Project: "update"

      – Ну что, выбрались? – Тарасов садится около поцарапанной пулями и осколками машины.       – Живых вроде нет… – Физик осматривает последнего убитого, достаёт какой-то жетончик. – Какие-то наёмники вроде…       – Явно не мальчики с соседней улицы. Кот, ты как?       – Да нормально, – отвечает Ионов, наблюдая как Мура заканчивает бинтовать ему руку.       Во время перемещений от одной точки к другой, шальная пуля сквозь дымовую завесу прошла по касательной. Как любил говорить Пригов: «много шума из ничего». Кость пуля не задела, мышцы и сухожилия тоже, просто много крови и не более того. Даже без особых усилий Ионов рассчитывал через три дня приступить к службе в полной мере.       – А ты как? – Тарасов косится на привалившуюся к колесу наёмницу.       Свой P90 Игла держала на боевом взводе, правда магазин был последним и на половину пустым. Зато предыдущие три ушли аккурат в цель, как и у Умановой, для которой дымовые гранаты проблемой не были. Встроенный тепловизор и немного изменённый режим видения сделали своё дело.       Пугало наёмницу только то, что Мыцик уже догадывался, что да как с Умой, а сама она чуть не прокололась, афишируя данные, полученные по закрытому каналу. Так недалеко и до майки с надписью «я – киборг» на груди. Хотя и рвение её понятно, защитить своих. Вполне понятные человеческие чувства и эмоции.       Лида косится на стоящую около задней двери Уму. Взор потуплен, голова буквально прижата к холодному металлу. Видимо, придётся её силком тащить в медцентр, где и были проделаны почти все манипуляции. Да и самой Игле туда надо, узнать что да как… Тестирование Уманова в боевых условиях прошла, надо же отчитаться перед начальством, которое, всё же, убить хочется. Нет, с точки зрения науки Олеся это прорыв, с точки зрения простой человечности это ужас. И ведь к этому катится весь мир.       – Чего задумалась?       – Да так… – Лида сминает пустую пачку сигарет и кидает в сторону одного из убитых, – думаю, кому вы в этот раз дорогу перешли… Эти мальчики не для битья сюда приехали…       – А чего думать… Думать будут Пригов и Рита. А мы грузимся и убираемся отсюда. И да, Физик, пассажира не забудь.       Машина, теперь уже точно безопасная, обнюханная тремя подготовленными сапёрами, медленно, не с первого раза, но заводится и, словно делая круг почёта, направляется к выезду.       День спустя       Очередной стук в дверь. В последнее время незваные гости будоражили всё чаще и времени просто побыть одной оставалось всё меньше. Впрочем, когда это оно такое было за последние года три? Хотя нет, были почти обыденные и пустые два года с чередуемыми одиночка, шизо, одиночка, стабильным расписанием выгулов и завтраков-обедов-ужинов. Затем в один прекрасный момент её выволокли на холодную улицу и попросили посодействовать в поимке сволочей, КТЦ взорвавших. В общих чертах это звучало так. А после завертелось самое интересное, поскольку в виде благодарности перевели её в тюрьму ФСБ, да ещё и в прошлом изрядно покопались.       – Какого дьявола…       – Морского, – перебивает стоящий на пороге Тарасов и, не церемонясь, заходит внутрь. – А ничего так квартирка, миленькая…       Лида молча провожает мужчину взглядом. Он-то и есть причина нарушенного год назад ритма жизни и бешеной круговерти. А ему хоть бы что. На коврик, около обуви опускается пакет с едой, на тумбочку летит куртка.       – Проходи, располагайся… – устало и вяло произносит Лида, понимая, что гость никуда не уйдёт.       – Я ненадолго, – сухо отвечает Тарасов, но в комнату, напротив входной двери проходит. – У меня всего лишь два вопроса: что с Умой и как вы завалили бандитов через дым?       – В смысле, что с Умой?       – Лид, ну вот только под дуру косить не надо, хорошо? Сама должна понимать, мне важно знать, что с моим бойцом.       – Ну так это к Кошкиной вашей… – Игла усаживается на диван.       – Так я от Кошкиной. Она к тебе сослала.       – У меня приказ за ней присмотреть и всё.       – У тебя приказ? Когда это у нас в тюрьмах стали приказы давать и в секретные подразделения направлять?       С каждым словом Тарасов всё больше распалялся. Он, и как командир, и как друг, наблюдал за Умановой. Если остальные сочли её поведение абсолютно нормальным и приемлемым, списав всё на посттравматический синдром, то Борис списывать оказался. Уманова намного сильней духом, да ещё и появившиеся черты. Упёртость и целенаправленность были и раньше, но вот скрытность, чрезмерная осторожность и немногословность… Порой казалось, что из неё слова вытаскивать щипцами надо. Особенно до появления Иглы.       