Antivan Blues — Tevinter Blues

Любая борьба приносит свои плоды. Не за месяцы и не за дни, годы, столетия нужны, чтобы увидеть результат иных сражений — не с помощью оружия, а с помощью слова. Им с Дорианом понадобилось десять лет. В 9:50 Века Дракона Мэйварис просыпается уже в совершенно другой стране. В стране без насильного рабства, в стране без гонения женщин и угнетения хоть кого-либо. Не настолько идеально, конечно, но — они стараются. Она просыпается в стране, перспектива которой — сила и равноправие. Она просыпается в стране, где ее лучший друг стал тем, кем он всегда заслуживал быть. Вечером они встречаются с Дорианом у него дома, и Мэйварис не без радости принимает гневный взгляд и короткое: «Каффас! Ты и сюда притащила эти мерзкие бумаги?» Как минимум, это означает, что у нее сегодня будет вечер, наполненный не утомительным чтением и написанием ответов на гневные или благодарные письма, а отдыхом. Долгожданным. Мэйварис не удивлена, когда на втором этаже встречает улыбающегося эльфа. — Дорогой, вы стали еще бледнее, чем я, — улыбается она, целуя того в лоб. — Вам нужно больше выходить на улицу. Эльф неловко обнимает ее — вторая рука лишь стучит ее по боку. — Я бы с радостью, миледи, но вы же знаете этого собственника. Мэйварис удивленно приподымает брови, когда Дориан заходит в комнату вместе с бокалами и вином. — Уже жалуешься на меня моей же подруге? — смеется он. — Не очень умно, аматус. Мэйварис по привычке забирается на диванчик с ногами — кажется, Дориан поставил его специально для своей дорогой старушки. Это греет ей сердце. Лавеллан, сидящий напротив, отмахивается с улыбкой. — «Не ходи один, аматус, тебя могут украсть или убить». Кому нужен калека, Создатель? Мэйварис видит, как ломается его фальшивая улыбка. Потеря руки — пусть и левой — достаточно тяжелая ноша. — Дориан прав, — говорит она, погодя. — Все знают, кто дает ему силу двигаться дальше к намеченной цели. По их логике, если убрать вас, Дориан ослабеет и сдаст позиции. Они переглядываются на мгновение. Лавеллан кажется немного растерянным. — Мэйварис проверила их логику лично, — Дориан разливает вино и передает им по бокалу, пока Мэйварис молчит, глядя в окно. Пейзаж за ним не виден из-за ночной темноты, но это всяко лучше, чем пытаться сдержать слезы, когда тебя вот-вот начнут жалеть. — Ее мужа убили в Минратосе. Мэйварис не нужно оборачиваться, чтобы увидеть, как вытягивается удивленно лицо бывшего Вестника Андрасте. — Миледи, я так сожалею. — Вам не о чем сожалеть, — она улыбается и качает головой. Дориан однозначно замечает, как нервно она перебирает подол платья пальцами. — Вы не убивали моего мужа, а те люди уже мертвы. Не без помощи одного нашего общего знакомого. Они чокаются бокалами, и Мэйварис делает глоток, глядя на судорожно соображающего эльфа. Вряд ли он просто так догадается, о ком она говорит: в конце концов, общих знакомых у них много, начиная от Варрика и кончая Дорианом. — Зевран Араннай, — вежливо подсказывает она. — Они с Героем Ферелдена однажды любезно согласились оказать мне маленькую услугу. Лавеллан удивлен. — Не думал, что Зевран и Дайлен были тут, в Тевинтере. — Я тоже не поверила бы, если бы Варрик не написал мне. Он чудо. Дориан тихо фыркает в бокал. — Для тебя все Тетрасы чудо, дорогая. — О нет, — смеется она, делая глоток. — Только не Бартранд. Он всегда был тем еще сукиным сыном. Я удивлена, что Варрик не оставил его дальше сходить с ума в одиночестве. Дориан пожимает плечами. Он сидит напротив нее, близко к Лавеллану, и Мэйварис думает, что, наверное, впервые видит этого всегда взбалмошного почти что мальчишку таким счастливым. Восемь лет — это достаточно большой срок для отношений, порицаемых обществом. Она соврет, если скажет, что не рада за них. За них обоих. — У меня есть сестра, — робко отзывается Вестник, — Эллана. Она не любит это имя. Думаю, если бы не было Дориана, она бы не оставила меня одного после… всего. — Она тебя и не оставила, аматус, — усмехается Дориан в ответ, заставляя Мэйварис закатить глаза. — Письма от нее приходят каждые две недели. И в каждом из них я нахожу неизменное «только попробуй обидеть моего брата, мерзкий усатый тевинтерец». Мэйварис уже хочет рассказать о том, как в детстве ей всегда хотелось иметь старшего брата, чтобы он защищал ее от нападок и помогал быть сильной, но в дверь после тихого стука заглядывает служанка. Мэйварис не уверена, но, кажется, ее зовут Миири. — Милорд, пришел какой-то человек, просит вас. Мэйварис улыбается растерянному другу. — Иди, дорогой, каждый хочет лично увидеть того, кто займет место Радониса. Обещаю, что не съем твоего любимого, если он будет хорошо себя вести. — Я не вкусный, миледи, уверяю вас. Под их дружный смех Дориан покидает комнату. Лавеллан любезно подливает вина ей в бокал. — Скажите, миледи, — он прерывает тишину неожиданно, заставляя Мэйварис поднять на него глаза. — Каков был Дориан до Инквизиции? Мэйварис хлопает по месту рядом с собой. — Садитесь, это будет долгая история. Мэйварис совершенно спокойно откидывается назад, на плечо Лавеллану, делает глоток и вглядывается в специально не зашторенное окно. — Дориан был непомерно молод, когда мы познакомились. Я, в общем-то, тоже, но к тому моменту я уже осталась без отца. Кажется, Дориан приехал к родителям