Война за имя — «Гегемон»

      На стоянке солдатам раздали совсем немного пищи. Из-за постоянных передвижений туда и обратно, растеряли все стада, интендантская часть совсем разладилась, и ей не удавалось прибыть к войскам в назначенное время. Голод навис над всеми, подобно волне, накрывающей собой округу.       Издали иногда слышалась перестрелка — пруссаки, наконец, пришли, оповещая о себе. И все с нетерпением ждали с ними встречи, но почему-то генералы уводили снова прочь, не желая свершения неизбежного.       Утром, хлебнув на завтрак горького кофе, вновь тронулись в путь; по замыслу маршала, их корпус двинулся к северу. Был получен приказ идти к Безасу, за двадцать с лишним километром от теперешнего места положения, а на следующий день переправиться через Маас в Музоне.       — Под Бюзанси слышна пальба, как я помню, там наш пятый корпус, почему же мы не идём ему на помощь? — Феликса пугала мысль, что их разобьют поодиночке.       — Судя по звукам, они тоже отступают, а стреляют им вслед. Видимо, нам не суждено пока собраться. Пятый, первый, двенадцатый корпуса и мы, беспорядочно, по разным путям, направляемся к Маасу, — заключил устало капрал.       — Значит, начальство хочет оградить нашу армию рекой от пруссаков?       — Видимо… да, — тут Франциск запнулся, устремив свой взор куда-то вдаль.       — Хм, интересно, а что там за передовой пост? Не знал, что нашим приказали блюсти на холмах…       — О чём вы? — Феликс заинтересованно посмотрел в ту сторону, в которую так пристально вглядывался капрал.       Из леска, что покоился на холме, показалось несколько всадников, что, остановившись, взирали на копошение внизу.       — Передовой пост гусарского полка? Нет. Разведка? Тоже не похоже, — задумчиво перебирал вслух Франциск, прищурив один глаз на солнце, в попытке лучше осмотреть.       Мальчишка, тоже не отрывая взгляда, всматривался в странные образы, возникшие невесть откуда. Но тут он заметил на плечах всадников блестящие точки, напоминающие отблески медных эполет. Поляка всего передёрнуло от увиденного кошмара, и он, не сдерживая себя более, крикнул:       — Уланы!       Взвод зароптал, также заметив на холме неприятеля, и приготовился стрелять. Слово «улан» разошлось далее, проносясь по всем рядам; любопытство солдат непомерно возрастало.       — Отставить! Продолжаем движение! — потребовал капрал от своих ребят. — Наша задача добраться до Безаса не вступая в бой с неприятелем!       Но продвинувшись далее, они узрели левее от леска на плоскогорье целый эскадрон, из-за чего французская колонна остановилась.       — Капрал, нас берут в кольцо? — всё ещё не придя в себя, дрожащим голосом вымолвил Феликс.       — Я знаю столько, сколько и ты. Отставить панику!       Примчались ординарцы с приказами. Сейчас всем казалось, грянет битва. Полк, в котором находился юноша, занял свои позиции в посадках, а артиллерия проскакала обратно, расположившись на бугре.       Прошло два часа, но никто не сдвинулся с места. Кавалерия неприятеля застыла вдали.       — Пустая трата времени! — вспылил капрал, видя ужас происходящего. — Этот кавалерийский манёвр просто тянет время, хочет нас задержать! Пока мы тут торчим, их главные силы уже дышат нам в спину!       Корпус продолжил свой утомительный путь, сгорая от нетерпения долгожданной встречи. Они опять были обмануты, от чего желание пристрелить хотя бы одного пруссака, возрастало.       Последующий путь скрашивало постоянное присутствие чужих всадников, таившихся на возвышенностях. Они беспрестанно следили за ними, ехали позади, иногда исчезая за какой-нибудь фермой или лесом, и вновь появляясь на опушке, чем сильно раздражали французских солдат.       Были отданы строгие приказы вести арьергард в порядке, чтобы никто не посмел отставать, так как немецкая пехота приближалась с неимоверной быстротой, и следовало поскорее оградиться от неё рекой. Но войска еле копошась, топтались на месте, им не хватало сил, солдаты пали духом. Измученные постоянными мытарствами взад-вперёд, голодом и спонтанной сменой погоды и приказов, они, озлобленные и уставшие тянулись по заданному направлению, в неведении, что их ждёт дальше.       Где-то неподалёку были слышны взрывы снарядов, но их корпус более не обращал внимания, обуянный желанием поскорее оторваться от погони, но силы оставляли, некоторые солдаты падали, другие еле волочили истёртые в кровь ноги. Так прошёл этот день — в бегстве и бесчестии.       Они остановились в Оше, не имея мочи осилить утренний приказ и пройти за день до назначенного пункта.       Генерал побоялся идти через ущелье Стонн, видя состояние солдат, он решил отказаться на время от выполнения перехода, предписанного маршалом. Войска расположились лагерем. Люди валились на землю, не разбивая палаток и не разжигая костров. Веки, будто налившиеся свинцом, закрывались, унося в забвение сна. Феликс лёг рядом с Франциском, не желая лучшего места. За столь короткий срок он привязался к этому мужчине, чувствуя в нём родную душу, из-за чего старался не отлучаться от него далеко. Лишь иногда они расставались, на время отправки в секреты или в наряд. И тот, и другой каким-то наитием чувствовали, что нуждаются в поддержке друг друга и по молчаливому согласию держались вместе.       Все заснули жадно, мёртвым сном, лагерь наполнился неспокойным дыханием и сопением сваленных наповал людей.       Прошло немного времени оцепенелого забытья, как вдруг невдалеке раздался выстрел. Все вскочили среди темноты ночи, напуганные внезапным хлопком. Разные мысли пронеслись в этот момент в головах у солдат, пробуждая тревогу.       «Неужели неприятель атакует?!», — сводились все думы к одному единственному вопросу.       — Немцы? — сонно пробормотал Феликс, в дрёме, не отпуская руки капрала из своей.       — Они не могли так быстро,. — силясь понять своим умом происходящее, прошептал Франциск.       Через некоторое время всё прояснилось и люди вздохнули спокойно. Как оказалось, это был, в самом деле, выстрел, который подал часовой от испуга приближения «пруссаков», как он доложил позднее. Заслышав шаги и шорох, он не выдержал и предупредил всю округу о приближении неизвестных.       Солдаты ринулись на звук, готовые уже было ко всему, но тут раздался из глубины леса голос:       — Не стреляйте!       На опушку вышло несколько человек с поднятыми руками.       — Кто вы? — изумлённо вопросил капрал, видя перед собой простых людей, в обычных гражданских куртках, однако с винтовками за плечами.       — Мы свои! Мы французы, вольные стрелки из здешних лесов и желаем сообщить важные сведения генералу! — выпалил на духу один из них, видимо, являющийся их предводителем.       — И можно ли вам верить? — поинтересовался Франциск, смущённый видом появившихся людей, что взбаламутили весь лагерь.       — Войтек? — раздался рваный и хриплый голос Феликса.       Капрал удивлённо посмотрел на друга, что застыл в полумраке, освещённый бледным светом луны. Глаза того округлились, а лик сковала маска потрясения.       — Войтек?! — ещё громче окликнул поляк, по телу которого пробежал озноб.       — Ну, здравствуй, Феликс, — отозвался в тишине знакомый голос.