Упрямый паршивец

      Очередное и безумно важное совещание протекает мучительно медленно, заставляя людей страдать. Чон Чонгук в лице директора держится до последнего, выслушивая новые бредни работников, которые в последнее время совсем отбились от рук. Одним из них является Пак Чимин, что сидит справа от альфы и бесит своим приподнятым настроением каждого второго в этом зале. Омега с темно-русыми волосами и соблазнительной улыбкой безалаберно витает в облаках и совсем не замечает хмурого Чонгука рядом. Это неимоверно бесит, отчего Чон закипает под конец совещания, чуть ли не шипя на менеджера по продажам, который почти седеет от одного взгляда директора, несмотря на свой достаточно молодой возраст.       Все незаметной кучкой выплывают из кабинета, оставляя директора и его заместителя наедине. Чимин, глупо улыбаясь своим мыслям, неторопливо собирает свои документы со стола, продолжая полностью игнорировать присутствие Чонгука. И так уже на протяжении трех месяцев. Чон, конечно, не дурак и сам прекрасно все понимает, но смириться до сих пор не может. Их отношения протекали довольно-таки медленно и романтично, а длились достаточно долго, чтобы обрывать все так просто. Тем более, Чимин до сих пор очень дорог своему альфе, но ведет себя, как последняя сучка. — Надо поговорить, — резко обрывает омегу Чонгук, дергая его за сжатое в руке запястье. — О чем? Тебя зацепило какое-то предложение? По мне, так ничего путного сегодня я не услышал, — фыркает Чим, продолжая держать лицо перед альфой и старательно скрывать легкую дрожь в теле. Однако от Чонгука ничего не скроешь, тем более, когда он знает Чимина от кончиков волос и до пят. — Забудь сейчас о работе. Нам надо обсудить наши отношения, — Чон мягко выпускает руку Чимина, боясь невзначай причинить ему боль на эмоциях. Сейчас не время. — Нам не о чем говорить, — вмиг меняется Пак, поджимая губы и как-то нервно складывая документы. — Все было решено давно. — Ты тогда сам все решил и поторопился, — хмыкает Чонгук, выхватывая из рук Чимина папку и убирая ее в сторону. Мало вероятно, что это остановит Пака, но Чонгук хотя бы смог привлечь внимание к себе. — А ты вообще на суд не пришел! — выплевывает Чим, ткнув указательным пальцем в грудь альфы и злобно сверкнув глазами. — И спасибо за это. Было бы сложнее, если бы ты все же пришел и не разрешил бы суду нас развести. — Прекрати вести себя, как ребенок, — вздыхает Чон, в конце концов отбирая у Чимина и сумку, откинув ее подальше. Чимин почти дышит огнем и громко сопит, поджимая привлекательные губы. — Это ты ведешь себя, как упертый ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, — фыркает Чимин и резко дергается, намереваясь покинуть кабинет, но его дергают слишком неожиданно и впечатывают в стену слишком больно, отчего он на секунду жмурится и тихо шипит. — Что ты себе позволяешь?! — Я хочу нормально поговорить, но из-за твоих выебонов приходится идти на жесткие меры, — хмурится Чонгук, вжимая тело омеги в твердую поверхность и стараясь не замечать обиду Чимина. — Надо было раньше говорить, — дергается Пак, пытаясь вырваться, но безуспешно. В принципе, это и не удивительно. За девять лет их отношений Чимину еще ни разу не удавалось высвободиться из оков альфы. Особенно, когда он так близко прижимается и так горячо дышит в шею, легко касаясь ее губами. Трудно сопротивляться. — А ты мне дал шанс? — бурчит Чонгук, словно всю жизнь копил обиду на омегу и сейчас наконец выплеснул все. — Я давал тебе шанс. И не один. Два года, Чонгук. Два гребаных года я терпел все твои выходки и прощал все косяки. Мое терпение кончилось, и я сделал свой выбор. Так же, как и ты, когда не явился в зал суда, — Чимин больно кусает Чонгука в плечо, пытаясь прокусить сквозь пиджак и рубашку, а после добивает коронным ударом в пах, но его ногу ловко перехватывают, сильнее вдавливая в стенку. — Ты же знаешь, что я делал все это ради бизнеса, ради нашего будущего, — шепчет