Непростое решение
9 января 2018 г. в 21:31
Сентябрь 2004 года
До финиша оставалось еще пять метров, но вдруг я запнулась и упала. Сил, чтобы подняться, категорически не хватало. Я по-прежнему продолжала лежать на дорожке, в то время как мои соперницы уже финишировали. С большим трудом я поднялась и еле-еле доковыляла до финиша. Не успела я отдышаться после финиша, как ко мне подошел допинг-офицер и сказал:
— Татьяна, ваша допинг-проба «Б» дала положительный результат. Вы дисквалифицированы на два года.
Удивительно, но я никак не отреагировала на это заявление. В моей голове звучали лишь голоса болельщиков: «Что ничего не можешь без допинга?», «Была же нормальной девчонкой. Как с Сычевым связалась, так стала завсегдатаем тусовок и волосы красить каждый месяц». От этого гула голова с каждым разом начинала болеть все больше. Вскоре в моих глазах все начало сливаться, в ушах появился непонятный шум, и я потеряла сознание.
Я сразу же проснулась. Кошмарные сны буквально преследовали меня первые дни после возвращения из Афин. Помимо всего прочего, почти сразу же после прилета в Москву я стала изучать форумы, посвященные прошедшей Олимпиаде, и наткнулась на тему посвященную мне. Кроме положительных отзывов о моей персоне были и довольно едкие комментарии. Именно два из них и приснились мне в этом кошмаре. Следом за мной проснулся и Дима.
— Что, опять плохие сны? — спросил он сонным голосом.
— Да. Опять во сне я вижу все свои страхи: я проигрываю, и меня обвиняют в употреблении допинга. Самое страшное, что в любой момент этот сон может стать явью. После той ошибки лаборатории я уже ни от чего не застрахована. И самое обидное, что, если я снова попаду в такую ситуацию, никто меня не защитит, кроме родных и близких и таких же, как и я рядовых спортсменов, — ответила я, вытирая вновь появившиеся слезы.
— Тань, не плачь, — сказал Дима, обнимая меня. — Рядом с тобой есть я, твоя семья, твои болельщики.
— Только даже самые преданные поклонники могут отвернуться, если меня снова обвинят в употреблении допинга, даже если это будет ошибка лаборатории, — ответила я, сильнее прижимаясь к Диме.
— Ну и что это за болельщики, которые не верят любимому спортсмену и отворачиваются от него в трудной ситуации.
Понемногу, мне становилось легче. Стоило мне обнять Диму, как все тревожащие меня мысли исчезли. Вскоре мне снова удалось уснуть, на этот раз уже до утра.
После Олимпийских игр было совсем не до отдыха. В сентябре оставалось два последних этапа Золотой лиги. На тренировках я, несмотря на свой измученный вид (за время игр я похудела на десять килограмм), выкладывалась по полной программе. Однако, после той скандальной истории с моей положительной допинг-пробой и ошибкой лаборатории, я перестала получать удовольствие от тренировок и соревнований. Постепенно, легкая атлетика становилась для меня просто работой. На последних этапах в Брюсселе и Берлине я два раза становилась третьей. Зная свое тогдашнее физическое и психологическое состояние, до сих пор удивляюсь, как я умудрилась два раза выиграть символическую бронзу. С каждым днем моя спортивная форма резко ухудшалась. Объяснений этому не находилось ни у меня, ни у тренеров. Потихоньку моя мотивация начинала испаряться. А это самое страшное для спортсмена — потерять смысл своих выступлений на высоком уровне. Подобные мысли все больше склоняли меня к необходимости принять непростое решение.
Если в моей спортивной карьере настали нелегкие времена, то в личной жизни у меня все было хорошо. В сентябре Дима лечил небольшую травму голени, но уже в октябре вновь готовился выйти на поле. Вернувшись из Афин, я поняла, как мне не хватало его красивых голубых глаз, его голоса, его объятий, его поцелуев. Дима Носов был прав, когда рассказывал про то, что жизнь в разъездах освежает чувства, как это было у него и его невесты. Так было и у меня с Сычевым. Мы тоже жили в постоянных разъездах, и после возвращения с очередных соревнований или выездных матчей наши чувства вспыхивали с новой силой.
