You do it all for my own protection You make me feel like I'll be OK Still I have so many questions How did you stay so strong? How did you hide it all for so long? How can I take the pain away? How can I save... ♫ Three Days Grace – Fallen Angel
* * *
Чарльз запер дверь и осторожно прошёл к кровати, сразу на неё залезая. Эрик дремал, беспокойно, но дремал — от усталости и слишком сильных переживаний, которые сегодня поразили его в самое сердце. Леншерр знал, что влюблённость в своего юного хозяина и отношения с ним же раскроют для него массу новых впечатлений, но не думал, что это будет так… сильно. Дворецкого накрывало лавиной эмоций каждый раз, когда происходило что-то из ряда вон выходящее, а ведь для него таковым было если не всё, то очень многое. В их век не испытывать эмоций было хорошим тоном. Аристократы чтили старые традиции и предпочитали светские сдержанные беседы, а прислуга должна была быть незаметной и послушной. Современные богачи хорошо платили живым работникам, потому как, несмотря на всё удобство роботехники, люди оставались в фаворе: с ними было как-то привычнее даже во времена господства высоких технологий. И именно этой безэмоциональности учили в школах, готовящих обслуживающий персонал, разумеется, дворецкие были одной из высших каст в этой иерархии. Эрик был очень хорошим дворецким, но теперь он всё чаще думал именно о том, что он «был». Леншерр ни секунды не жалел о своих чувствах к Чарльзу. У него была блестящая карьера, но она не стоила ровным счётом ничего по сравнению даже с одним днём, проведённым вместе с юным Ксавье, голубые глаза которого светились счастьем, когда молодой человек находился рядом со своим дворецким. Эрик всё ещё боялся поверить в то, что его чувства взаимны, причём взаимны не на какой-то отрезок времени, а вообще. С каждым днём его кошмары, в которых Чарльз оставлял его, становились всё реалистичнее и ужаснее. С каждым днём он чувствовал, как страх потерять доверие и любовь этого человека всё больше захватывает всё его существо. С каждым днём он всё больше терял контроль над собой, поддаваясь этой панике. И, что самое жуткое, он ничего не мог с этим поделать. Зато мог Чарльз. И Чарльз знал, что он может, но пока не понимал, как именно ему нужно действовать, чтобы его любимый дворецкий перестал себя изводить. Для начала Ксавье решил поговорить, а начинать разговор, по его мнению, лучше всего с поцелуя. И молодой человек поцеловал Эрика нежно и долго, этим и разбудив. — Не выгоняй меня, пожалуйста, я всё сделаю, никто не узнает, что между нами было… — прошептал Леншерр испуганно, садясь и хватая парня за плечи. — Эрик, Эрик, тихо, — Чарльз обнял мужчину за шею, теперь касаясь губами щеки. — Что там тебе такое снится? — Прости… — Эрик сжал его в объятиях. — Да так… ничего. — Вижу я, как ничего, — аристократ удобно устроился на коленях Леншерра, проводя пальцами по его волосам, осторожно убирая их назад. — Думаешь, я тебя брошу? Молчание. Эрик не знал, как признаться в своих страхах этому мальчику, который сейчас казался бесконечно старше него самого. Чарльз был спокоен и уверен и уж точно не впадал в ярость из-за каких-то своих надумок, а ещё он не трясся по ночам от страха и не хотел кого-нибудь убить. Леншерр хотел. Вполне конкретного человека, но об этом лучше не говорить вслух, такое может испугать даже Ксавье. Вообще, Эрик был готов ко многому в этой жизни, но не к такому вопросу в лоб, на который ему нечем ответить. Юноша вздохнул и осторожно провёл пальцами по переносице своего дворецкого. — Мне плевать на то, что мы в разных классах общества. Да и на само общество — плевать, — Чарльз чуть щурился, пытаясь прочитать в темноте эмоции Эрика. — Пока мы прячемся, потому что я зависим от родителей. Но как только это изменится — я лично выброшу твой костюм дворецкого, потому что мы — равны. — Придётся одевать тебя без костюма дворецкого, — Леншерр слабо