Чон, медленно проводя кончиком носа по шее омеги, вдыхая такой пленительный и родной аромат. — Ты делал все это для себя. Если бы ты хоть на секунду думал не о том, как зарекомендовать себя в этих кругах, а обо мне, то все было бы хорошо. Но нет же, компания тебе дороже собственного мужа. Вот и женись на ней, а меня оставь в покое. Тем более, мы уже разведены, — Чимин делает последнюю попытку, чтобы вырваться, и Чонгук медленно отстраняется, заглядывая в глаза омеги. — Мне плохо без тебя, Чимин, — почти неслышно выдыхает Чон, отчего у Пака спирает дыхание. Но лишь на секунду, в тот миг, когда их взгляды пересекаются. — Ты сам виноват, — бормочет Чимин, почему-то немного остыв и спрятав глаза. — Поздно что-либо менять. Теперь у тебя своя жизнь, а у меня — своя. — Ты же знаешь, что я не могу жить без тебя. Господи, да что ты хочешь услышать, а? Что я почти не ем, потому что некому больше заботиться обо мне? Что я сплю по ночам плохо, ведь рядом нет теплого и мягкого тебя? Что злюсь каждый раз, когда вижу, что с тобой заигрывают наши работники? Что? — взрывается альфа, стараясь говорить как можно сдержаннее.       Чимин испуганно вздрагивает, прикусывая губу и непонимающе глядя на Чонгука. Он давно заметил уставший вид альфы, его дрожащие руки и круги под глазами, он давно тайно и скрытно делает побольше работы, чтобы Чон не загонял себя на работе, давно знает обо всех трудностях, которые переживает Чонгук. Просто потому, что Чон слишком привык к Чимину, к его вечной поддержке и к его заботе. Чимину и самому первое время с трудом удавалось засыпать по ночам и приучаться готовить на одного. Но все давно в прошлом, как и их любовь, в которой они горели вдвоем. Сейчас остались лишь дотлевшие угольки. — Прости, мне правда некогда выслушивать пустую болтовню, — шепчет Чимин, медленно отодвигаясь от стены и заторможено поднимая свою сумку с пола. — Думаешь, я сейчас специально разыгрываю эту сцену, чтобы вернуть тебя? — как-то отчаянно усмехается Чонгук, наблюдая за омегой. — Знаешь, я признаю свою ошибку. И, черт тебя дери, я не пришел на суд только потому, что не осознавал, что теряю тебя. Я действительно не думал тогда, что ты можешь уйти и оставить меня, ведь мы были счастливы и любили друг друга. А сейчас, когда тебя нет рядом, когда я понимаю, что ты был моей опорой и моей жизнью, я… — Это правда трогательно, — натянуто улыбается Чимин, старательно избегая взгляда с альфой. — Но у меня сегодня свидание вечером. Я не хочу опоздать. Прости.       Чонгук на несколько секунд теряется, шокировано приоткрыв рот и судорожно выдохнув, пока Чимин аккуратной стопочкой складывает на столе какие-то бумаги, улыбаясь уголками губ. — Поскольку ты не позволил мне уволиться, я ходил к твоему отцу. И с завтрашнего дня твоим заместителем будет Намджун. Он прекрасный работник и справится лучше меня.       Чимин, как ошпаренный дергается от протянутой руки Чонгука, отстраняясь и слабо кланяясь, все еще не глядя на альфу. Сейчас он чувствует себя настоящим предателем. Прошло всего три месяца, а он уже в открытую встречается с другими альфами, даже не пытаясь оправдаться. — Ты… — Я уже взрослый омега и мне пора задуматься о семье. Так что прошу меня не осуждать. Я и сам не ожидал, что наша любовь превратится в это… Но я хочу детей и любящего мужа. Прости, Чонгук. Надеюсь, ты найдешь себе достойного омегу и будешь с ним счастлив, — Чимин нервно сглатывает, все же взглянув на Чонгука, на котором словно лица нет, и отступает к двери. — Он хороший человек? — спрашивает Чон, глядя мимо Чимина и слабо усмехаясь. — Думаю, он не будет пропадать сутками на работе и избегать меня на корпоративах, — Чимин неловко машет ладошкой альфе и почти выскакивает из кабинета, вовремя захлопнув за собой дверь.       Чонгук тяжело дышит и пытается сдержаться, но эмоции вырываются, а нервы дают сбой. Документы летят в деревянную поверхность двери, медленно разлетаясь на пол, пока альфа выпускает пар.

