No Matter What

С самого дня рождения в нашем доме – мы остались в Лондоне, ибо ехать до нашей больницы из Донкастера или Чешира было вовсе не лучшим вариантом – царила атмосфера легкой паники. Ну, как легкой – очень серьезной паники. Все необходимые вещи и документы были упакованы и хранились на видном месте у выхода, чтобы их не забыть, в спешке. Все консультации проведены, все инструктажи прослушаны, курсы пройдены. Мы коротали время, просматривая различные видеокурсы для будущих мам, которые учили, как дышать, считать время между схватками, и прочему, прочему, прочему. В какой-то момент Гарри откинулся на спинку дивана и сказал: - Я не буду рожать. Я удивленно моргнул – более абсурдного заявления я не мог даже представить себе: - Это как вообще? Он пожал плечами: - Ну… вот так. - Гарри, у нас ведь договорено все, назначено кесарево, а ты что начинаешь? Не забывай, ты парень, тебе иначе не родить, помнишь? Он кивнул, скорчив мину: - Я помню. А если мы не будем?.. Ну, это же шрам, прочее… - И как, ты родишь через жопу? – я не мог понять, что он вообще имеет в виду, к чему он это говорил. - Не рожу вовсе. Ну, просто вот так…, - он вздохнул. - Надеюсь, это предродовая депрессия. Хаз, ребенок внутри тебя будет хотеть выйти. И либо умрет внутри, либо что-то сломает-порвет, и все равно умрет. Ты что, совсем с ума сошел? Убить ребенка? Я посмотрел на него. Его лицо покидала усталость, а вместо нее появлялся ужас: - Нет, боже мой, нет! Я даже… я не… господи, Лу, о чем я думаю вообще! Вздохнув, я прижал его к себе, гладя по голове. Истеричка, но любимая, что поделаешь. - Все будет хорошо, Хаз. Скоро все закончится, и будет все отлично. Только потерпи еще немного. Хорошо? Обещаешь? – он согласно закивал. – Вот и славно. - Мне просто так… Страшно. Если вдруг что-то не так, понимаешь? Если я… я… - Молчи, - поцеловал я его в макушку. – Все будет как надо. Совсем скоро нас будет трое. Видеокурсы кончились, так что мы смотрели какой-то фильм, совершенно ничем не отличавшийся от других, медленно погружаясь в сон, Гарри свернулся на моей груди, пытаясь максимально комфортно разместить свой живот, бездумно водя пальцами по коже и тихо дыша куда-то в шею. - Хаз, завтра ведь день Святого Валентина, что будем делать? – спросил я, перебирая пряди его волос, что так приятно пахли яблочным шампунем. - То же, что и всегда, - вздохнул он. – Ты видел меня? Какой я огромный, как быстро я устаю и прочее? Разве со мной можно куда-то ходить? - Ну, хотя бы где-то посидеть? - И разнести своим животом стол? - Не неси чушь, - я легонько сжал его плечо. – Хочешь, сходим? Можем заказать чего-то домой, посидеть, свечи, музыка? - Угу, и отбивающий любое сексуальное желание я, - хмыкнул Гарри, поднимаясь. - Что за вздор! Как маленький, ей-богу! Куда ты? - В туалет, - сверкнул глазами Стайлс. – Или мне нельзя? - Тебе помочь? - Член мне подержишь? – вопросительно посмотрел Гарри. - А что, надо, не держится так? – не удержался я. - Иди к черту, Лу! Вот рожу – получишь ты у меня за все эти девять месяцев! – шлепнул он меня по бедру, спуская ноги на холодный пол. - Тапки обуй, - проворчал я. - Есть, мамочка! - Мамочка у нас ты, - я показал ему язык и зарылся глубже в одеяло. - Никакого уважения к беременности! – притворно вздохнул он, но все же обул тапочки и поплелся в ванную комнату. «Третий раз за последние два часа», отметил я про себя мимоходом, и замер на середине зевка. Неужели это?... Да нет, не может быть пока, срок стоит еще почти через неделю, да и Хаз ничего такого по ощущениям не говорил. Впрочем, кто его знает, может, снова замалчивает, как и все до этого. Я вздохнул – сейчас будем выпытывать. Но делать ничего не пришлось. Я услышал, как тихо