* * *
Чарльз больше смотрел в окно, чем слушал преподавателя, но его мысли были далеки от мечтаний. Тему, про которую они говорили, он прочитал давно и сам, поэтому никакого интереса урок для него не представлял, и Ксавье решил посвятить это время тому, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию. Он ощущал беспокойство Эрика всем своим существом, но пока что не мог найти причину для такой реакции. Что так сильно волновало его дворецкого и возлюбленного? Появление чужого человека в доме? Неужели Эрик настолько злился на хозяев дома за то, что они привезли ещё одного «воспитателя» для Чарльза? Сам Ксавье поначалу тоже был не в восторге от этой идеи, но Клаус оказался достаточно интересным собеседником. С ним было о чём поговорить и что обсудить: книги, новости, достижения науки и техники… Странно, что они никогда не говорили о подобном с Эриком. Чарльз был уверен, что мужчина всё знает, просто молчит, стоило узнать у него, с чем это связано. Или же он стесняется из-за своего образования? Но Ксавье столько раз слышал о строгости подготовки дворецких… Всё это было несколько странно. Чарльз раз за разом возвращался мыслями к назревающему конфликту, Эрик ревновал и ревновал неприкрыто, появление гувернёра повлияло на него больше, чем можно было подумать. Конечно, родители этого не замечали, потому что они вообще мало к чему оказывались достаточно внимательными… Ксавье прикусил язык, несмотря на то, что вслух не говорил. Уж не ему упрекать кого-то в невнимательности, учитывая то, что он сам считал Эрика роботом, причём достаточно долгое время. Как он мог быть таким слепым? Сейчас Чарльз оглядывался на происходившие тогда события и поражался собственной недалёкости. Леншерр был живым, чертовски живым до кончиков пальцев, горячим, чувствующим, интересным, а наедине со своим молодым хозяином — ещё и эмоциональным, страстным, любящим… Как всего этого можно было не заметить? Ксавье корил себя в который раз, впрочем, если бы не вся эта ситуация, смогли бы они так сблизиться и… быть вместе? Чарльз улыбнулся уголками губ, вспоминая, как очаровательно ворчал его дворецкий, будучи больным, как неумело принимал заботу и как старался этого избежать всеми силами. Кажется, о нём мало кто заботился за его жизнь, раз он так реагировал. Вдруг Чарльзу стало жгуче стыдно — он ведь никогда не спрашивал у Эрика про его жизнь. Знал, что сирота, но как, что и почему… Разве это было правильно? Конечно, подобные расспросы могли бы выставить его самого в неприглядном свете, всё-таки тема больная, и тревожить старые раны — бестактно и негуманно, однако это лучше, чем если Эрик будет думать, что ему плевать. Может, дело в этом? Может, появился новый человек в доме, и его самый лучший в мире дворецкий решил, что этот человек может интересовать Чарльза больше, чем он сам? Безусловно, с Клаусом было интересно, он много знал и хорошо преподавал, однако более, чем в роли гувернёра, Ксавье его никак не воспринимал. Эрик — это совсем другое. Эрика он любил. Но показывал ли он это как-нибудь, кроме того, что они целовались и занимались любовью? Чарльз закусил нижнюю губу. С Клаусом он говорил о таком количестве вещей, что, даже слыша их разговоры украдкой, принося чай, например, Эрик мог решить, что он сам — пустое место для своего молодого хозяина, потому что ему Чарльз разве что жаловался. Иногда рассказывал тайны, безусловно, то, что его беспокоило, и дворецкий выполнял ещё и роль психолога. А говорили ли они о самом Эрике? О его жизни? О его мыслях и чувствах, наконец? Ксавье почувствовал, как к лицу приливает кровь, едва представив, как всё это выглядело со стороны. — Мистер Ксавье, с вами всё хорошо? — голос учителя выдернул Чарльза из размышлений. — Да-да, — он поспешно покивал, надеясь, что больше никто не обратил внимание на его странное поведение, и уставился в тетрадь. Все поля были изрисованы — бабочками. И нет, то, что в задумчивости бессознательно рисовал Чарльз, не имело никакого отношения к насекомым.* * *
The final celebration, a bad hallucination Flip a coin and see which way I fall The shark tail is singing We love to watch him killing And suffer through a never ending day Suffer through a never ending day I can feel I've lost control I let my guard down, I let the truth out Oh, I can feel I've lost control You let your guard down, you let the truth out ♫ Garbage – Control