***

      В большом и светлом зале играет лирическая музыка. Чимин смущенно улыбается сидящему напротив альфе, неловко пряча взгляд и стараясь вести себя как можно тише. Ким Тэхен приятный на внешность молодой человек, с широкой улыбкой и задорным смехом. Однако Чимину неловко. Чимину стыдно. Стыдно за свои чувства, что не угасли, что так и душат изнутри. Стыдно, что он сейчас нагло изучает Тэхена взглядом и пытается в очередной раз сравнить его с Чонгуком. Стыдно, что Тэхен уступает Чону по всем параметрам и это отталкивает. Чимин нагло врет Киму, но в первую очередь — самому себе. — Омеги типа тебя не целуются на первом свидании? — мягкий тембр вырывает Чимина из мыслей, возвращая в реальность.  — А? Что? — теряется омега, нервно взглянув на альфу. — Я говорю, что это уже четвертое наше свидание за этот месяц. Может, нам стоит перейти на новый уровень? — изгибает бровь альфа, невинно улыбаясь.       Чимина, если честно, слабо подташнивает от таких подкатов, но он понимает, что сам на это подписался. — Ну… Я даже не знаю, — смущенно улыбается Пак, невольно вздрагивая, когда на лежащую на столе руку опускается горячая ладонь Кима. — Мы ведь взрослые люди. Я красивый и шикарный альфа, ты — меченый омега. Сам понимаешь, что подобного шанса у тебя больше не будет, — пожимает плечами Тэхен, ухмыляясь. — Такие, как ты, никому не нужны.       Чимин выдергивает руку и мягко улыбается в ответ, проглатывая свою обиду и не показывая ее сидящему альфе. Тэхен прав, говоря это омеге прямо в глаза, но подобные вещи оскорбительны. Теперь Чимин чувствует себя грязным и униженным. И все бы ничего, если бы это ему сказал Чонгук, но слышать подобное от альфы, с которым он видится всего в пятый раз, безумно неприятно. Чимин не достоин такого отношения к себе. — Я обидел тебя? — наигранно удивляется Тэ, продолжая издевательски улыбаться. — Не думаю, что это так. По тебе же видно, что ты истосковался по альфе. Видно, как ты желаешь поскорее раздвинуть перед кем-нибудь свои ноги. Разве не за этим ты встречаешься со мной? — Тэхен выглядит победителем, игнорируя дрожь в теле омеги и продолжая давить на больное. — Но твой план хорош, не спорю. Ты так ловко пудришь мозги, пытаясь выглядеть непорочным и невинным. Однако твоя метка на плече уже делает тебя грязным.       Чимину на миг плохеет, перед глазами все плывет, а тело охватывает жар. Омега сначала пугается, судорожно цепляясь за край стола, но быстро приходит в себя, встретившись со взглядом альфы. — Кажется, мы не сможем сойтись характерами, — улыбчиво произносит Чимин, поднимаясь на ватных ногах из-за стола. — А теперь позволь мне оставить тебя.       Омега слишком быстро покидает ресторан, запрыгивая в первое попавшееся такси и игнорируя крики Тэхена в спину. Низ живота неприятно тянет, а по коже ползут противные мурашки. Чимин, скрипя зубами и сдерживая напрашивающиеся слезы, кое-как добирается до дома, где все же дает волю эмоциям и разносит полкоридора, разбивая даже любимую фотографию в рамочке, что красиво висела на стене.       В душе непередаваемая обида и горечь, а по телу — ощутимая дрожь. Слезы обжигают щеки и впитываются в рубашку, которая с таким трудом стягивается с влажной кожи. Чимин почти воет, кусая руки и сдерживая всхлипы. Как бы он сейчас не пытался наладить свою жизнь, как бы не искал выхода из ситуации, на нем до конца дней будет висеть ярлык грязной омеги. И в этом нет виноватых, все было по обоюдному согласию. Чонгук тогда был безумно нежным и любящим, не оставлял на долгое время Чимина одного и дарил море счастья. И метка на Чимине — это знак их крепкой любви и долгих отношений. Однако сейчас она совсем не способствует Паку.       И больно не от того, что другие альфы сразу чуют меченого омегу. Больно не от того, что все будут коситься на него, даже если он найдет нового парня. Больно от того, что ему так не хочется. Не хочется заводить новые отношения, снова изучать человека, узнавать его с нуля и учиться подстраиваться. Не хочется просыпаться в постели с чужим альфой, натянуто улыбаясь ему по утрам и с нежеланием целовать, отправляя на работу. Сейчас хочется в очередной раз переступить себя, придушить свою гордыню и вернуться туда, где по-настоящему любят. Туда, где ждут. Хочется к Чонгуку и его противному характеру. Ведь там, в их совместной квартире, из которой Чимин в спешке сбегал, осталась частичка его души. Там остались их еще теплящиеся чувства, которым просто не хватает нового толчка.       