открылась и снова закрылась дверь, и Гарри медленно зашел, стал перед диваном, растерянно моргая своими и так большими, а сейчас – просто огромными от страха глазами. - Луи… Я… я, кажется, рожаю… В мгновение я буквально выпрыгнул с дивана, подлетая к нему и хватая за руки: - Ты… уже? Вот? Чего же мы ждем? – пока парень растерянно стоял и смотрел на меня испуганными глазами, я усадил его на диван и начал метаться по дому, переодеваясь, находя все нужное, что было, благо, на видном месте, и переодевая парня. Сразу же позвонил нашему лечащему врачу – благо, он был на дежурстве – и сказал, что все началось, и мы едем. Когда я начал снимать с Гарри футболку, он вдруг резко согнулся и застонал, больно сжимая пальцами мое плечо. «Схватки!», подумал я, в ужасе. - Давно они начались? – когда хватка на моей руке ослабла, и парень смог разжать зубы, выравнивая дыхание. - Кажется, несколько часов назад. Сначала я думал, что это просто толчки, но они становились все сильнее, и вот меня скрутило, первый раз так сильно, когда я отошел… - я смотрел на него, надевая футболку, и мне было страшно, что уж говорить про него. Наконец, все было взято и собрано, и я помог подняться ему, надевая сверху легкую куртку. - Почему же ты сразу не сказал? - Я… я не знаю, я не понял… - он был таким маленьким, таким хрупким, в последние недели он выглядел все более истощенным, скулы резко выдавались вперед, а под глазами залегли глубокие тени. Руки и ноги были такими худыми, что мне казалось, будто одно неверное движение – и он просто сломается. Но самым удивительным был его живот. Большой, действительно большой, он был уже ниже, как говорят врачи – «опустился», и Гарри с трудом одевался без моей помощи, а уж обуваться у него и вовсе не выходило. - Все хорошо, слышишь? – сказал я, когда увидел слезы в его глазах. Он кивнул. – Все будет хорошо. Я открыл машину, помогая Хазу сесть на переднее сиденье, предварительно откинув его почти в лежачее положение и пристегнув ремень. - Ты как, нормально? – спросил я, садясь за руль и отмечая, что Гарри снова стиснул зубы и застонал. – Тише, дыши, солнышко, дыши, глубже, вот так, хорошо, мой маленький, водички? – он кивнул. – Вот, держи, - я протянул ему бутылку, не отрывая взгляда от пустой, к счастью, дороги. - Больно, - прорычал Гарри, пытаясь восстановить дыхание. Я оторвал одну руку от руля и стиснул мокрую от пота ладонь парня в своей: - Тише, тише, все хорошо, скоро, совсем скоро, будь умничкой. Слышишь? Я люблю тебя, - Гарри часто-часто задышал, кивая. - Какой интервал между схватками? - Почти десять минут, чуть меньше, - тихо сказал он, крепко держа мою руку. - Ну вот, все чудесно, слышишь? Все хорошо. Нас уже ждут, все подготовлено, потерпи, родной. Он вновь кивнул, немного расслабляясь. Мы успеем, все будет хорошо, ведь он у меня самый лучший и единственный. Пока что единственный. Осознание того, что совсем скоро нас станет трое, в голове никак не укладывалось, но я знал, что думать об этом можно и позже, сейчас другое важно. Я почти залетел на парковку госпиталя, отмечая, что нас уже ждет у входа каталка. Когда медперсонал переложил моего мальчика на нее и быстро повез в здание, я смог немного расслабиться. Вот теперь точно все будет хорошо. Иначе просто не может быть. Правда ведь? Я следовал за ними, мы уже подходили к операционной, когда рядом, возле меня, оказался врач. - Доброй ночи, Луи, - поздоровался он. Я посмотрел на часы – и правда, уже была половина первого ночи. – Все протекает нормально, по времени и прочему – все прекрасно. Не волнуйтесь. Вы могли бы присутствовать, но, поскольку это кесарево сечение, вам… Я прервал его: - Нет, я… я не хочу, мы договорились, что этого лучше не делать. Однако я