No Matter What

Наверное, одним из самых прекрасных знаков для нас было то, что наша кроха появилась на свет в чудесный и романтичный день – четырнадцатого февраля. Мы не были ярыми поклонниками этой даты, но это определенно да что-то значило. Плод нашей любви… Мне все еще тяжело в это поверить. Остаток ночи я провел в палате, в которую должны были перевести Гарри днем. На удивление, спал я спокойно, разве что иногда вздрагивал – от того, что под боком не было теплого тела, никто не прижимался ко мне, закидывая холодные ноги на мои, локтями иногда заезжая то в нос, то в ребра. Я даже не думал, что спать без моего парня будет так тяжело. Впрочем, выспаться мне все же удалось – что даже странно, учитывая все время звонивший телефон, постоянные сообщения и сигналы которого я успешно игнорировал. Отстаньте от меня, я сегодня стал отцом, можно мне поспать? Но когда солнечный свет начал нещадно заливать мое лицо, я понял, что пора просыпаться. После быстрого душа, куда меня любезно отвела медсестра, я спустился в кафетерий, заказывая себе сэндвич и чай. Правда, не то чтобы чай был вкусным, но он хотя бы был. Без него с утра было бы вовсе туго. На часах было за полдень, до перевода Гарри в обычную палату оставалось еще около двух часов, и мне было совершенно нечем заняться. Вернее, мне нужно было сделать слишком многое. Сначала я поднялся на этаж вновь, найдя нашего врача. Он убедил меня в том, что у меня есть еще время, которое я могу потратить с пользой, и предложил провести, посмотреть на малышку. На нашу малышку. Недолго раздумывая, я ответил «да», и направился за мужчиной, чувствуя, как гулко бьется сердце – до физической боли. Я нервничал, волновался, и сжимал руки в кулаки – так я не чувствовал, что они холодны от страха и волнения, а ноги слегка подкашивались – это слишком нереально, чтобы быть правдой. Но это было. И, черт меня побери, если это было хотя бы на долю секунды менее прекрасно, чем могло бы быть. Я глубоко вдохнул, успокаиваясь. - Смотрите, - улыбнулся доктор. – Вторая, слева, ваша девочка. Я подошел, все еще не решаясь оторвать взгляд от своих кед. Почему-то было невозможно страшно – я не мог объяснить, чего я боюсь. Возможно, все потому, что с первым взглядом я пойму, что это реальность. Тогда чего мне страшиться, если это – самое прекрасное, чего я мог ждать в жизни. И тогда я поднял голову, встречая свое будущее. Немного выдохнул – за одеялами, пеленками и чепчиком практически ничего не было видно. Тем более что я был даже без очков. Видя мое удивленно-разочарованное лицо, доктор широко улыбнулся: - Когда наш молодой отец будет переведен в обычную палату, девочку принесут к вам, рассмотрите. Пока же – только так. Не волнуйтесь, с ней все в порядке. - Спасибо вам, доктор. Мы вам так благодарны, - я крепко сжал руку мужчины в своей. - Не стоит благодарностей – в конце концов, это моя работа. Да и работать с таким случаем, - он развел руками. – Настоящее удовольствие. Девочка знала, когда появиться на свет – все же день Святого Валентина – прекрасная дата для рождения плода любви. - Она не могла родиться более вовремя, - улыбнулся я в ответ, быстро соображая, что я могу и хочу успеть для того, чтобы этот день был как можно более идеальным. Он посмотрел на меня, кивая, и, глянув на часы, сказал: - Прошу извинить меня, меня ждут пациенты. - Конечно. Спасибо вам еще раз, - кивнул я, разворачиваясь и направляясь к выходу из клиники. Два часа – это много, не так ли? На улице было удивительно солнечно и тепло – не слишком привычная погода для середины февраля, но это только к лучшему. Я завел машину, тарабаня по рулю пальцами, ожидая, пока выезжавшая впереди меня легковушка освободит проезд. Лондон был довольно пуст, что показалось мне странным, но потом я понял, что это был полдень рабочего дня, так что все, в основном, были на работе. К моему счастью. Когда спешишь, кажется, будто время летит так быстро, что ты даже не успеваешь его заметить. Так и было в этот раз – только я расправился с почти всем, что требовалось, как оказалось, что у меня осталось всего десять минут на то, чтобы доехать до больницы и успеть все. Это казалось невероятным, радовало только то, что я был уже на полпути к ней, оставалось совсем немного. *** - Не могли бы вы принести ребенка чуть позже, минут буквально на десять? – я очаровательно улыбался, хлопая ресницами и используя всю свою привлекательность. - Конечно, я понимаю, - хмыкнула она, впрочем, очень польщенная. - Спасибо! – проникновенно сказал я, возвращаясь в коридор. Все было готово – Гарри вот-вот должны были привезти. Точнее, я должен был забрать его и привезти к нам. Мой парень был прекрасен. Несмотря на мешки под глазами, общую изможденность и усталость – он был прекрасен. Я подошел к двери палаты, возле которой стояла медсестра, а перед ней стояла коляска, на которой сидел мой Гарри. Недолго думая, я подхватил его на руки, удивляясь тому, каким легким он стал, каким хрупким. - Ты невозможен, не мог не делать этого тут? – прошептал он, обнимая руками мою шею и утыкаясь носом в нее, тепло дыша и щекоча ее. - Я