Омега сдергивает помятые брюки, невольно вздрогнув и сжавшись на полу клубочком. До него наконец начало доходить, что происходит с его телом. С возрастом все меняется и цикл течек тоже. Если раньше она приходила день в день, то сейчас могла задержаться или же, наоборот, прийти раньше. Как сегодня. К счастью, подавители, с помощью которых Чимин пытается скрыть свой аромат, чтобы люди не сразу замечали на нем запах альфы, все еще действуют, и Пак успевает принять душ, смывая с себя пот и слезы. После становится немного легче, но ненадолго. Как же Чимину сейчас хочется, чтобы вода смывала не только усталость, но и все душевные переживания.       Мысли омеги прерывает дверной звонок, и Пак с огромным нежеланием плетется открывать ее, боясь увидеть на пороге Тэхена. Если этот озабоченный альфа учует аромат течного, хоть и помеченного, омеги, то ему сорвет крышу. Чимин почему-то не сомневается.       Но когда дверь распахивается, а глаза встречаются со злым и недовольным взглядом, страдающее сердце пропускает удар и отправляется в пляс, норовя разломать хрупкие ребра изнутри. Чонгук как-то угрожающе надвигается на омегу, заставляя его отступить и впустить в дом. — Счастливый такой. И потрепанный. Что, наразвлекался? — хрипит Чонгук, сжимая пальцы в кулак.       И Чимин, наверное, совсем конченный, раз сейчас готов наброситься на своего альфу, от которого так и веет злостью и раздражением. А еще ревностью. Сжигающей изнутри и не дающей покоя. Но Паку совершенно плевать, что Чон и убить может в таком состоянии. Плевать, что альфа сейчас думает совсем не о том и слишком громко захлопывает дверь. Главное, что он пришел. Сам. Чимину даже не пришлось ломать себя и ползти к нему на коленях. Хотя очень хотелось. — И как он? — не унимается Гук, скидывая пиджак и обувь, продолжая надвигаться на замершего посреди коридора омегу.       Сейчас бы по-хорошему выплеснуть все эмоции, пожаловаться на Тэхена, чтобы обязательно утешили и прижали к груди, кинуться в родные объятия и потребовать обещания, что больше никогда не бросят. Но у Чимина течка и уже влажно между ягодиц, а Чонгук, паразит такой, совсем не чувствует пока еще легкого аромата омеги. — Получше тебя, — хрипло выдыхает Чимин, разглядывая вздувшуюся от перенапряжения венку на взмокшем виске Чонгука, его плотно сжатые губы, приоткрытую грудь и напряженные мышцы рук, что так красиво очерчены под рубашкой. Вся выдержка Чимина летит коту под хвост, а омежка внутри требует этого альфу немедленно в своей постели. — Что ты сказал? — рычит Чонгук, хватая Чимина за футболку и больно встряхивая его, со всей злобой глядя в глаза. — Ты… — Он был такой сексуальный и горячий. Ты никогда не сможешь стать лучше, — ухмыляется Чимин, чувствуя, как уже трясутся колени и влажнеют ладошки. Чонгука хочется до боли в штанах, а течка с каждым мгновением накрывает с новой волной. И аромат альфы такой терпкий и желанный, что Чимин все же не выдерживает, шумно выпуская воздух и прижимаясь к родному телу.       Чонгук впивается влажным поцелуем в пухлые губы омеги, желая заткнуть его грязный рот, и с легкостью подхватывает трясущееся тело, успевая донести его до комнаты и остервенело сбросить на диван.       Чимин плавится уже от одного взгляда Чонгука, стягивая с себя футболку и наблюдая за тем, как вслед летит и рубашка Чона. Они слишком долго воздерживались и не чувствовали друг друга. Слишком долго Чимин не ощущал больших ладоней на своих бедрах, слишком долго не извивался от влажных поцелуев и не срывал голос от стонов. Сейчас их обоих накрывают страсть и желание, Чонгук с шумом выпускает воздух из легких, нащупав влажные боксеры Чимина. Все встало на свои места. Пак просто нарывался, как любил делать это раньше, и всячески злил Чонгука, который до последнего не мог понять, почему омегу так трясет в его присутствии. — Какой же ты засранец, — шепчет Чонгук, уткнувшись носом в ключицы Чимина и с легкостью проникая в него сразу двумя пальцами, ощущая приятную узость и влажность.       