В середине сентября, когда у меня наступил долгожданный отпуск, Дима решил познакомить меня со своей семьей. Когда я узнала о предстоящем приезде Диминых родителей и брата, я немного забеспокоилась. Я переживала, что не смогу найти общий язык с семьей любимого человека. Видимо, эти мысли отразились на моем лице, потому что Дима сказал:
— Не переживай. Ты обязательно всем понравишься. К тому же моя мама — бывшая легкоатлетка. Вы точно найдете с ней общий язык.
— Я так понимаю, любовь к футболу и легкоатлеткам — это у вас с отцом семейное, — с улыбкой заметила я.
В ответ Дима лишь нежно поцеловал меня, и все мои переживания исчезли.
Впрочем, они оказались напрасными. Я с легкостью нашла общий язык и с Евгением Михайловичем, и с Еленой Семеновной, и с пятилетним Андрюшей. Они оказались моими страстными болельщиками. Причем Елена Семеновна стала болеть за меня еще во время Олимпиады в Сиднее. Ее похвала меня, как спортсменки на время приостановили мои намерения навсегда изменить мою спортивную карьеру.
Однако после отъезда Диминой семьи меня вновь стали одолевать сомнения. После небольшого отдыха я вновь решила приступить к тренировкам. Небольшая передышка не пошла мне на пользу. Результаты стремительно начинали падать. А ведь скоро должна была начаться подготовка к зимнему сезону. Рассчитывать на хорошие результаты к началу зимнего сезона при такой ужасной форме, как у меня, не приходилось. А мне не хотелось занимать чье-то место в сборной. Пропуск сезона был для меня нежелателен. При таком случае сразу же возникли бы лживые пересуды о том, что я все-таки принимаю допинг и теперь решила почистить организм от запрещенных веществ. Да и доверие к федерации легкой атлетики Российской Федерации после того, как я практически в одиночку отвоевала свое серебро, было окончательно подорвано. Не было никаких гарантий, что ситуация в Афинах больше не повторится. Весь сентябрь я думала о продолжении своей карьеры, и в итоге я приняла непростое решение.
В конце сентября на одной из пресс-конференций я собралась с силами и объявила журналистам, а значит и всей стране о продолжении своей карьеры.
— Я хотела бы объявить о своем решении. Первые предпосылки, которые подтолкнули меня к нему, появились еще во время Олимпийских игр в Афинах. Этот скандал с ошибочной допинг-пробой истощил меня и физически, и морально. Но самое главное — он лишил меня мотивации. Для спортсмена это самое страшное. Без мотивации спортсмен перестает получать удовольствие от своих выступлений и начинает просто отбывать номер. Шансы на победу у такого спортсмена невелики. В итоге я приняла очень важное решение. Сразу скажу, что оно далось мне не просто и стоило мне немалых раздумий. Я хочу объявить о завершении моей спортивной карьеры. Я безумно люблю легкую атлетику, но я не вижу дальнейших перспектив в своих выступлениях на высоком уровне. Я хотела бы поблагодарить своих личных тренеров Валентина Михайловича и Людмилу Ильиничну Маслаковых. Спасибо вам. Половиной своего успеха я обязана именно вам. Еще я хотела бы выразить свою благодарность своему первому тренеру — Евгению Михайловичу Погорелову. Именно он разглядел во мне талант и не дал мне зарыть его в землю. Спасибо моим болельщикам. Ваша поддержка всегда придавала мне сил и заряжала меня на новые победы. Вот и все, что я хотела сказать.
Все присутствующие были ошарашены моим заявлением. Сначала многие восприняли это как розыгрыш, но мое серьезное лицо быстро убедило всех в серьезности моего решения.
С этого дня началась новая жизнь, в которой я и легкая атлетика пошли параллельными путями. Сейчас, спустя много лет меня часто спрашивают, не жалею ли я об уходе из легкой атлетики. Тем более, после моего ухода ни одна российская бегунья-спринтерша не выходила в финал Олимпийских игр. Я всегда отвечаю, что в жизни нет сослагательного наклонения. Моя жизнь после ухода из легкой атлетики сложилась очень интересно. В тот день я всерьез думала, что большой спорт остался в прошлом. Однако, спустя месяц жизнь преподнесла мне очередной сюрприз. Дальше речь пойдет о моей главной авантюре.