Когда же появилась наёмница, всё изменилось почти радикально. И болтливее стала Уманова, и менее скрытной. Если бы не это, то Тарасов тоже просто так купился бы с потрохами, но заметив такую почти радикальную перемену, решил копать глубже и дальше. Только вот к Кошкиной не подступиться, та либо тему переведёт, либо просто отмолчится-отшутится, Пригов шлёт к Русалке, а сам лишь пожимает плечами, Батя вообще не в курсе.       Последней надеждой становится Игла, к которой спустя какое-то время после её появления, с какой-то необычно сильной охотой направляет Рита. Вот в итоге он и оказался здесь.       – Словно ты не знаешь, как у вас могут заставлять, – вяло бросает Игла.       Тарасов прекрасно знает. Видел пару раз такие заставления, да и не только такие. И мягче и жёстче, кому что по душе. Вот только как заставили Иглу? Наёмница явно была к такому в какой-то степени готова…       – Лид, давай выкладывай. Ты же знаешь, своим бойцам хуже не хочу. Но мне надо понимать.       – Что ты знаешь про проект «update»?       – Проект Министерства Обороны и ФСБ, совместный. Модернизация и улучшение работоспособно...       – Кибернетизация, – коротко и ясно заканчивает за мужчину Игла, – вот этим словом можно и объяснить всё поведение Умановой.       – Она киборг? Да ладно… Что-то не верится…       – Потому что слишком навязанное кинофильмами у вас мнение. Вы-то и киборгов не видели, хотя, если по честному, их никто толком не видел. До этого уровня технологии не дошли. – Лида встаёт с дивана и направляется к двери, – ты же голодный, пошли хоть есть приготовлю. Заодно и расскажу.       Время от времени отвлекаясь на готовку, Игла шаг за шагом рассказывает о том, что и как делали с Умановой. Зачем это делали, отчасти понятно и Тарасову. Жажда к экспериментам. Скорее всего такие же проекты были и за рубежом, вот и решили родные структуры опередить. Олеська же из-за того ранения оказалась отличной кандидатурой. Да и с прошлым повезло по-крупному.       – Ладно… И что в неё впихнули? Что-то с жизнедеятельностью…       – За всё отвечает интегрированный нейрочип и нейроинтерфейс, проецируемый на сетчатку правого глаза, собственно, это тоже частичный имплантат, так что и прицеливание и тепловизор, и так далее…       – Ладно… – Тарасов с радостью осушает протянутую кружку с водой. – Что ещё?       – Остальное по большей части для того, чтобы она ходила, дышала и чтобы сердце билось. Разумеется, ко всем имплантатам есть доступ и их можно отключить, кроме трёх, отвечающих за сердце, дыхание и кровообращение.       – И это сделали за год?       – Это сделали за три месяца. – Сухо констатирует факт Лида, вспоминая, в какой спешке приходилось писать код, – остальные месяцы на доводку, привыкание…       – То есть она сейчас боевой проект… Не человек…       – Человек. У неё нет кибермозга, если говорить всякими киношными словечками. Имплантаты это, скажем, весомая добавка. Но мыслит то она как человек, а не как машина, эмоции ей совсем не чужды.       – Правда порой на задании она превращается в робота… А потом долго молчит, словно в трансе.       – Она переживает стадию диссонанса. Весьма сложно описать что это… Примерно как ПТСР, только начинаешь сильнее угнетать себя. Сам посуди, ей двадцать с хвостиком, а в ней уже есть то, чего в людях быть не должно априори. В какой-то степени она первая в своём роде. – На стол ставится тарелка с жареным гусем и картошкой.       – Ладно… А ты тут причём?       – У меня образование кибернетика, бионика, биомедицинская инженерия. В США в колледже получила, когда в первые годы надо было как-то отвлечься…       – Ну написала ты программы… Допустим. А почему тогда в Смерче?       – Психологическая адаптация Умановой.       – Ты не психолог. Лид, ну вот хоть убей, ты кто угодно, но не психолог. Подрывник, снайпер, рукопашник… Но не психолог.       – Не психолог. Да и психологи ничего не сделают. Проверено.       – Стоп.       Тарасов смолкает и сам. Оказывается, вытянуть нужную информацию было не так уж и сложно. Только вот теперь бы узнать, каким боком Игла здесь. И эта правда, завеса которой приоткрыта, пугает.       – Человеку по его сущности трудно привыкнуть к тому, что в нём есть инородное тело. Никакие тренинги в этом не помогают. Собственно, почему до сих пор нет нормальных прототипов? Потому что тело имплантаты принять может и может их не отторгать. Отторгает восприятие, можно сказать, отторгает разум.       – Дай угадаю… Изменение в сетчатке?       – Иди глубже. Нейроимплантат сетчатки, ну и нейрокомпьютерный интерфейс для взаимодействия с ним…       – То есть ты…       – Я просто очень хорошо понимаю Уманову. Вот и весь секрет моего пребывания здесь.