История Одного Лета

      6.       Вечеринки под землей с каменными стенами и оглушающей музыкой и, правда, самые лучшие, даже не смотря на то, что они на самой окраине чужого города. Все жители, казалось бы, собрались на одной из таких вечеринок, и Скотт, правда, очень рад, что Стайлз в восторге от этого места.       Светомузыка слепит, но к ней быстро привыкаешь, а уж после того, как свыкаешься с местным освещением, барную стойку найти не составляет труда. Скотт не считает, сколько они выпивают, с кем выпивают и что именно пьют, они просто отрываются и танцуют под ошеломительно мощные басы.       В какой-то момент они, в компании пьяных разукрашенных ребят, оказываются на одном из темно-синих диванов, где все смеются, обмениваются маленькими белыми таблетками через поцелуи и уничтожают один шот чего-то крепкого за другим. Скотт наблюдает за ними от силы несколько минут, пока не чувствует руку Стайлза у себя на бедре и его губы у самого уха. Стилински что-то шепчет, но музыка растворяет в себе его голос, поглощает любые попытки заговорить, оставляя единственно верный выбор – действовать.       Стайлз проводит пальцами по ширинке Скотта, освобождает пуговицу от петель и запускает ладонь в джинсы МакКолла. Его прикосновения рваные, ленивые и жесткие, но Скотту нравится. Нравится настолько, что перед глазами начинает плыть, а внизу живота все скручиваться в тугой узел.       Стайлз рядом с ним наслаждается тихими вздохами лучшего друга, пристально наблюдая за каждым его движением. Он слишком пьян, возможно даже под действием одной из маленьких таблеток,что передаются среди рядом сидящих подростков, Стайлз не может точно сказать, но ему настолько хорошо на этом тесном кожаном диване, с этой бьющей по ушам и вискам музыкой, с возбужденной плотью Скотта под пальцами, что он и думать об этом не хочет.       Мелодия сменяет другую, и толпа воплем с танцпола одобряет выбор диджея, вскидывает в разгоряченный воздух руки, увеличивается в размерах, Скотт концентрирует свое внимание на ней, ловит каждое малое изменение, лишь бы не потерять контроля и не выпустить когти. Он откидывает голову на спинку дивана, прикрывает глаза, ему кажется, что более бездумно он себя еще не вел. К ладони Стайлза присоединяется еще одна, более мягкая и маленькая, с аккуратным маникюром на ногтях, она скользит по животу, гладит уверенно и настойчиво, чуть задевая ногтями кожу. Скотту кажется это странным, ему хотелось бы скинуть чужую руку, но вместо этого он направляет ее ниже, к паху, к ладони Стайлза. Это возбуждает его, вызывает трепет и нетерпение, как и горячий шепот чужих губ на ухо, который он не слышит за громкостью музыки, как поцелуи Стайлза, такие собственнические и кружащие голову, со вкусом алкоголя и слюны.       Когда Скотт, наконец, отрывает голову от спинки дивана, его глаза уже горят алым, а чужие руки оставляют его тело в покое. Сидящая справа от него девушка кивает ему на танцпол; ее растрепанные темные волосы липнут к вспотевшему лицу, бретелька синего платья спадает, оголяя и без того неприкрытое плечо, густо накрашенные глаза затянуты наркотической дымкой. Скотт тянет ее танцевать, утопает вместе с ней в толпе, а Стайлз растягивается на уже свободном диване и тянет к губам хайбол с какой-то яркой дрянью в нем.       Песни сменяют друг друга, и МакКолл не знает ни одну из них, но все равно танцует, касаясь талии какой-то девушки в легком коричневом платье, оказавшейся рядом, — ту, в синем, он потерял почти сразу из виду.       Когда круг незнакомых людей, с которыми Скотт и Стайлз выпивают, обмениваются шутками и танцуют, обжимаясь под музыку, вновь поднимает свои рюмки и бокалы, оборотень чувствует, что чего-то не хватает, а когда все, выпив, расходятся, понимает, что Стилински среди них нет.       Он в полную силу осознает, что потерял Стайлза из виду в тот момент, когда, после произнесенного тоста, ему никто не утыкается в плечо и не старается перекричать музыку пошлым комментарием.       Скотт оглядывается по сторонам в спокойствии, которое позже перерастает в настоящую панику, потому что среди похожих друг на друга лиц нет одного — того, которое дороже и ценнее.       Он, кажется, даже вмиг трезвеет, будто весь аконит, подмешанный Стилински в его напиток выветривается. Потерять Стайлза в незнакомом городе, да еще и выпившего — самое страшное, что МакКолл может себе представить.       