Antivan Blues — Tevinter Blues

Сказать, что Мэйварис всегда очень любила свою работу — ничего не сказать. Но с таким графиком и объемом работ и такой толпой идиотов любая работа станет раздражать. Потому пары по немецкому зачастую проходят в режиме «профессор Тилани ругает все, на чем свет стоит, и лишь люди, знающие ее предмет, понимают смысл сказанного». Она вообще привыкла к тому, что большей части людей немецкий язык не нужен, и пришли они лишь потому, что деваться было больше некуда, но слышать разговоры о попойке (!) на своих парах ей еще не приходилось. Несмотря на чуть севшее зрение, на слух свой она не жалуется. А потому взгляд ее сразу натыкается на двух соседей-раздолбаев. Мэйварис очень хочет пошутить о том, что первая буква их имен — главная причина, почему эти двое, слишком трезвые почти что зомби, похожи, словно братья-близнецы. Она краем уха выслушивает ответ одной из девушек, сидящих на первых рядах, а сама внимательно, поверх очков, разглядывает Эдварда и Эскеля. Она вообще удивлена, что эта парочка алкоголиков заявилась на пару по ее предмету, и притом достаточно трезвая, чтобы на свалиться еще в дверях. Удивительно. Мэйварис даже помечает этот день в календаре, попутно исправляя ошибки в устном ответе одной из студенток. До конца пары остается совсем немного времени, и Мэйварис даже знает, кто после задержится в ее обществе. Последним свой взгляд Мэйварис обращает на парочку, усердно делающую вид, что они все понимают и готовы отвечать по всей строгости зако… кхм, не та опера. Она вздыхает — немного с облегчением даже, когда наступает конец ее и студентов мучениям. — Думаю, мы с радостью продолжим послезавтра, — говорит она, обращаясь к аудитории, улыбаясь поднявшемуся легкому шуму. Она утыкается в документы, переданные ей проректором, кажется, спустя сотню тысяч лет, и, завидев поверх очков два продвигающихся к выходу тела, щелкает пальцами. — Эдвард, Эскель, останьтесь, пожалуйста. Голос у нее спокоен и тих, и это, пожалуй, первая причина того, почему лучше не злить некоторых особо терпеливых преподов — у многих из них, к несчастию, после пары лет работы с проблемными студентами вырабатывается привычка говорить тихо, но таким тоном, будто еще секунда, и твои вырванные потроха будут получать приказ об отчислении за неуспеваемость и прогулы. Мэйварис фыркает, перелистывая документацию, и думает, что, наверное, стоило спросить кого-то из этих двоих, пока была возможность. Так, шутки ради. Выдержать трагическую преподавательскую паузу — отличительное умение людей, долгое время работающих в сфере образования. Мэйварис овладевает этим умением в совершенстве. — Молодые люди, позвольте поинтересоваться, чем вы занимаетесь во внеучебное время? — она осматривает их снизу вверх, с ног до головы, отложив документацию, сложив руки перед собой и сцепив пальцы в замок. — Явно не тем, что размышляете о смысле бытия или грядущих зачетах. Она поднимается, негромко стукнув ножками стула об пол. — Боюсь, если я спрошу у вас про Нойшванштайн, вы будете не в состоянии ответить, что это, не говоря уже о том, где оно находится. Студенты ей в глаза не смотрят, и она фыркает. — Эдвард, не прожгите великих людей своим пылким вниманием. Эскель, мой стол не так красив, как я, поверьте, — она скрещивает руки на груди и обходит стол, чтобы встать прямо перед парочкой страдающих от сушняка студентов, присаживаясь на край столешницы. — Я не требую от вас многого, но можно ведь хотя бы не обсуждать на моих парах, что и когда вам выпить. У обоих мины кислые, будто Мэйварис — до ужаса отвратительный лимон, который им приходится жевать уже в течение нескольких минут. Она вздыхает, внимательно оглядывает парней, поправляя очки на переносице и спадающие на щеки пряди светлых волос. — Я понимаю, что мой предмет — не то, что вам до ужаса хочется учить, и что я в принципе не так важна, как тот же математик, — говорит она снисходительно. — В вашем возрасте меня тоже не интересовали некоторые предметы, от слова «совсем». И поэтому я отлично понимаю вас. Она тянется рукой за любимой ручкой и вертит ее в руках задумчиво. — Что ж, думаю, устраивать вам дополнительный зачет смысла нет, вы ведь все равно ничего не знаете, — она фыркает и смотрит на два помятых и абсолютно недоумевающих лица напротив. — Так что я согласна забыть об этом инциденте, если вы… скажем, пригласите меня на эту вашу следующую «попойку». Эдвард открывает и закрывает рот, поразительно похожий на рыбу, — и Мэйварис смеется. — Я только выгляжу занудной, — говорит она с усмешкой. — Так что, по рукам, молодые люди? Ответом ей становятся совсем не синхронные кивки.