Чимин лишь облегченно выдыхает, наконец, отдаваясь тому, о ком мечтал все эти месяцы. Тело истосковалось по родным прикосновениям, а задница так и просила большого члена альфы. И Чонгук не заставляет себя ждать, да и как можно тянуть, когда перед тобой сексуальный и возбужденный Чимин раздвигает свои ноги в приглашающем жесте.       Слишком долго. Слишком больно. Этот путь, что Чонгук пытался протоптать к сердцу Чимина все эти месяцы, дался очень тяжело как омеге, так и альфе. И сейчас, вжимая Чимина лицом в диван и придерживая его за бедра, чтобы тот не рухнул от напора, Чонгук с особым упоением вдалбливается в родное и податливое тело, о котором грезил все эти дни. И, наверное, они оба на подсознательном уровне знали, что иначе быть не может, что никто не сможет заменить им таких сладостных моментов. Поэтому Чимин не позволял другим альфам касаться себя, лишь для показухи перед Чонгуком ища встречи с новыми парнями, а Чонгук даже и не думал о том, чтобы пробовать с другим омегой. Поэтому Пак сейчас так сладко стонет и подвиливает задницей, послушно насаживаясь и закатывая глаза от удовольствия.       Все и вправду было решено давно. Когда Чонгук впервые столкнулся с Чимином в коридоре школы, когда впервые заглянул в его глаза и пропал. И несмотря на все ссоры, несмотря на долгие отъезды Чимина по конкурсам и выступлениям, несмотря на работу Чонгука, они продолжают любить друг друга.       Чимин первый содрогается всем телом, вмиг напрягшись и слишком сильно сжавшись, плотно обхватывая член Чонгука внутри. Пальцы ног невольно сводит судорогой, а с губ срывается запредельно громкий стон. По телу бегут волны удовольствия и напряженный узел внизу живота обрывается, разливаясь теплом. Чонгук кончает следом, сильнее прижав к себе Чимина и больно укусив его в плечо, чтобы знал, паршивец, кому он принадлежит. Альфа бережно укладывает омегу на диван и аккуратно размещается рядом, продолжая прижимать к себе. — Что ты делаешь? — бормочет Чим, пытаясь отдышаться. — Лежу, — усмехается Чонгук, целуя Чимина за ушком и после тихо шепча. — А ты против? — Ты прекрасно знаешь, что я сейчас не об этом, — шипит Чимин, слабо дергая бедрами и вздрагивая всем телом от приятной волны удовольствия. — Ох… — Тебе же нравится. Вот и не сопротивляйся, — довольно улыбается Чонгук, опуская шаловливые руки и слабо надавливая на низ живота Чимина, заставляя его прогнуться в пояснице. — Ты хоть головой своей думаешь? — возмущается Чимин, перехватывая руку альфы. — Когда ты сегодня в кабинете заикнулся о семье, я понял, чего нам не хватает, — с улыбкой на губах выдыхает Чонгук, невесомо поглаживая живот омеги кончиками пальцем. — Тебе уже пора заиметь пузожителя. — А кто потом будет его воспитывать? Твоя работа? — огрызается Чимин, в очередной раз содрогаясь от мини-оргазма. Омеге до безумия нравится решительность Чонгука и чувство наполненности от набухшего узла, но все это против правил. — Че-е-ерт… — Мы, — пожимает плечами Чонгук, опускаясь поцелуями на плечо Чимина, куда совсем недавно укусил его. — Вот увидишь, что я исправлюсь и буду больше времени уделять тебе. — И почему мне хочется поверить тебе? — тихо выдыхает Чимин, слегка повернув голову в сторону Чона. — Потому что ты знаешь меня, — вновь улыбается Чонгук, слабо чмокая Чимина в губы. Гук на секунду замирает, хмуря брови и внимательно всматриваясь в лицо Чимина. — Что? — тоже хмурится Пак, растерянно глядя на альфу. — Тебя кто-то обидел? Ты плакал? — Чонгук слегка приподнимается, чтобы лучше разглядеть припухшие глаза Чимина, но тот ловко отворачивает лицо, прижавшись спиной к горячей груди Гука. — Нет. Просто больше никогда не позволяй мне уходить, — бормочет Чимин, стараясь не думать о том, что успел пережить. Впредь он никогда не будет так открыто привлекать внимание Чона, назло ему ходя на все эти ненужные и глупые свидания. — В этом нет необходимости. Ты сам больше не захочешь уходить от меня, — ухмыляется Чонгук, крепко обнимая омегу и вдыхая его запах полной грудью.       Наконец-то от Чимина привычно пахнет им. Теперь осталось только уговорить этого противного омегу снова расписаться. А потом можно будет начинать строить планы по поводу ремонта детской комнаты и спорить по поводу выбора имени ребенка. Но это все потом. А сейчас главное, что они все же поняли, как тяжело друг без друга, что они успели спасти эти непростые, но крепкие отношения.