Война за имя — «Гегемон»

      Недовольный, понурый, этот человек сидел теперь в темноте ночи, о чём-то тоскливо рассуждая в своих мыслях. Его потерянный вид бросался в глаза сразу, ибо обычно этот человек довольно расторопен и предупредителен. А теперь будто звёзды погасли на небосводе и похитили свет, что доселе освещал его тернистый путь ответственного ремесла. Лагерь не замечал его и радовался победе. Ведь теперь можно было немного отоспаться в награду!       — Что это с Волдо? Будто обухом ударенный, не узнать — переменился, — поинтересовался Гюнтер, от которого тонкой нитью исходил аромат вина.       — Ты ещё спрашиваешь. Понятное дело, что у него случилось, — недовольно буркнул Гилберт, озадаченный таким глупым вопросом товарища.       — Да знаю я, что иностранные офицеры уехали, ну и что? Почему такая трагедия?       Простоватый вид немца и его наивные вопросы заставили молодого улана в ответ лишь улыбнуться.       Всё-таки, он предполагал, что эти люди не те, за кого себя выдают. Так быстро сообразить и устроить свой скорый отъезд — хорошая реакция, критическое мышление! Этот Волдо только начал пробовать их на зубок, щупать почву, а их и след простыл. Пришла телеграмма и словно северным ветром их сдуло обратно в те дикие земли, из которых они пришли.       Был только один вопрос: «А он, Гилберт, чему радуется?». Сам того не понимал… От этого было даже как-то тоскливо на душе. В самом деле, их разведка осталась с носом, а он не может спрятать ухмылки на своём лице. Неужели проникся к этим русским?! От подобного вывода знобило. Злорадствует тому, что этот идеальный Волдо на самом деле не такой уж и идеальный? Не сумел, а точнее не успел взять и осмотреть журнал офицеров? Теплее… Но всё равно не то.       Что же с ним тогда? Он сразу увидел в этих двоих что-то подозрительное — жарко! Но и досадно одновременно, заметить заметил, но ничего не предпринял. А почему? Этот вопрос был в дебрях непонимания.       — Сидим мы сейчас здесь, а совсем скоро, вот увидишь, Байльшмидт, — обращался тем временем Гюнтер к своему соседу заплетавшимся языком от толики хмеля. — Мы будем вот так же греться вином у стен Парижа! Я никогда там ещё не был! Поскорей бы!       — Неужели ты так хочешь полюбоваться видами цивилизованной столицы? — съязвил Гилберт, удивляясь сентиментальному настрою товарища.       — Я хочу полной победы германского мира! — рявкнул мужчина и засмеялся.       Гилберт лишь хмыкнул в ответ — показалось, Гюнтер не мог до такой степени расчувствоваться, ведь это противоречит его немецкой природе.       Небо было тихим, пушки больше не сотрясали землю, но это ненадолго.       «Дождись Париж, дождись! Мы скоро будем! Подобно огню явимся на порог твой! Воспылай же!».