на каникулы, а меня пригласили на ужин. Было очень забавно наблюдать за ссорой Галварда с сыном, а потом попасть под горячую руку. «Дориан, ты не должен срываться на гостях», — сказал ему Галвард, а я засмеялась, потому что не видела в этом ничего такого. У Дориана была причина так реагировать: Галвард начал публично отчитывать его. Никому не понравится, когда о каких-то твоих личных проблемах говорят при незнакомой девушке. Она закрывает глаза. Вестник внимательно слушает ее, Мэйварис знает, потому что чувствует его взгляд на своей макушке, а поэтому устраивает голову на его плече удобнее. От Лавеллана пахнет почему-то травой, Мэйварис не уверена, какой именно, но это явно какая-то трава, возможно, что-то целебное, но она не столь сильна в алхимии, как можно подумать. Во всяком случае, определять растения по запаху она так и не научилась. — После ужина я нашла его, чтобы поговорить, а он встретил меня фразой в стиле: «Вы же знаете, я на вас не женюсь, давайте не будем портить друг другу нервы». О-о, какое у него было лицо, когда я сказала, что он слишком молод для меня, пусть и достаточно симпатичен. Это была такая милая смесь уязвленности и счастья. С одной стороны, родители впервые в жизни не хотят его на ком-то женить, а с другой: какой кошмар, какая-то девица не хочет выскочить за прекрасного Дориана Павуса замуж! Мы до сих пор иногда шутим, что наш брак был бы очень забавным. Фиктивный, конечно. Лавеллан понятливо кивает. Мэйварис улавливает тонкий запах чего-то мягкого и еле уловимого. Кажется, лаванда, но она не берется утверждать даже самой себе — но запах явно исходит от черных прядей волос, мазнувших ее по щеке. — После того дня мы часто переписывались. Дориан говорил о своих проблемах. Как-то раз он написал мне и сказал, что я могу его презирать, но он должен признаться, потому что не может мне лгать. Я до сих пор не понимаю, чем он думал, но он прислал мне письмо с признанием о том, что любит мужчин. Создатель, какое счастье, что его не перехватили. Не то чтобы Дориан вообще когда-либо особо скрывался, но я тогда очень испугалась, представив, что было бы, если бы то письмо попало к кому-то не тому. Я написала Галварду, сказала, что, когда Дориан приедет домой в следующий раз, пусть пришлет за мной кого-нибудь, потому что нам надо было серьезно поговорить. Мэйварис легко чокается бокалами с Вестником и делает глоток, стараясь в деталях вспомнить тот их разговор, но это оказывается труднее, чем она предполагает, в большинстве своем из-за меда. Им пахнет от Лавеллана — она точно не уверена, какая именно из частей эльфа источает сладкий аромат, но она точно знает, что не ошибается: это точно мед. Мэйварис не может сдержать улыбку: Дориан всегда был сладкоежкой. — Через месяц, может, чуть меньше, Дориан приехал домой, и, спасибо Галварду, он действительно прислал ко мне слугу с запиской. Дориан очень удивился, когда увидел меня, но было еще более забавно увести его дальше в сад и сказать, что он огромный идиот, потому что как можно быть таким слепым, и… я расплакалась, потому что мне пришлось сказать очень много вещей о себе, о которых тогда мне не хотелось бы говорить вообще с кем-то. Наверное, это был один из тех немногих моментов, когда я видела Дориана по-настоящему удивленным и растерянным, он все пытался что-то сказать, а потом просто обнимал меня и успокаивал. Потом долго пришлось объяснять Галварду, что его сын меня не обижал. Но с тех пор у нас почему-то полное взаимопонимание и любовь. — Еще немного, и я начну ревновать, миледи. Мэйварис смеется коротко и легко толкает его в бок. — Мы знакомы достаточно давно, дорогой, чтобы понять, что Дориан мне как брат. И достаточно, чтобы перейти на «ты», демоны побери. Ужасно неудобно лежать на ком-то и называть его на «вы». Они смеются уже вдвоем, когда Дориан возвращается, потирая переносицу. У него весьма потрепанный вид и явно такие же нервы — Мэйварис слишком хорошо знает этот жест. — Если хотите знать, меня только что пытались убить, но вы продолжайте, не отвлекайтесь. Мэйварис успевает принять сидячее положение, когда ее опора в виде плеча Вестника исчезает. — Я в порядке, аматус, можешь не искать на мне что-либо. Сработала та руна на входе, я практически ничего не делал, — Дориан смотрит на нее, а потом улыбается. — Спасибо, дорогая, ты опять спасла мне жизнь. Она отставляет бокал и кивает в ответ. — Не благодари, дорогой. Она даже не успевает понять, когда вместо Дориана Вестник обнимает ее — лишь застывает на мгновение оторопело, неловко хлопая того по спине. От Лавеллана пахнет медом, лавандой и, кажется, все-таки амброзией, от него пахнет аравелями, шерстью галл и древесиной, от него пахнет покрытыми мхом камнями, магией и болью — Мэйварис кажется, что от обилия запахов у нее должна закружиться голова. — Это очень много для меня значит, — неожиданно говорит Вестник Лавеллан. — Спасибо, Мэйварис. Она растерянно улыбается. Только через минуту до нее доходит, что только что Лавеллан назвал ее по имени — просто по имени, без всяких «миледи» или «магистр». И подумаешь, что для этого надо было всего лишь выпить пару бокалов вина и, ничего, в общем-то, не делая, спасти жизнь его любовника и своего лучшего друга, совсем недавно ставшего самой важной персоной в Тевинтере. Всего-то, ха.