Слёзы небес

Когда Ларк краем гаснущего сознания еще успел понять, что все, это конец, ему крышка, то внезапно после этого очутился в каком-то странном месте, которое отдаленно напоминало очень ярко освещенную комнату. Неужели это и есть жизнь после смерти? В следующее мгновение он услышал звонкий детский голос: — Папа! Тут он увидел, что к нему бежит маленький босоногий мальчик в длинной белой рубашонке. Он каким-то непостижимым образом сразу понял, что этот ребенок и есть его сын — вернее, мог бы им стать, если бы он не отправил Риссу на аборт, а предложил бы ей пожениться и растить ребенка. Ларк ожидал чего угодно — слез, проклятий в свой адрес, но никак не того, что мальчик подбежит к нему, обхватит его своими тоненькими ручками и произнесет: — Папа, ты что, расстроился? Не надо. Так лучше, как вы с мамой сделали. — Почему?! — не то растерянно, не то удивленно спросил Ларк. — Потому что я не хочу быть живым и жить в этом ужасном мире. Маму сегодня арестовали за то, что она тебя любила. Теперь ей придется пережить много плохого, прежде чем она снова окажется на свободе. Мир отвратителен. Вы с мамой все равно не смогли бы дать мне ничего из того, что необходимо. Ларк не сразу нашелся, что ответить. Тем временем его сын продолжал: — Папа, ты сам видел, что творилось вокруг. Скоро весь мир покатится в пропасть, а с ним и все, кто в нем живет. Жизнь — это сплошная череда мучений и страданий, которым не будет конца, пока ты не умрешь, и я очень рад, что меня это обошло стороной. Я не в обиде ни на тебя, ни на маму за то, что вы не дали мне родиться для настолько омерзительного существования. Я же знаю, что если бы вы поженились и я бы появился на свет, вся ваша жизнь была бы чередой совершенно невыносимых испытаний и кошмаров. Я бы постоянно болел и капризничал, все ваши деньги уходили бы на лекарства, вы с мамой стали бы постоянно ссориться, потому что вам не хватало бы даже на еду и жилье, а потом все равно бы расстались со скандалом. Так что ничего положительного мое появление в этом мире бы никому не принесло, и это на самом деле очень хорошо, что я не родился. Несостоявшийся отец ничего не ответил: он-то ожидал, что сын будет клясть своего непутевого папашу почем зря и укорять его в случившемся, но уж никак не такого. С одной стороны, в глубине души он понимал неправильность содеянного — да, возможно, это был еще не вполне ребенок, а только заготовка для будущего человека, равно как отрез ткани — это пока что не платье, а семечко — не дерево, а лишь может стать им в будущем, но все равно эта заготовка могла бы превратиться в человека, могла бы видеть, дышать, чувствовать, вырасти из младенца сначала в мальчика, а потом и во взрослого мужчину — и она была уничтожена. Ларк осознавал, что это неправильно, в этом было что-то донельзя неверное, словно на небе внезапно взошло черное солнце или кто-то взял ножницы и изрезал отрез красивой ткани на мелкие лохмотья, но, как ни удивительно это было, этот мальчик утверждал, что так будет лучше для всех. — Сынок, — неуверенно начал он, не зная, как правильно обращаться к этому ребенку, ведь он так и не родился и ему не дали имени, — а когда мама… ну, ходила к врачу — ты не сильно мучился? — Папа, — тот внезапно посерьезнел, — лучше вытерпеть несколько минут пусть даже очень сильной боли, но на этом все, чем потом страдать гораздо хуже всю свою жизнь. Поверь, оно того не стоит. — А ты никогда не думал, каким бы ты стал, если бы все-таки вырос? — Не будь наивным. Ты сам отлично знаешь, что путь в нормальную жизнь есть только для здоровых и обеспеченных либо для детей элиты, а моим уделом было бы прозябание на обочине. Если бы я и вырос, то перебивался бы за гроши в том месте, куда бы мне удалось устроиться — если бы случилось чудо и мне в принципе это удалось. Ты сам знаешь, что на Рулаэне безработица, и даже люди с высшим образованием