уже стоял мужчина в одной рубахе с широким воротом, из-под которой выглядывала исподняя сорочка.       — Что встал как вкопанный?! Одевайся, говорю! Живее!       — А… как же… вы? — промямлив, переспросил мальчишка, ещё полностью не понимая, что происходит.       — У меня есть запасная одежда, не переживай.       Мужчина вынул из рюкзака обычный гражданский костюм, завёрнутый в тряпицу и, не теряя ни минуты, стал одеваться в своё новое облачение.       — Но ведь это не военная форма, — медленно складывались фрагменты мозаики в голове юноши. — Вы что, дезертируете?! — в ужасе отшатнувшись, заключил, наконец, он.       — А тебе-то что?! — угрожающе рявкнул бывший солдат. — Тебе же нужно на поезд? Разве нет?! Твой друг наверняка уже забился под солому как крыса в какой-нибудь вагон, пока ты тут мечешься! Он, видимо, смышлёнее тебя…       Феликс стоял как вкопанный, не решаясь что-либо ответить или предпринять.       — Ну, бывай, дальше сам соображай, как тебе поступить, — мужчина, бросив все свои пожитки, направился ближе к посадкам, дабы не привлекать лишнего внимания.       Звонок раздался вновь, пар повалил из трубы потоком, ниспадая, будто ткань на землю, укутывая всё вокруг едким чёрным туманом. Колёса медленно застучали, отправляясь в путь.       Словно пойманная бабочка трепыхалось сердце мальчишки в груди, а времени на раздумье уже не оставалось.       «Решайся уже хоть на что-нибудь, ну!», — взмолился голос в груди Феликса, и тот, откликнувшись на него, как можно скорее стал переодеваться.       Поезд тронулся, и юноша, накинув на плечи тяжёлый рюкзак и взвалив на себя винтовку, помчался прочь от сарая, в попытке догнать ускользающий из его рук шанс на новую жизнь. По пути нахлобучив кепи, дабы прикрыть свои длинные волосы цвета спелой пшеницы, он влетел в открытую дверь последнего вагона на ходу и еле отдышавшись, понял — назад пути больше нет.