Чемпионка

Октябрь 2004 После завершения карьеры легкоатлетки у меня вновь началась депрессия. Почти всю жизнь я посвятила тренировкам и соревнованиям и теперь не знала, чем занять себя в освободившееся время. Чем-то эта ситуация была похожа на ту, когда я приходила в себя после травмы позвоночника, только на этот раз я сама лишила себя спорта. Я до сих пор благодарна Диме и своей семье за все попытки вытащить меня из депрессии. Ситуацию подогревали журналисты. Мой уход из легкой атлетики произвел эффект «разорвавшейся бомбы». Различные спортивные и не только печатные издания строили свои версии моего завершения карьеры. Самой популярной из них была моя предполагаемая «беременность». Имя «предполагаемого отца» уже давно было всем известно, хоть мы с Димой не афишировали наши отношения и редко появлялись вместе на публике. Эта тема настолько часто муссировалась в бульварных СМИ, что однажды мама поверила в мою «беременность». Больше часа я потратила на то, чтобы убедить маму в недостоверности этой информации. Пообещав ей, что о моей настоящей беременности она узнает одной из первых, я положила трубку. После разговора с мамой я задумалась: а может действительно посвятить себя после завершения карьеры семье и рождению ребенка? Мои размышления прервал вернувшийся с тренировки Дима. Он сразу заметил мой задумчивый вид. — Тань, что случилось? Ты по-прежнему переживаешь свой уход из спорта? — Нет. Иди, мой руки и ешь. Я приготовила твой любимый борщ. Уже через час мы с Димой, обнявшись, лежали на диване. В его объятиях я забывала обо всем на свете: о своем внезапном завершении карьеры, о бурном интересе ко мне журналистов. Только вот жаль, что нельзя было целый день быть рядом с ним. Дима был успешным футболистом, наводившим страх на всех соперников «Локомотива». А мешать его успешной карьере я не хотела. — Представляешь, — вдруг заговорила я. — мама поверила в эти журналистские байки о моей «беременности». Целый час я убеждала ее, что это — неправда. — Не обращай внимания. Обо мне тоже много чего писали после моего ухода из «Спартака», — с грустью вспомнил Дима. — Знаешь, я подумала. А может действительно перевести наши отношения на новый уровень? Я тебя очень люблю, и мне хочется, чтобы у моих детей было отчество «Дмитриевич» или «Дмитриевна», — мечтательно произнесла я. — Тань, а нам не рановато становиться родителями? — спросил Дима и сел на диване. — Пойми, нам всего двадцать один год. Мы еще недостаточно готовы к браку и рождению детей. — Не знаю, как ты, а я готова, — возразила я и, поднявшись с кресла, отправилась в ванную. Через полчаса я легла спать, но уже через несколько минут почувствовала, как меня обнимает Дима. — Тань, ты на меня не сердишься? — тихо спросил он и поцеловал меня в плечо. — Нет. Просто я действительно не могу найти себя после ухода из спорта. Порой, я начинаю жалеть об этом. Но затем снова вспоминаю о том кошмаре в Афинах и своих последних выступлениях. Я посвятила спорту всю жизнь, а теперь маюсь от безделья. Прости, ты, наверное, за это время устал от моего нытья, — дрожащим голосом ответила я и, повернувшись к Сычеву, обняла его. — Ты не можешь мне надоесть. Я люблю тебя, — шепотом произнес Дима и поцеловал меня. Через два дня он вместе со сборной улетел на игру с Люксембургом, затем Диме предстоял перелет в Португалию. Я же, чтобы окончательно не сойти с ума в четырех стенах, отправилась на каток. Несмотря на то, что я завязала с фигурным катанием еще в тринадцать лет, у меня до сих пор получались все элементы, хотя и было виден долгий перерыв после тренировок. На катке в это время почти не было людей. Я специально выбрала такое время, чтобы избежать всех расспросов о внезапном завершении карьеры. Я настолько увлеклась катанием на коньках, что не заметила, как врезалась в молодого человека. — Извините, пожалуйста, — тихо пролепетала я. — Это вы меня извините. Я тоже не сразу вас заметил, — ответил он. Лицо парня показалось мне знакомым. Только через минуту я поняла, что столкнулась с бронзовым призером Олимпийских игр по фигурному катанию Игорем Пасюком. — Извините, Игорь. Вы не дадите мне автограф? — тихо попросила я. Пасюк внимательно посмотрел на меня, а потом, узнав