зачастую не могут никуда приткнуться. Ларк лишь печально кивнул. — Наверное, ты прав, сынок. — Папа, нам с тобой очень повезло, что мы умерли, уж поверь. Я знаю, что скоро на Рулаэне живые позавидуют мертвым. * Рисса, естественно, не могла знать, что ее несостоявшийся супруг и нерожденный сын встретились за порогом смерти — она думала скорее о насущных делах, о том, что в скором времени ей предстоит проходить практику в конструкторском бюро, а после ее окончания защищать курсовую, вечером же после занятий ей нужно было зайти в магазин и купить кое-какие продукты, однако во время лекции по электромеханике в дверь аудитории неожиданно настойчиво постучали. Профессор, известный своей строгостью, повернулся к двери, грозно сдвинув брови. — Опоздавших не пускаю, для обеда и чаепитий есть большая перемена. Учитесь планировать свое время так, чтобы приходить на лекции вовремя. Дверь заскрипела, открываясь. — Вы не сдадите экзамен, я всех проверяю по… — тут профессор осекся, увидев в аудитории вместо очередного нерадивого безответственного студента людей в военной форме. Тут этот самоуверенный и грозный преподаватель сразу сник и попятился — они внушали страх даже ему. — Что случилось? — осторожно проговорил он. — Прошу прощения, что помешал ходу занятия, — ответил крепкий мужчина с погонами старшего лейтенанта, — но я хотел бы знать, присутствует ли у вас сегодня в институте одна студентка. Он назвал имя Риссы. Профессор покосился на девушку с недоумением. — Да, она сидит во втором ряду справа, — он смутился еще больше, поскольку Рисса была у него на хорошем счету с самого начала учебы, он считал ее исполнительной и дисциплинированной и уж никак не мог ожидать, что она окажется замешана в чем-то нехорошем. — Что происходит? — Небольшое недоразумение, я бы хотел попросить ее ненадолго пройти с нами. Думаю, мы быстро во всем разберемся, и она уже завтра сможет вернуться к занятиям. Рисса медленно поднялась со своего места и подошла к старшему лейтенанту. — Еще раз прошу нас извинить, профессор, — отчеканил военный и вышел из аудитории со своими спутниками и Риссой, плотно прикрыв за собой дверь. — Что не так? — недоуменно спросила девушка, так до конца и не понимая, чем могла заинтересовать военных — никто из ее семьи не имел отношения к власть имущим, жили они тихо и в неприятности никогда не ввязывались. — Ничего особенного, дело касается одного вашего знакомого, — пояснил старший лейтенант. — Вам придется ненадолго отвлечься от учебы и проехать в наш штаб. — Хорошо, — спокойно ответила она. Вместе с военными она вышла из здания института, села в транспортник и примерно через полчаса очутилась у высокого здания с идеально ровным фасадом. — Проходите, — старший лейтенант открыл перед девушкой дверь, — нам на пятый этаж, кабинет пятьсот сорок один. Она последовала его приказу, продолжая недоумевать, зачем ее сюда привезли. Кабинет был обставлен весьма аскетично: у голой бетонной стены стоял одинокий стол с таким же ничем не примечательным стулом. Старший лейтенант сел за стол, жестом указав Риссе на стул перед ним. — Ну что ж, я рад, что мне удалось быстро вас разыскать, — произнес он равнодушным тоном, словно речь шла о чем-то откровенно скучном и не особо важном типа ежедневной уборки в его учреждении. — У меня к вам пара вопросов. Рисса немного напряглась. — Если я в курсе этого, то постараюсь вам ответить. — Это в ваших интересах, — он вытащил из толстой папки фотографию Ларка. — Вам знаком этот молодой человек? — Да. Мы учились в одном здании, несколько раз пересекались в столовой и библиотеке, — ответила она, пытаясь скрыть свое волнение. — И все? — А что еще? Мы учились на разных факультетах. — Мне известно, что вы с ним встречались. — Ну да, но потом мы поняли, что не сходимся характерами, и решили расстаться. — Этот юноша, — в голосе военного зазвучали металлические нотки, — был