улыбнулся. — Я совсем не против, если ты будешь ходить по квартире голым, — аристократ подался вперёд, коротко целуя мужчину. — Но в случае гостей тебе всё-таки придётся что-нибудь надевать и на себя. Эрик негромко рассмеялся, обнимая Чарльза и укладываясь обратно на спину, при этом умудрившись затащить Ксавье под одеяло. Когда он успел так повзрослеть? Куда делся тот мальчик, которого он спасал от несчастной любви, придумывая на ходу байки про какую-то странную программу? В какой момент они поменялись местами, и его маленький Чарльз превратился в столп уверенности и настоящую опору для такого боящегося всего на свете взрослого Эрика? Дворецкий прижал Ксавье к себе теснее, жадно вдыхая аромат его волос и понимая, что он не хочет это ни с кем делить. Ни секунды. Ни одного вдоха. Леншерр бы продвинулся дальше в своих размышлениях, если бы не почувствовал тонкие пальцы в очень интересном месте под одеялом. Почти сразу Чарльз прикусил мочку его уха, дразня её языком, и все мысли разом выветрились из головы дворецкого, он сжал худое (слишком худое, по его мнению) плечо Ксавье, шумно выдыхая. — Что, прямо сейчас?.. — Тебе нужно расслабиться. Я зря пришёл что ли? Он нырнул под одеяло, и Эрику пришлось вцепиться зубами в угол подушки, который так удобно подвернулся под руку — лишь бы не издать ни звука. Чёрт, да когда он успел всему научиться-то?.. Чарльз как будто издевался, касаясь головки самым кончиком языка, дразня и распаляя. Спустив на мужчине его пижамные брюки, он мягко двигал пальцами по всей длине, второй рукой придерживая мошонку и лаская нежную кожу самыми подушечками пальцев, так что Леншерру хотелось выть от ощущений: он никогда и не думал, что сам настолько чувствителен, но стоило лишиться «зрения» и сосредоточиться исключительно на сигналах тела… — Только без рук… — послышался голос юноши, он словно прочитал мысли Эрика, который уже собирался забраться под одеяло, чтобы запустить пальцы в волосы Ксавье, этого слишком хотелось. И ведь он знал, чёрт побери, Эрик готов поклясться, что Чарльз знал, что делает. Наверняка опять что-нибудь прочитал, ох уж эта его страсть к изучению теоретической части любого вопроса… Горячие губы прошлись по всему стволу, от основания до короны, и дворецкий заскулил, сжимая край одеяла до боли в костяшках. Ему хотелось войти, погрузиться в это влажное тепло, ощутить уже его всей поверхностью, но Чарльз не торопился, он наслаждался процессом, теперь обхватывая губами одно из яичек и осторожно его засасывая. — Я сейчас кончу… — хрипло прошептал Эрик, судорожно облизывая пересохшие губы. Он сошёл с ума, точно сошёл с ума. Сказать такое вслух, да ещё и своему хозяину, да ещё и так бесстыдно… Леншерр задыхался, хватая воздух ртом, потому что аристократ, наконец, начал активные действия своими слишком алыми губами, да, в темноте было ничего не видно, но Эрик-то помнил, как они выглядят — такие красные, как будто Чарльз только что ел какую-то яркую ягоду, блестящие, приоткрытые… Дворецкому казалось, что его разорвёт от желания, там, внизу, было слишком горячо и хорошо, Ксавье, кажется, знал наизусть все его чувствительные точки и сейчас бессовестно этим пользовался, заставляя Эрика судорожно приподнимать бёдра, от этого никакая сила воли не могла удержать. Ещё несколько быстрых движений, ещё пара касаний кончиком языка — и Эрику пришлось выдернуть из-под головы подушку, чтобы закрыть ей лицо и сдавленно выстонать имя своего хозяина. Тело сладко ныло, отзываясь долгими и плавными волнами на то, как Чарльз заканчивал своё «дело», продолжая мягко поглаживать и целовать, продлевая удовольствие. Когда он снова оказался на плече дворецкого, Леншерр боролся с собой, чтобы заставить себя снять подушку с головы. Ему было стыдно и неловко за то, что он оказался таким… несдержанным. Возможно, Эрик бы ещё долго так лежал, но Чарльз стал сам подбираться к нему короткими поцелуями — по шее, от