Он хотел поговорить, правда хотел, но стоило им оказаться наедине в контексте отсутствия родителей дома, как у Чарльза срывало крышу. Его никогда нельзя было назвать пошлым, он до сих пор умудрялся краснеть при упоминании чего-то неприличного, но к Эрику Ксавье тянуло как магнитом во всех смыслах, в том числе и в физическом. Когда они находились в одной комнате, многие мысли юноши принимали далеко не целомудренный вектор, и, Чарльз был в этом уверен, его дворецкий отлично читал всё это по лицу своего молодого господина — в отличие от родителей, которые, кажется, ничего не замечали. Ксавье сомневался в том, что подобное можно не заметить, но верил в то, что они оба — и он, и Эрик — достаточно хорошие актёры и умеют тушить локальные пожары, вспыхивающие от искр, которые появляются от пересечения их взглядов. Вот и сейчас, дворецкий едва успел закрыть за собой дверь комнаты Чарльза, едва-едва — и тут же чуть пошатнулся, потому что Ксавье мгновенно оказался рядом, обнимая его и горячо целуя. Молодой человек просто наклонил Эрика к себе, обхватывая руками шею, не давая ему никаких шансов на сопротивление, и Леншерру не оставалось ничего другого, кроме как прижать своего юного хозяина к себе, обнимая тесно-тесно. В последнее время Эрик так боялся потерять свою любовь, что и сам потерял голову от такой обжигающей близости. Всё было взаимно — и это пьянило больше всего. — Ты не умеешь быть тихим… — он чуть присел, подхватывая парня за бёдра и легко усаживая к себе на пояс. — Я очень постараюсь, — Чарльз покрывал поцелуями лицо дворецкого, тут же снова возвращаясь к его губам. Эрик даже смог дойти до кровати Ксавье, садясь на неё и удобнее устраивая аристократа на себе. Тот уже разбирался с пуговицами на рубашке мужчины, преодолев первое препятствие в виде костюма дворецкого за считанные секунды. Леншерр открыл было рот, чтобы возразить, но Чарльз толкнул его в плечи, укладывая спиной на кровать, и, чуть ёрзая на своём самом любимом совсем-не-роботе, вплотную занялся шеей Эрика, даже слегка прикусывая кожу, так что уже самому дворецкому пришлось сдерживать стоны. — Они могут вернуться в любой момент, — он пытался возразить, он взывал к голосу разума — то ли своего, то ли Чарльза, но руками в белых перчатках уже скользил по бёдрам юноши, сжимал обтянутые тканью брюк ягодицы, выдёргивал из-за пояса рубашку, будь трижды проклята его форма в колледже — в ней Ксавье слишком сексуален… Впрочем, кажется, этому маленькому негоднику шло всё. Особенно эта не в меру весёлая улыбка, слишком хорошо сочетающаяся с томным взглядом, в котором уже читалось накатывающее волнами удовольствие. Эрик готов был себя съесть с потрохами, если не признается прямо сейчас в том, что больше всего его возбуждало доставлять удовольствие Чарльзу и смотреть, как по его телу бегут мурашки от наслаждения, пробирающегося в каждую клеточку, в каждый нерв — без исключений. Леншерр оказался сверху легко, пользуясь тем, что он больше и сильнее. Чарльз попытался возмутиться, но Эрик, опустившись на пол у кровати, даже не дал открыть ему рта, делая всё быстро: дворецкий за какие-то секунды расстегнул на парне брюки, высвободил из белья его член и обхватил головку, сразу скользнув вниз. Он взял Ксавье глубоко, сжимая губы плотным кольцом, и Чарльз выгнулся от накативших ощущений, зажимая себе рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Вот теперь Эрик почувствовал настоящее давление в своём паху, когда увидел, как хорошо его молодому хозяину. О-о-о, это ни с чем не сравнимое зрелище — вспыхнувший до корней волос, отчаянно кусающий свои пальцы и слегка вскидывающий бёдра Чарльз, его маленький Чарльз, которому так нравится быть внутри… Леншерр стянул перчатку с правой руки и, приспустив брюки юноши ниже, стянул их с одной ноги, заставляя его отвести колено в сторону. Эрик проник большим пальцем, осторожно погружая самый кончик, не больше одной фаланги — и тут же ощутил ответную реакцию: колечко мышц судорожно сжалось, чёрт, он снова такой узкий, как в первый раз. Дворецкий активнее задвигал головой, вдруг чувствуя настоящую необходимость довести Чарльза до пика, слишком он был хорош и мил, слишком чувствителен, слишком разгорячён. Эрик оставил во рту головку, кружа по ней кончиком языка и слыша сдавленный стон, прорывающийся наружу, несмотря на все усилия парня. Он кончил, сжимая пальцами покрывало, второй