связан с участниками массовых беспорядков, которые сейчас то и дело вспыхивают на нашей планете. Меня интересует все. С кем он общался, где можно найти этих людей? — Мне об этом ничего не известно, — растерялась Рисса. — Когда мы с ним общались, он мне ничего не рассказывал ни о чем подобном. — Он не знакомил вас со своими друзьями? — Нет. — Несколько дней назад вы, насколько мне известно из вашей медицинской карты, обращались к врачу по причине пищевого отравления. — Да, я съела несвежий салат, и у меня было расстройство желудка. — Суть не в этом. Когда вы возвращались от врача, то также оказались в месте массовых беспорядков. — Это было случайно, я просто проходила мимо и вдруг услышала, как кто-то начал стрелять. Я сильно испугалась и спряталась в укромном месте. Когда все разошлись, я пошла домой. — Я понимаю, — военный быстро глянул в сторону, — только все это очень подозрительно. Я вынужден задержать вас до выяснения всех обстоятельств. Девушка беззвучно заплакала. — Я ни в чем не виновата, я просто шла мимо… меня дома ждут, и у меня учеба… — Не надо плакать, я все понимаю, — старший лейтенант впервые заговорил участливо. — Я уверен, что вы ни в чем не виноваты, мы за пару дней во всем разберемся, и вы сможете вернуться к учебе и своим близким. * Риссу отвели в маленькую неуютную комнату, в которой из удобств были умывальник, туалет, кровать, небольшое окно, крошечный столик и стул. Там она и провела следующие двое суток в ожидании того, когда ее снова вызовут или отпустят. Родители и преподаватели наверняка недоумевали, куда это она могла деться, и сходили с ума от волнения, однако третий день принес нечто неожиданное. В замке повернулся ключ, и в комнату вошла какая-то полноватая женщина средних лет; девушку удивило то, что на гостье была обычная гражданская одежда, а не военная форма. — Идем со мной, — приказала она. Рисса поднялась с кровати. — Вы все выяснили? — Вопросы задашь потом, — скомандовала женщина и, схватив Риссу за руку, поволокла недоумевающую девушку за собой. Она ожидала, что сейчас ее поведут на новое дознание, но вместо этого женщина повела ее вниз по лестнице. — Куда мы идем? — Я сказала, все вопросы потом, — ответила женщина, и вскоре они обе оказались на улице. — Я теперь свободна? — не вытерпела Рисса. — Можно мне домой? — Я сказала, все вопросы потом, а сейчас ты идешь со мной, — женщина повела ее вперед по улице, и вскоре они дошли до старого полуразрушенного трехэтажного дома, на первом этаже которого окна были давно выбиты, краска на стенах облупилась, а штукатурка по большей части обвалилась. — Нам сюда. — Что это за место? — Штаб, — бросила женщина и набрала код на двери того, что когда-то было подъездом. Рисса послушно проследовала за ней и очутилась в наспех отремонтированном помещении с цементными стенами, посреди которого стоял большой стол, сколоченный явно из строительных обрезков. — Теперь можно спросить? — Ну что же, — ответила женщина, — позволь представиться, меня Тори зовут. Ты, как мне сказал наш агент, Рисса, не так ли? — Все верно. А что вам от меня нужно? — Неужели сама не понимаешь? — Нет… — Ты ведь тоже одна из наших. — Простите, Тори, я вас не вполне понимаю… — Рисса, тот человек, что тебя арестовал, на самом деле наш агент, и многие из его людей в курсе, иначе я бы не смогла так вот запросто вывести тебя из здания. Короче, он мне позавчера сказал, что у него девушка из наших, и попросил тебя забрать. Здесь временно живут те, кто против ублюдка Крулоса и его банды. Она залепетала что-то невнятное на тему того, что она простая студентка и не имеет никакого отношения к бунтовщикам, а в месте недавних беспорядков оказалась совершенно случайно, просто возвращаясь от врача, но Тори ее не слушала. — Устраивайся поудобнее, — предложила она Риссе, — теперь ты одна из нас, сейчас к вечеру подойдут остальные, я тебя со всеми познакомлю.