бы хотел быть с ним, пока не начнется действие наркоза. Это ведь возможно? - Конечно. Переоденьте стерильную пижаму и шапочку с бахилами, вам выдадут их медсестры, - он сделал знак девушке, и та поманила меня за собой. – Только не задерживайтесь. Гарри посмотрел на меня, беззвучно прогибаясь в спине, сжав зубы, и только слезы катились по его щекам. Я аккуратно вытер их пальцами, тихо говоря: - Я скоро, малыш. И не соврал – через несколько минут, стерильный до кончиков пальцев, я был пропущен в операционную. Обстановка была не из слишком приятных, хотя и все было белым, блестящим, но едкий больничный запах безгранично пугал. Меня провели к столу, на котором лежал Гарри, и я взял его руку в свои, сплетая пальцы и прижимая к губам: - Как ты себя чувствуешь? - Ужасно, - ответил он. – Словно меня стискивают в тисках. - Зато ты познаешь все радости материнства, мой маленький мальчик. - Заткнись, Лу, я уже почти отец, а вовсе не маленький мальчик. - Нет, - вздохнул я. – Теперь на мне будет два ребенка. Какой кошмар, - притворно ужаснулся я. - Какой ты ужасный, Луи! – измученно улыбнулся он. - И я тебя люблю. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. И Эву. Вы самые… прекрасные люди в моей жизни. Все будет хорошо, - я поцеловал его в лоб. Громкий голос анестезиолога прервал нас: - Сейчас я наложу маску и начну обратный отсчет, с десяти. На счет один вы заснете, а проснетесь уже с крохой вне вас. Готовы? Гарри шепнул мне «Я тоже тебя люблю», и кивнул. Я тоже мотнул головой, крепче сжимая его руку. На лицо Гарри опустилась маска, врач повернул какой-то клапан и начал считать: - Десять, девять, восемь, семь, шесть, - Гарри погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони, глядя мне в глаза, и я почувствовал, как они наполняются слезами – комната плыла. – Пять, четыре, три, два… один. Рука Хаза ослабла, и теперь держал ее только я. - Вам пора, мистер Томлинсон. Ожидайте в палате или в кафетерии. Впрочем, все равно, еще часов 12, после операции, к нему нельзя будет – мы будем наблюдать, нет ли заражения и прочего. Сами понимаете, - пожал плечами доктор. - Конечно, но… мне можно будет хотя бы посмотреть на него? И ребенок..? - Когда операция будет окончена, малыш будет в специальном отделении, а на вашего парня вы сможете посмотреть лишь сквозь стеклянные двери палаты. Впрочем, как и на ребенка. - Сообщите мне? Хотя, я буду тут. Он кивнул, а я вернулся в сестринскую, чтобы вновь переодеться в свою одежду, взять телефон и деньги. Все вещи уже были отнесены в будущую палату Гарри, где он будет находиться после перевода из спецпалаты и до выписки. Я спустился в кафетерий, чтобы взять себе стакан кофе, весьма неплохого, и по пути позвонил сначала маме Гарри, а потом и своей. Обе были взволнованы, прыгали от счастья, рыдали и беспорядочно истерили, собираясь приехать. Когда я успокоил их и сказал, что ближайшие двенадцать часов доступа к Гарри не будет, они клятвенно пообещали приехать завтра, уже сегодня, днем и пообщаться с молодой… папой. Ожидание было мучительным и ужасным, я успел поговорить с парнями, пообщаться со Стэном, трижды ответить Джемме «Нет, еще не закончилась», и только спустя два часа после того, как я отпустил руку Гарри, двери операционной открылись, и оттуда вышел наш врач. - Шесть фунтов, фут и восемь дюймов*, поздравляю вас, мистер Томлинсон, у вас с мистером Стайлсом абсолютно здоровая и прекрасная девочка. И именно в этот момент я понял, что значит – быть абсолютно и безгранично счастливым. Неужели это правда произошло с нами? Девочка. Девочка. Наша дочь. Наша великолепная дочь! _______________________________________________________________________________________ *3200 грамм, 50 сантиметров.