мое лицо, ответил: — Хорошо, Татьяна. А вы дадите мне свой. Через полчаса, вдоволь накатавшись, мы отправились в ближайшее кафе. — Скажу честно, Таня. Не ожидал, что вы — отличная фигуристка, — признался Игорь. — Я с пяти лет профессионально занималась фигурным катанием, правда, совмещая с легкой атлетикой и лыжами. Между прочим, я кандидат в мастера спорта в одиночном катании. В двенадцать лет мне пришлось выбирать между фигурным катанием и лыжами, и я остановилась на биатлоне, — сказала я. — Я это понял. Так точно выполнять элементы могут только те, кто освоил их в профессиональной секции. Кстати, фигурное катание вошло в мою жизнь тоже с пяти лет. Получается, что я уже девятнадцатый год на льду. Правда, в последнее время в совершенно ином качестве, — грустно заметил он. Я догадалась, что Пасюк вспомнил ужасную аварию, оборвавшую жизнь его друга и сломавшую его блестящую спортивную карьеру. После того, как я узнала об этой трагедии, еще долго следила за судьбой Игоря. Хотя ему удалось в относительно короткие сроки встать на ноги, добиться прежних успехов в фигурном катании в качестве спортсмена было невозможно. Прошлой зимой Игорь Пасюк объявил о завершении своей спортивной карьеры всего в двадцать один год. — Извините, за нескромный вопрос. Чем вы сейчас занимаетесь? — поинтересовалась я, вспоминая блестящее выступление фигуриста на Олимпиаде. — Извиняю, сейчас я тренирую детей в детской секции. Хорошо, что я в свое время поступил на тренера. Знаете, Таня. Мне даже нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Это так интересно наблюдать за талантливыми детишками и представлять, как они через десять лет выигрывают Олимпиаду, — серьезно ответил Игорь. — Кстати, я слышал о том, что вы тоже завершили карьеру. До сих пор в шоке. Я так болел за вас в Афинах. Надеюсь, вы передумали? — Нет. За последние два месяца я истратила, наверное, половину своих нервных клеток. Теперь легкая атлетика не доставляет мне того удовольствия, как раньше, а при таком настрое о медалях можно забыть. Правда, чем теперь заняться, я тоже не знаю. Хоть мой возлюбленный и зарабатывает много, сидеть на его шее я не хочу, — откровенно призналась я. Я до сих пор не знаю, почему тогда разоткровенничалась перед малознакомым человеком, но какая-то неведомая сила заставила меня довериться Игорю. Он же слушал меня не просто из вежливости. По реакции было видно, что ему действительно было интересно. После моего откровения он предложил перейти нам на «ты», а затем после долгого молчания неожиданно предложил: — А может тебе перейти в фигурное катание? Я могу быть твоим тренером. Услышав эту фразу, я подумала, что Игорь шутит. Однако, он был абсолютно серьезен. — И как ты себе это представляешь? Я девять лет не занималась фигурным катанием. Да и спина, иногда, побаливает. Это похоже на какую-то авантюру, — начала упрямиться я. — В спорте без авантюры никуда. К тому же, у тебя и без тренировок очень хорошие данные. Жаль, что ты так рано завязала с фигурным катанием. Думаю, что при правильной подготовке ты сможешь выступить на Олимпиаде в Турине, — не отставал от меня Пасюк. — Это невозможно. До Олимпийских игр всего год с небольшим. Нет, я не хочу тебя подводить. — Не спеши отказываться. Подумай хорошенько. В любом случае, это лучше, чем маяться без дела, — Игорь взял салфетку и быстро записал на ней какие-то цифры. — Это мой номер. Позвони мне, как только все обдумаешь. — Спасибо, Игорь. Я так рада, что мне удалось познакомиться с тобой, — искренне произнесла я. — Взаимно, — ответил Пасюк и улыбнулся обезоруживающей улыбкой, только вот в моем сердце была другая улыбка. Следующий вечер я провела в компании братьев и девушки Эдуарда — Марии. Мы отчаянно болели за нашу футбольную сборную в отборочном матче на чемпионат мира против Люксембурга. Хотя, если честно, меня давно уже интересовал только один футболист. Увидев Диму на экране, я поняла, как сильно по нему соскучилась, несмотря на то, что мы не виделись всего лишь день. Наша поддержка была не напрасной. Наша сборная обыграла сборную Люксембурга со счетом 4:0. для меня самым радостным было то, что автором трех голов был мой Дима. — Вот, что значит любовь. Тань, что ты