После недолгого расспроса бармен кивает на узкий проход к уборной, и МакКолл едва ли не расталкивает людей, пробираясь туда. Стайлза он находит едва ли в сознании, сидящего у одной из кабинок и облокотившегося на стену. Скотт легко бьет его по щекам и когда добивается реакции, уводит прочь из клуба и ловит машину, на этот раз с нормальным водителем.       На пути к отелю Стайлз сопит на плече Скотта и бормочет во сне бессвязные фразы, которые успокаивают МакКолла, убеждают в том, что его друг в полном порядке и просто перебрал выпивки, которая, казалось, этой ночью лилась рекой.       Скотт склоняется к другу ниже, зарывается носом в его волосы и втягивает запах, чувствуя, как собственные щеки горят от алкоголя и близости. Он вдыхает вновь и вновь, но Стайлз не пахнет ничем особенным; лишь алкоголем и почти выветрившимся одеколоном, лимоном и солью, уже почти закончившими свое действие таблетками марки Хофманс и собой, но ничем подозрительным. Никаким сильным наркотиком. Скотт еще какое-то короткое мгновение сидит, уткнувшись в волосы Стилински носом, пока тот не ерзает во сне и оборотень не отворачивается к окну.       Ночное радио таксиста наигрывает одну из малоизвестных песен, такую мягкую, и, казалось бы, сотканную из тонких отсветов лунного света, настолько мелодия и голос исполнителя сплетаются вместе. Скотт слушает её вполуха и думает о лучшем друге, думает так, что замирает сердце и становится тепло. Певец поет о том, что все, что нужно — это найти свое место, и Скотт знает, что уже давно нашел его, нашел рядом со Стайлзом.       Автомобиль с тихим шорохом катит по ночному городу, ловит окнами свет фонарей и убаюкивает. Скотт позволяет себе на мгновение прикрыть глаза и крепче сжать пальцы на плече Стайлза — он с трудом может себе представить, что значит потерять своего лучшего друга.       Когда такси тормозит у их небольшого отеля, МакКолл благодарит водителя, отдает ему последние оставшиеся в карманах деньги и вытягивает полусознательного Стилински на свежий воздух. Этой ночью ни у кого проблем со сном не возникает, ведь оба уже почти спят, когда поднимаются в номер и доходят до кроватей.       Утро следующего дня наступает с яркими лучами солнца и звоном будильника, сигналящего о том, что пора собираться в путь. Стайлз, зарываясь в подушки, сонно мычит, а Скотт тянется через него, опираясь на спину Стилински рукой, и выключает неприятную мелодию на мобильнике. Он дает другу время еще поспать, скрываясь в ванной, а позже закидывая в сумки вещи и отправляя в рот, найденную в кармане шорт, печенюху. Стайлза он будит через полчаса после звона будильника, и на этот раз тот поднимается без особых препирательств, с удивлением отмечая уже собранный багаж и бумажный стаканчик с горячим кофе из фойе мотеля. Стайлз, потирая голову, жалуется о том, что почти ничего не помнит, и Скотт, растянувшись на своей половине кровати, вместо рассказа о вчерашних приключениях, говорит о том, что именно беспокоит Стилински.       — Тебя ничем не накачали, не волнуйся, — с легкой улыбкой на губах произносит он, — я проверил вчера.       — Ты меня всего обнюхивал? Уж не знаю мило это или жутко, чувак, — хлопая Скотта по плечу, с ухмылкой произносит Стайлз, скидывая ногой со своей кровати скомканное покрывало. Он думает сделать отсылку к Парфюмеру, но не уверен, что Скотт поймет, потому молчит.       — Ну, обнюхивал, облизывал и ощупывал на наличие повреждений, — Скотт отвечает с вызовом и ответной игривой улыбкой, — я думаю, что за это, по меньшей мере, должно быть спасибо.       Стайлз будто выключается на мгновение, ошалело смотря на Скотта и интенсивно моргая, и юный оборотень на что угодно готов поспорить, что слышит, как в голове друга активно щелкают тумблеры, пока он, наконец, под смех Скотта не приходит в себя и не ударяет того в плечо.       — Ты идиот, МакКолл, а ну свали с кровати!       Скотт уворачивается от брошенной в его сторону подушки и с довольной улыбкой наслаждается румянцем на бледных после пробуждения щеках друга.       Под взглядом МакКолла Стайлз поднимается с постели и босыми ногами шлепает по нагретому солнцем линолеуму в ванную, слыша, как вслед ему Скотт бросает фразу о том, как ему хочется просто один день провести в номере, никуда не выходя. Сонный, взъерошенный и помятый от похмелья Стайлз с ним соглашается тут же, но после быстрого душа меняет свое мнение резко и бесповоротно — он полностью готов ехать дальше.