ключицы, при этом умудряясь как будто мурлыкать. Дворецкий от такого снова «поплыл», теперь уже чувствуя, как не может перестать улыбаться. — Кто это тут спрятался? — Ксавье приподнял подушку, касаясь губами подбородка, и Эрику не нужен был свет, чтобы понять, что лицо юноши просто пылает. Кажется, он сильно преувеличил, решив, что Чарльз всему научился. Может быть, там, под одеялом, он и производил такое впечатление, но сейчас перед Леншерром оказался всё тот же смущённый парень, который в своё время краснел до корней волос, едва почувствовав собственное возбуждение. Поняв это, Эрик улыбнулся уже хищно, возвращая подушку на место и легко укладывая на неё аристократа, мгновенно оказываясь сверху. — Эрик!.. — Чарльз зашипел, хватая мужчину за плечи, он явно не был готов к такому развитию событий. — Моя очередь, — дворецкий задрал на парне пижамную рубашку до самого подбородка, сразу обхватывая губами сосок и с удовольствием наблюдая за тем, как Ксавье приходится жевать рукав, чтобы смолчать. Дорожкой поцелуев Эрик спустился ниже, не без удовлетворения обнаруживая, что его молодой хозяин очень даже возбудился, пока демонстрировал на практике то, что где-то наверняка вычитал; Леншерр прихватил его губами через ткань, мягко запуская кончики пальцев за резинку штанов. Да, прямой обязанностью Эрика было подчиняться, но как же он любил, когда Чарльз был таким… послушным. Ксавье приподнял бёдра, позволяя себя раздеть, и, повинуясь ладоням дворецкого, развёл ноги, согнутые в коленях, подпуская к себе максимально близко. В отличие от него, Эрик не собирался скрываться под одеялом, ему нравилось смотреть на юношу, когда тот сгорал от желания и возбуждения, при этом умудряясь смущаться и того, и другого. Дворецкий обхватил головку губами и, плотно сжав их, скользнул вниз по стволу, подушечками пальцев кружа по промежности и то и дело надавливая на пульсирующее колечко мышц. Чарльз мычал, стараясь быть тихим, он готов был съесть собственную пижаму, чем сейчас почти и занимался, не оставляя рукав в покое. Леншерр выпустил его с тихим причмокиванием, тут же беря пальцами и плавно ими двигая. Он приподнялся, не прекращая движений рукой, и, заставив Ксавье отцепиться от рубашки, горячо его поцеловал, слегка сжав волосы юноши на затылке. Чарльз смотрел на своего дворецкого совершенно затуманенными глазами, и от этого Эрику ещё сильнее хотелось доставить ему максимальное удовольствие. Он наклонился низко, касаясь губами уха, чтобы прошептать хрипло и чувственно, не прекращая ни на секунду скользить пальцами по всей длине: — Как вам больше нравится, сэр?..* * *
Эрик не спал уже час, но не мог пошевелиться, потому Чарльз слишком удобно устроился на его плече и мирно сопел, обняв дворецкого поперёк торса. Леншерр сам себе напоминал человека, на котором спит кот: разбудить слишком жалко, приходится терпеть любой ценой. Впрочем, он был не слишком против, в нынешней ситуации всё время, которое они проводили вместе, а тем более — рядом, было бесценным. Тем не менее, дворецкий зорко следил за часами на стене напротив, чтобы не пропустить момент, когда Чарльза всё-таки придётся поднять и отправить в его комнату. По идее, их ночной разговор — и не только разговор — должен был успокоить Леншерра, но его не отпускало какое-то дурное предчувствие. Эрик сглотнул, подавляя приступ паники, и осторожно поцеловал юношу в висок, мягко приподнимая. — Просыпайся, — Леншерр улыбнулся, наблюдая за тем, как его юный хозяин зевает, сонно потирая глаза. — Тебе надо перебраться к себе. — Когда же они уедут по каким-нибудь делам… — Чарльз зевнул снова, потягиваясь. — Нехорошо так говорить про родителей, сэр, — Эрик подхватил Ксавье на руки, чтобы поднять его с кровати и проверить, вся ли его пижама на нём присутствует после их не в меру бурного общения ночью. — К тому же, в доме ещё останется твой гувернёр. — Пусть с собой его прихватят, — молодой