делаешь с Сычевым, что он так здорово играет? — спросил меня Эд. — Ничего. Я просто люблю его, — ответила я, продолжая высматривать своего любимого на поле. — Я бы тоже хотел, чтобы, когда я попаду в основную взрослую сборную, кто-нибудь так же, поддерживал меня у экрана телевизоров, — мечтательно сказал Артур. — По крайней мере, перед тобой сидят трое твоих будущих болельщиков, и еще двое в Химках, — серьезно ответила я. Я действительно верила, что когда-нибудь Артур добьется успеха в биатлоне, ведь его талант был виден еще подростковом возрасте, а врожденное упорство и трудолюбие вполне могли сделать из него биатлониста топ-уровня. На следующий день я позвонила Диме и поздравила его с прекрасной игрой. Услышав его голос, я поняла, как соскучилась по нему. Без Димы дни становились намного тоскливей. Если раньше, во времена сборов и выездных матчей сборной и «Локомотива», я целиком посвящала себя своим тренировкам и соревнованиям, то теперь этого не было. Я уже совсем отчаялась, пока не нашла в своей сумочке салфетку с номером Игоря Пасюка. Именно в этот момент ко мне пришла решимость согласиться на его авантюрное предложение. Терять мне было нечего, а дальше пребывать в депрессии и сидеть на Диминой шее мне не хотелось. Когда я позвонила Игорю, он, казалось, не был удивлен. — Отлично, я не сомневался в том, что ты согласишься. Осталось уладить все формальности с федерацией фигурного катания, и можно приступать к тренировкам. Так я неожиданно вернулась в спорт. Пока федерация фигурного катания решала мой вопрос, мы с Игорем уже приступили к тренировкам. Пасюк оказался очень требовательным тренером. Порой, мы по целому часу отрабатывали один элемент, пока он не получался безукоризненно. Зато так я постепенно приближалась к своему прежнему уровню. При таком режиме я чуть не забыла о матче нашей сборной со сборной Португалии, а когда вспомнила, то сразу же бросилась к телевизору. Эта игра стала самой худшей за историю российского спорта, ведь ребята проиграли португальцам со счетом 7:1. Дима отыграл всего один тайм, в течение которого так и не смог забить гол. Я прекрасно понимала, что он тогда чувствовал. За несколько дней до этого Сычев забил три гола, и при этом был недоволен тем, что некоторые моменты так и не были реализованы. В этот раз вся команда оказалась раздавлена. Я с нетерпением ждала возвращения Димы, понимая, в каком состоянии он вернется домой. В день его прилета я пораньше отпросилась с тренировки, несмотря на недовольство Игоря и отправилась домой. К приезду Димы запеченное мясо с кровью было уже готово, а я надела новый комплект белья и красивый пеньюар. Как я и ожидала, Сычев был очень грустным и только, когда он увидел меня, его губы тронула улыбка. — Таня, я так по тебе скучал, — сказал Дима и нежно поцеловал меня. — Я тоже. Мой руки. Мясо с кровью уже готово, — сказала я, нехотя оторвавшись от его губ. — Кажется, когда-то это уже было. Тогда я тоже вернулся из Португалии ни с чем. А ты к моему приезду запекла мое любимое мясо и соблазнительно оделась. — А потом был «десерт», но только после основного блюда, — добавила я. Действительно, события того вечера, когда Дима вернулся с чемпионата Европы почти повторились. Мы не виделись всего неделю, но этого оказалось достаточно, чтобы соскучиться. — Дим, может быть, уже ляжем спать. У меня завтра утром — тренировка. Я не успела тебе рассказать. Я вернулась в спорт. — Ты же говорила, что после всего пережитого не вернешься в легкую атлетику, — удивился Дима. — С легкой атлетикой покончено. Теперь я — фигуристка. Я же говорила тебе, про КМС по фигурному катанию. Сказать, что Дима был поражен, значит не сказать ничего. — И как ты стала фигуристкой? — спросил Дима, по-прежнему находясь в состоянии шока. И я рассказала своему возлюбленному о знакомстве с Пасюком и его авантюрном предложении, ставшем для меня спасением от депрессии. — И самое главное, я снова занята любимым делом. И я наконец-то нашла свое дело. Теперь у меня не только любимый человек, но и любимая работа. Теперь я снова счастлива. Ты не сердишься на меня? — спросила я, обнимая Диму. — Нет. Самое главное для меня — это твое счастье, — ответил он и снова меня поцеловал.