рукой продолжая себя заглушать, но Эрик всё равно всё слышал — и остался этим очень доволен. Он проглотил всё, медленно и с наслаждением, держа член своего молодого господина рукой без перчатки и при этом мягко его поглаживая. Дворецкий лизнул головку и улыбнулся, наблюдая за тем, как тяжело дышит Ксавье, который, впрочем, тут же сел, хватаясь за ремень на брюках Эрика. — Всё хорошо, я потерплю, — Леншерр мягко перехватил его руки, пытаясь остановить. — Не говори глупостей, это вредно, — Чарльз поцеловал его коротко, снова пытаясь расстегнуть пряжку. — Если твой гувернёр зайдёт… — Клаус? Думаю, я смогу с ним договориться… Эрик вздрогнул всем телом так сильно, что Ксавье сразу это почувствовал. Он остановился, отвлекаясь от ремня, и поднял взгляд на своего дворецкого, который уже смотрел куда-то в сторону, должно быть, не желая показывать всё то, что испытал сейчас от этой короткой фразы. Острая, горячая, злая ревность, обида, гнев… «Я смогу с ним договориться»… Леншерр готов был поклясться в том, что между Шмидтом и Чарльзом ничего не было, но как же мерзко это звучало. Настолько мерзко, что Чарльз не без труда высвободил руки, не рывком, мягко, и Эрик вздрогнул второй раз, увидев, какие отметины оставил на его запястьях. Точно будут синяки. Леншерр негромко выругался, наклоняясь и осторожно касаясь губами красных пятен, удивляясь тому, что Чарльз его сразу не оттолкнул. — Прости… Больно? — Нет, — молодой человек мягко провёл пальцами по платиновым волосам, приподнимая уголки губ, и Эрик по этой улыбке сразу понял, что ему врут. Больно, судя по всему, ещё как больно — и ни звука, ни резкого движения, ни укора. Дворецкий тяжело вздохнул, парой движений возвращая брюки юноши на место, не встречая сопротивления и ругая себя без перерыва. По телу прошёл холодок от мысли, что в следующий раз в его руках может оказаться шея Чарльза... Эрик сглотнул. Вдруг он просто сел рядом с кроватью, кладя голову на колени Ксавье и закрывая глаза. Долго ждать не пришлось: Чарльз сразу начал осторожно поглаживать его по голове, пропуская светлые прядки между пальцами и слегка массируя кожу подушечками. Постепенно Эрик смог расслабиться, его слишком беспокоило то, что он начал терять контроль над собой — так часто и в столь разных ситуациях. Он не хотел навредить человеку, которого считал самым важным, что только есть в его жизни. Чарльз продолжал мягко проводить пальцами по волосам своего дворецкого, стараясь унять собственную дрожь. Ему было страшно. Действительно страшно, и с этой панической атакой было необходимо справиться немедленно — один из них должен был оставаться спокоен. Ксавье бесшумно и глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. Он никогда не видел Эрика таким. Никогда не видел, чтобы тот переставал понимать, что он делает, и это было жутко. Нет, Чарльз не боялся за свою сохранность, он беспокоился за мужчину — а вдруг ему уже нужна помощь? Вдруг нужен врач? Вдруг ему так плохо, что он даже сказать об этом не может? Ксавье наклонился и поцеловал дворецкого в макушку, тут же прижимаясь к ней щекой и крепко обнимая Эрика. Тот распахнул было глаза, но тут же умиротворённо выдохнул, чуть прижимаясь к ногам своего юного хозяина. Вряд ли кто-то в этом мире мог дать ему больше спокойствия, чем этот молодой человек, которого он сам когда-то пытался вытащить из депрессии. И Чарльз об этом вспомнил, осознавая, как много делал для него Эрик, при этом на самом деле вовсе не являясь роботом. Он же всё чувствовал и всё это переживал вместе с Ксавье… Так что теперь он, Чарльз, просто не имел права дать слабину. Если Эрика что-то так сильно беспокоит — нужно было выяснить это и разобраться с проблемой до того, как она сведёт его единственного и любимого дворецкого с ума. — Что не так?.. — негромко проговорил Ксавье, мягко проводя тыльной стороной ладони по щеке мужчины. Эрик открыл рот, чтобы ответить, но его прервали — стуком в дверь. Оба уставились на ручку, напрягшись одновременно в ожидании того, как она повернётся, но нет, ручка оставалась неподвижной, впрочем, это не сильно скрашивала ситуацию, ведь за ней стоял вполне определённый человек. — Сэр, — голос Клауса будил в Эрике всё худшее, что в нём было, и дворецкий едва удержался от того, чтобы не хрустнуть костяшками пальцев. — Пора начинать, думаю, вам понадобятся дополнительные занятия по некоторым предметам...