Project: "update"

      – Как она? – Ставрук в который раз заходит в помещение.       Изначально он хотел наблюдать за всем там, далеко за стенами, в кабинете на другом конце длинного здания, но в итоге каждый раз, когда начинался новый этап, мужчина оказывался здесь. И причина была довольно проста: в его команде не было ему равных, а остальным доверить часть сложной работы он боялся.       – На грани. Периодически теряет сознание… Продолжаем вводить блокаторы.       – Но она справляется… Худо-бедно, но справляется… Что с обменом веществ?       – Организм вымучен, ещё чуть-чуть и всё…       – Замедлите реакции. К имплантатам подключение есть?       – Шутите? Это в проекте Апдейт есть возможность, здесь – нет.       – Нет… – Ставрук прикоснулся к руке.       Сейчас эта женщина такой сильной не казалась, хотя в ней был некий стальной стержень. До того, как он её увидел в сопровождении двух конвоиров, до того, как прочитал официальный перевод диплома колледжа, он не думал, что ему хоть когда-нибудь будет неловко рядом с противоположным полом. Тогда он об этом подумал впервые. Затем они работали бок о бок, холодный расчёт с азартом, она всегда на всё смотрела чересчур рационально, он же всегда хотел добиться максимум, выжать все соки. Он же предлагал сделать Уманову действительно сверхчеловеком, намного быстрее, намного бесчувственней, и намного эффективней. А вот эта наёмница, сейчас время от времени приходящая в себя, сумела убедить в отсутствии необходимости вмешиваться в работу организма больше необходимого для восстановления функционализма органов, да кроме того, настояла ещё и на том, чтобы не только оставить эмоциональные составляющие, так и укрепить их, аргументируя, что если надо безотказный способ убийства, лучше автомата Калашникова не найти. И с ней согласились.       – Раз нет удалённого, обеспечьте прямой. Имплантаты, какими бы они не были, должны сопровождаться нейрокомпьютерным интерфейсом, к нему подобраться точно можно. И да, – Ставрук презрительно улыбается, – анестезия минимальная.       «У меня с тобой свои счёты, хоть так их сведу».       – Гордей Петрович, это может её убить…       – Её мало что может убить, не перегрузка точно. Такие особы, – учёный смотрит на приходящую в сознание, – они слишком «закачаны».       – Я… Где… – блуждающий, отрешённый взгляд на секунду замирает на мужчине, в нём даже проскакивает момент узнавания. – Ты…       – И я, и ты, и мы… А Вы действительно боец, Лидия Анатольевна.       – Боец…       – Да, боец. Не беспокойтесь, Ваша битва окончена. Да и, чего таить, Вы послужите на благо науки. – Холодный взгляд встречается с туманным.       Нет, эта женщина не только боец и есть в ней какой-то внутренний стержень. Он ведь её боялся, её какого-то змеиного взгляда, прищура, позы. Даже парой часов ранее, он смотрел по камерам, подопытная чувствовала боль, вся гамма эмоций играла на лице, но она даже не закричала, судя по скрупулезным отметкам в журнале наблюдений, лишь так, несколько стонов и всё.       – Готовьте её к операции. – Ставрук смотрит на приходящую в сознание Иглу. – Анестезию местную… Датчики не забудьте. Я хочу знать абсолютно все показатели.       На подъезде к закрытому НИИ       – А оно охраняется не так, как Дакар думал, – протягивает Уманова, вновь сверяясь с пересланными данными.       Программист, а ещё иногда и хакер, Зыков своё дело знал очень хорошо. Порой его подстёгивали навыки Муры, которая, хоть и не техник, но взламывать тоже умела, да и сама Олеся так же, всего лишь время от времени, под левым ником общалась с Ильёй по закрытому каналу связи.       Хотя она и не говорила об этом с Иглой или Ритой, но с Дакаром общения было куда больше, чем могло бы быть в рамках их службы. Да, он не знал всего, он думал, что перед ним какая-то девочка-хакер, которая запала «на аватарку» и послужной список, пусть пока что так и оставалось. Ещё пара дней этой тайны никому не помешает.       – Спутники нас не видят, а впереди КПП, два солдата.       – Действуем как обычно, проезжаем мы, вырубаем, – Тарасов чётко раздаёт команды. Весь план был проработан всего-то за время поездки. Пожалуй, настолько много импровизаций за такой короткий промежуток времени не проводилось со времён Тайфуна. – Следам заезжает Циклон. Обыскиваем каждый кусок земли. Думаю, что-нибудь интересно найдём, надо ведь на официальном уровне что-то предъявить.       – Предъявим. – Ионов поправляет форму, затем, когда не доезжая пары поворотов до КПП микроавтобус останавливается, ловко спрыгивает на обочину, за ним же, уже с другого транспорта спрыгивают пять бойцов.       Спустя десять минут с начала операции       – Где она? – Бизон буквально отшвыривает мужчину в халате, что тот перелетает через стол.       – Кто где? Здесь морг, господа.       – Лида где? – Тарасов, словно разъярённый бык, приближается к своей цели. – Не играй со мной в эти игры.       – Ничем не могу помочь. А, кроме того, смею заметить, что я сотрудник ведомственного НИИ и Вас, уважаемый, ждут большие проблемы.       – Да плевать!       Вместе с окриком Бориса что-то сильно отталкивает. Уманова, до этого стоящая в коридоре, влетает как фурия в кабинет и теперь уже она становится головной болью учёного.       – Я сломаю каждую кость на каждом твоём пальце, а потом перейду к рёбрам и твоей черепушке. – Придавливая к стене, медленно и с расстановкой произносит Ума со спокойным взглядом, в котором лишь где-то там кипит котёл эмоций.       Именно эмоции это первое, чему учила Игла. Контролировать их, не всегда им поддаваться. Вообще наёмница во многом учила самоконтролю, притом, не так уж открыто для остальных сотрудников.       – Повторяю вопрос: где она?       – Операционная три. – Нехотя, с ненавистью в глазах, отвечает мужчина и тут же заходится в хохоте, затем успокаивается и продолжает: – только с ней уже покончено. Мы изучили воздействие имплантатов не только визуально…       От услышанного бросает в пот. Ума даже на секунду отпускает мужчину, затем вновь хватает и сильным ударом, ломая челюсть, оправляет в глубокий нок-даун. Она уже слышала когда-то про такие вот изучения и ни с чем хорошим это не ассоциировалось. Здесь же тоже ждать чуда не приходится. И в который раз Уманова благодарит судьбу, что её проектом занимался не этот молодой и жестокий учёный, а другой, более… Гуманный? Нет. Скорее более понимающий весь механизм. Да и Игла… Она во многом помогала, а сейчас невесть где и не факт что жива, а если жива…       Видя ступор, в который впала Олеся, Бизон рывком буквально за шиворот выталкивает девчушку из кабинета. Этот гад уже и так никуда не убежит, поскольку вряд ли Ума его так легонько в стену впихнула. Если вспомнить, как она Риту метелила, или же Лиду, то даже вот такой лёгкий толчок на самом деле совсем не лёгкий, а умноженный на эмоции…       В какой-то момент часть этих эмоций словно передалась Тарасову. Эти переживания, эти паршивые мысли… Операционная три… Больше всего сейчас Бизон боялся, что они опоздали. Боялся не потому, что сильно радел за наёмницу, да даже если эмоции и чувства отбросить, то эта женщина сделала слишком многое для отряда, не говоря уже о нём самом, хотя про последнее она даже не подозревала.       – Операционная три, – повторяет Тарасов, встречаясь в коридоре с ребятами и кивая командиру Циклона: – Саш, присмотри тут…       – И? – медик, которого вытащил Тарасов с базы, так же стоял около двери в кабинет.       – Да не знаю я, – Бизон осматривает коридор. Сейчас бы ему пригодился план и Уманова, словно читая мысли, протягивает командиру бумагу, стянутую со стола в кабинете. – Вот, операционная три…       Не успевает Водянов и слова сказать, как боец, равно как и остальные, в едином порыве направляются туда, куда указал палец на карте.       – Что он сказал?       Тарасов молчит, лишь монотонно идёт дальше, словно и вопроса-то не было. И это медику не нравится всё больше и больше. Вряд ли бы боец так действовал, если бы всё было относительно нормально. Скорее всего, кап-три услышал то, что заставило рваться вперёд, только вот рвением ничего не добьёшься.       Водянов отстаёт от Бориса и подходит к Умановой. Вот из неё-то выудить хоть что-то да можно.       – Лесь, что сказал тот… – назвать медиком язык не поворачивается, да и не требуется, Ума прекрасно понимает, про кого речь.       – Сказал, что они изучили не только визуально…       Сейчас вся картинка складывается в голове воедино. До этого Водянов лишь дозированно получал информацию, сидячи рядом с Физиком и слушая каждое его слово. Теперь он уже мог сам сопоставить кое-какие данные, поражаясь открытости бойцы и тому, насколько все реально были готовы головы поотрывать. И посему выходило, что есть кому и за что отрывать, ведь раз не визуально, то остаётся мануально. Значит, вот так вот резко, при всём параде в операционную никак нельзя.       Теперь бы достучаться с этой мыслью до Бизона, которого и стена пожалуй не остановит, а дверь, которую все так жадно ищут вот-вот появится, они уже перешли границу операционного блока, впереди всего пара помещений…       – Подожди, – Водянов в очередной раз опережает Тарасова и бойцов, резко пинает мужчину в плечо, а затем аккуратно прислоняется к стеклу, слегка выдыхая и отмечая, что успел в самый последний момент.       Там, за этими дверями уже во всю идёт операция. В центре помещения, как и полагается, хирургический стол, рядом куча приборов. Аппаратура явно не из дешёвых и, учитывая, сколько проводов тянется к лежащей на столе, задействована она вся.       Врач прикусывает губу. Он, конечно, ожидал этого, но не думал, что они настолько опоздают, или же те учёные настолько быстро решат лишить жизни, ведь даже он понимал, если извлечь имплантаты, наёмница становится обречена практически в ту же секунду.       Он вообще, по-честному, многое понимал, поскольку несколько лет назад во всё это его втянула Рита, которой попросту не к кому было обратиться. Тогда Лиде нужны были сильные анестетики, такие в аптеках не продаются, в аптечки бойцов тоже не вкладываются, экспериментальные, не всегда легальные. У него, через знакомых, доступ к таким был и, время от времени, Водянов помогал.       Помогал на безвозмездных условиях, пограничная медицина его не интересовала, а с самой наёмницей он всего раза два-три перебросился фразами о том, что та пережила. Оттуда, собственно он и знал то, о чём сейчас думал.       – Никому не врываться, не штурмовать, – тихо произносит Водянов, вновь смотря сквозь стекло, осматривая приборы и слаженную работу команды. – Борь, заходим только мы. Это учёные, тебя одного им с лихвой хватит.       – Ты хоть можешь объяснить, что происходит?       – Они её уже резать начали. Судя по тому, что ты дал мне почитать в машине, да и по тому, что написал этот учёный, до имплантатов они ещё не добрались, но сам понимаешь… Да и в противном случае, не была бы она в операционной.       – Я их порву. – Цедит сквозь зубы Тарасов, отдавая распоряжения. Сейчас даже Уманова, рвавшаяся в бой, послушно замирает у стены.       – Порвёшь, но позже. Иначе она труп.       Тарасов на пару секунд превращается в столб, а все слова и мысли словно отлетают на километры назад, словно вокруг вакуум. В голове лишь слова медика отдают единым порывом набата, а откуда-то из самого-самого тёмного уголка начинается медленно прокрадываться мысль: неужели они и вправду опоздали?