человек повис на шее своего дворецкого совсем по-детски, даже встав на его ступни пальцами ног — лишь бы не коснуться холодного пола и не проснуться окончательно. Эрик почувствовал, что тает от этого жеста и от слов Чарльза. Как он вообще мог в нём сомневаться?.. Как мог подумать, что его хозяин, такой верный и любящий, посмотрит в сторону Шмидта? Леншерр не удержался и крепко прижал юношу к себе. — Вот это пробуждение мне больше нравится, — Чарльз довольно улыбнулся. — Больше, чем поцелуй? — Больше, чем просыпаться одному. Эрик негромко вздохнул, с трудом заставив себя отпустить Ксавье. Тот улыбнулся снова, на этот раз ободряюще — и коротко поцеловал своего дворецкого, привстав на носочки. Леншерр на секунду подумал, что его молодой хозяин ещё наверняка хоть немного да вытянется, правда, он всё равно останется ниже, и это немного радовало. — Всё хорошо, Эрик. — Да, сэр, — мужчина усмехнулся, наблюдая за сверкнувшим в голубых глазах возмущением. Чарльз выскользнул из его комнаты бесшумно, как и всегда, кажется, они оба за это время успели освоить в идеале технику тихого передвижения по дому. Эрик вышел в ванную, примыкающую к его спальне, и долго, долго смотрел на своё отражение. Ксавье выбрал его, это было очевидным фактом. Из тысячи (а дворецкий в этом не сомневался) возможных вариантов Чарльз Ксавье остановил свой взгляд на нём, человеке не просто другого социального положения — фактически, прислуге, при этом ни на секунду не позволяя ему самому почувствовать это. Эрик вдруг понял, что все его проблемы каким-то невероятный образом собрались в его собственной голове — и именно там нужно было начинать работу над собой. Он умылся холодной водой, почистил зубы и привёл себя в порядок. Нужно приготовить всё к завтраку и приготовить сам завтрак, а ещё — собраться с силами. Леншерр не мог отвязаться от мысли, что что-то важное он сам упускает из виду, просто не замечает какой-то детали. Он надевал рубашку и, застёгивая пуговицы, вдруг вспомнил слова Чарльза о том, что тот выкинет его костюм дворецкого, и от этого стало так тепло… Именно в этот момент Эрик понял, что именно не даёт ему покоя, помимо всего прочего, конечно. Он перестал защищать Чарльза. Леншерр даже замер, забыв поправить манжеты, пригвождённый к полу и, кажется, даже воздуху этой мыслью. Его маленький Чарльз делал всё, чтобы успокоить, окружить заботой, не дать сорваться, он появлялся рядом каждый раз, когда был нужен, он повторял, что любит, он прикрывал Эрика, оставаясь спокойным в любой ситуации, а чем ему отплачивал дворецкий? Сексом и поцелуями? Маловато для такого уровня отношений, да даже и в этом… он не был уверен, что хорош. А ведь Чарльзу приходится терпеть приставания своего гувернёра, отбиваться от него, да так, чтобы не вывести Эрика из себя и не спровоцировать Шмидта на что-нибудь более настойчивое. Закопавшись в своих переживаниях, Леншерр как будто перестал видеть кого-то, кроме себя, ему казалось, что он переживает за Чарльза, но на самом деле переживал из-за Чарльза, а самого юношу словно бросил на произвол судьбы. Разве так можно? Эрик сдвинул брови, продолжая одеваться. Всё, как и всегда, было идеально, в последнюю очередь он аккуратно уложил платиновые волосы на ровный пробор, фиксируя их гелем. Дворецкий должен выглядеть идеально. Серые глаза быстро скользнули по образу в зеркале, проверяя его на соответствие с собственными внутренними стандартами, и дали оценку «восемь из десяти». Эрик поправил воротник рубашки. Дворецкий должен быть аккуратным и радовать глаз, если его заметят, а так — он должен быть тенью дома, в котором работает. Эрик надел белые перчатки и сжал кулаки, разминая пальцы и не отрывая взгляда от своего отражения. Дворецкий должен защищать своих хозяев, защищать от всего и любой ценой. Возможно, однажды его костюм и отправится в мусорное ведро, но… Но сейчас пора вспомнить, что значит быть хорошим дворецким.