могу делать это везде, где захочу и когда захочу. Или ты против? – ответил я, ногой открывая дверь. - Я не… - он повернул голову и застыл на половине фразы. Его руки сжались крепче, обхватывая мою шею. – Это что… это ты? Это мне? Связности его речи явно не хватало, даже больше, чем обычно, это уже пугало немного, но вовсе не удивляло – в конце концов, это же Гарри, а он… - Да, это ты и это – тебе, - улыбнулся я, опуская парня на кровать и накрывая его нижнюю часть мягким пледом. - Ты великолепен и восхитителен, - прошептал он мне в ухо, когда я опустился на матрац рядом с ним. Надеюсь, его похвала была и правда заслуженной. Во всяком случае, огромное количество букетов, всевозможных цветов и видов, воздушные шары, которые он так любил – то ли ребенок, то ли девочка – большой плюшевый медведь и две коробки, перевязанные бантиками. В одной – набор его любимых кексов из нашей кондитерской. В другой – набор шоколадных конфет ручной работы, опять таки – его любимых. Все, что он так любил – все было в этой комнате. Кроме одного человечка – но все будет. - Ты рад? – неуклюже спросил я, когда он проверил коробочки, разодрав банты и упаковку. - Я счастлив, - зажмурившись, словно кот на солнышке, он откусил от одного из кексов и чмокнул меня сладкими от крема губами. – ты самый лучший у меня, просто – самый самый. Я люблю тебя. - И я тебя, Хаз. Он заметил легкое изменение моей интонации – несмотря на показную легкость, что-то было не так – я и сам слышал эти нотки нервозности в голосе. - Лу? Что-то не так? – он мгновенно подобрался, начиная паниковать. - Нет, не так. Вернее, все так, но не в том смысле. - Томлинсон, - угрожающе зашипел он. – Скажи мне правду, немедленно! Что? Я вздохнул, соскальзывая с кровати на пол и становясь на одно колено. - Видишь ли, практически год назад я подарил тебе кольцо-обещание. Помнишь? Мы поклялись друг другу, что вместе навеки. Но сейчас этого мало. Гарри, я счастлив, что встретил тебя. Каждая секунда, каждое мгновение моей жизни теперь наполнено смыслом. Я не вижу жизни без тебя. Я не представляю этого и не хочу представлять. И теперь у нас есть наше маленькое чудо. Я сделаю ради вас все, слышишь? Поэтому я хочу сделать тебе предложение, - из кармана своей толстовки я вытащил коробочку, которая лежала в глубине моего комода уже несколько месяцев. Открыв крышечку, я произнес: - Гарри Эдвард Стайлс, согласен ли ты стать моим мужем? Он смотрел на меня так, словно боялся, что я исчезну. И целого мира вдруг стало слишком много для нас двоих, потому что он тихо протянул левую руку ко мне и сказал: - Да. Я согласен. Вы слышали когда-нибудь пение ангелов? А я, кажется, услышал его в этот момент. Правда, возможно, это были звуки счастья, что издавала наша Эва, которую в этот момент внесли в палату. Мы оба приподнялись, а я встал, забирая малышку из рук медсестры. - Хаз, - тихо сказал я. – Это наша дочь. Наша Эва Джейн. Он тихо улыбнулся, когда я переложил ее на руки к нему: - Привет, Эва. Мы заждались тебя. Девочка вновь радостно заагукала, и я понял, что именно эта картинка навечно станет моим самым счастливым воспоминанием. Обнимать их двоих было слишком прекрасным чувством, чтобы с ним смириться. Гарри вновь дал мне малышку на руки, и в этот момент она открыла глаза. Разрез их был таким же, как у моего парня, но цвет – серый – мой. Золотисто-коричневые, уже начинавшие виться волосы, пухленькие щечки и пальчики – это вызывало такое невероятное умиление, что хотелось спросить – откуда это прекрасное чудо взялось? - Это ты выносил. Ты привел это чудо в мир, - улыбнулся я, нежно целуя Гарри. - Знаешь ли, без тебя бы точно ничего не было, - он вернул мне улыбку, отвечая на поцелуй. Наша дочь снова произнесла какой-то звук, а потом крохотный ротик растянулся в улыбке. Разве возможно любить кого-то так сильно? Разве возможно любить двоих так сильно? *** Через некоторое время приехали бабушки, тети, дядюшки – как называли все членов группы – и все были в восторге от нашей красавицы. Всем хотелось подержать на руках это чудное создание, а мы с Хазом даже ревновали – настолько все полюбили ее. - Это ведь хорошо? – тихо прошептал я ему в ухо. - Во всяком случае, ее точно будет на кого оставить, - он улыбнулся мне. - Корыстный, Стайлс. Он не успел ничего ответить, как к нам подошли наши мамы. - Луи? Гарри? Что насчет фамилии? – спросила Энн. Мы переглянулись: - Томлинсон-Стайлс, - улыбнулся я, когда понял, что мы произнесли это вместе. - Но?.. - Мы поженимся, - Гарри сжал мою руку, счастливо светясь. - Твою мать, маленький Стайлс, я ненавижу тебя! – с громким смехом крикнула из дальнего угла палаты Джемма. – Мало того, что матерью раньше меня стал, так еще и женится. - Ваша речь, леди, - цокнула языком Энн. - Прости, мам, - улыбнулась она, и все вновь засмеялись. - Ваша девочка – самое удивительное создание в мире. Она прекрасна, - тихо произнесла Джей, и все согласно закивали, а мы лишь крепче обнялись – я лежал возле Гарри, обнимая его, а Эва – на нем. В этот момент я знал, что это – слишком нереально для того, чтобы быть правдой. Но это было.