Учиха Сумико. Другая история

      Девяностые. Для кого-то они стали символом разрухи и краха Великой Державы. Для кого-то они стали толчком для становления бизнесменами и обогащения с помощью валяющихся под ногами возможностей. Для кого-то они стали означать забвение или поспешное бегство за границу. Я могла бы не стать исключением, но было свое "но". На тот момент мне было около двенадцати лет и я уже семь лет была в детдоме. Нет-нет! Родители у меня были и я их даже помнила… смутно, но это уже что-то, правда же? Мама была учителем, вроде химии или биологии, за малостью лет я это не запоминала, а папа инженером на жутко секретном авиационном заводе. Казалось бы, прекрасная советская семья, но опять вмешался тот самый пресловутый случай. Я не знаю как, но когда мне было три, случился несчастный… случай, и папа погиб, причем, причины мне не поясняли, я только запомнила плач матери и то, что его хоронили в закрытом гробу. Так мы остались вдвоем, куда делись возможные бабушки или дедушки, я не знала, а позже и не захотела знать. Смерть отца больно ударила по нам обеим, но если я, по малости лет, толком ничего не понимала, то мою матушку это известие подкосило. Полтора года - и она стала чахнуть, а врачи диагностировали рак груди на последней стадии. Делать операцию было поздно, да и, как я подозреваю, ей и не хотелось, слишком сильно было горе, а я не смогла ее удержать. Вот так по-глупому, в пять лет я оказалась в детдоме «Ромашка». Тупое название, но кого это волновало? Мне оставалось только тихонечко плакать и осознавать изменения в своей жизни.       Возможно, это и звучит странно, но в самом детском доме я прижилась нормально. Тихая и очень спокойная от природы, я предпочитала сидеть в уголке и никому не мешать. Старалась, да… семь лет это удавалось, а после наступил развал СССР. Может быть, это бы и не коснулось меня, если бы детдом был где-нибудь в глуши или хотя бы подальше от крупных городов, но я жила рядом с Ростовом, который на Дону. Название не важно, оно никому ничего не даст. Могу сказать только одно, это был не самый большой город в мире, красивый, ухоженный, весь утопает в зелени. Рай на земле, но девяностые его не пожалели. В двенадцать лет я впервые узнала, что значит спать под грохоты выстрелов и бояться выходить ночью из комнаты даже в туалет. Трупы на улицах или кровавые кляксы под окнами на асфальте стали обыденностью. Об изнасилованных девочках и женщинах, которых находили убитыми или покалеченными в подворотнях, страшно было даже говорить. Впрочем, говорить скоро стало и не надо. У меня была подруга, хотя, правильнее сказать, девочка на три года старше, что взяла надо мной шефство. Я не знаю почему, но она помогала мне с учебой, да и просто делилась своими наблюдениями, порой втягивая в разнообразные авантюры. Это могло бы продолжаться долго, но началась перестройка, которая многим сломала жизнь и отняла мечту. Мне пошел тринадцатый год, а ей уже было пятнадцать, тот самый возраст, когда девочка начинает расцветать, вроде уже и не ребенок, но до зрелой красоты далеко. Хотя извращенцев всегда было много, а бандиты пьянели от безнаказанности и вида крови. Тупые отморозки, а она мы просто хотели жить.       Не знаю, кто и когда нас увидел, но не прошло и полугода после начала всей этой вакханалии, как в наш детдом пришли хамоватые парни. Им было плевать на то, что мы несовершенолетние или то, что мы чего-то не хотим. Оружие серьезный аргумент, чтобы молча глотать слезы и не сопротивляться. Ну, а директор? Что он? Заискивающе улыбался и спокойно отряжал девочек старше тринадцати. Не вижу смысла его в этом винить, все равно сдох через год, видимо не к тому решил подмазаться, но какая нам на тот момент была разница? В группе когда-то было тридцать девочек от десяти до восемнадцати, а осталось пятеро шлюх. Грубо звучит, правда? Зато правдиво. Бандитам было все равно на нас, они просто хотели развлечься и мы подходили как никто другой. Сироты, на которых плевать государству, нам некуда было бежать, за нас никто бы не заступился. Хотя вначале были попытки, но… знаете, когда тебя бьют прикладом автомата, а после срывают одежду и… начинают даже не трахать, а драть. Беспощадно, нисколько не заботясь о том, что тебе больно и ты вроде бы девственница, глупые мысли исчезают быстро. Хватает одного захода, чтобы у тебя уже не было сил не то, что сбегать, а даже подтянуть ноги к груди. Впрочем, той девчонке еще повезло, ее брал всего один и потом просто пару раз пнули и оставили валяться на полу, а вот Иришке за такое… не хочу вспоминать! Даже сейчас, после нескольких десятков лет с тех событий, я боюсь погружаться в воспоминания, ведь тогда проснутся эмоции, и безликие строчки задышат болью. Мне хватило того, что я выжила в том аду, пусть по ночам мне по-прежнему снится, как со мной развлекаются сразу двое…       Много лет прошло, а я до сих пор не смогла перебороть себя. Нет, я не стала забитым существом, даже в дурку не угодила, как мои товарки по несчастью. Осталась жива и получила казенную квартирку от детдома, но мужикам так поверить и не смогла. Для меня занятия сексом так и остались чем-то… ну, скажем неприятным. Пара лет практически в рабстве у бандитов, причем зачастую совершенно разных группировок, наложили свой отпечаток. Я могла… вернее научилась удовлетворять любого, даже самого искушенного мужика, но сама не возбуждалась. Идеальная шлюха, которая думает только об удовлетворении своего клиента. А уж сколько их было… впрочем, кому это интересно? Мы тогда были вещами, у которых не было права на голос. Мы выживали, как могли, а после того, как прошла перестройка и все стало устаканиваться, бандюганы стали солидными бизнесменами, их подельники устроились при них, тоже став уважаемыми людьми. Не все, конечно, но какая-то часть. Вот им-то больше не требовались малолетние шалавы, которых они сами в это втравили. Нас просто выкинули, как никому не нужные тряпки, предварительно хорошенько поразвлекавшись и, сделав внушение, что с нами будет, если мы что-нибудь вякнем.       Собирать себя после такого было сложно. Мы ничего не умели, ничему нас не учили, нами просто пользовались в свое удовольствие. Ну, а учитывая то, как нас ославили в городе… о нормальной семье можно было и не мечтать, да и нам не хотелось. Слишком свежи были в памяти грубость и боль, я, к примеру, долго шарахалась от любого мужчины, какое тут встречаться? Я старалась стать как можно незаметнее и не привлекать внимание, вскоре это стало получаться. Ну, кому может быть любопытна уборщица в каком-то обшарпанном складике и по совместительству дворник на улице? Вот-вот, интерес ко мне быстро увял, я вздохнула спокойнее. Однако жить нормально так и не смогла. Люди… хотя какие то были люди? Твари! Они прекрасно знали мою историю, не я же одна разделила подобную судьбу. Но это никому не было интересно. Клеймо продажной девки, никому ненужного отброса, оно закрепляется быстро, а отмыть уже не получается никогда. Да и зачем? Легче же тыкнуть пальцем и назвать шалавой, приказать никому не приближаться, плеваться в след и презрительно кривиться, когда их пай-мальчики пьяной компанией зажимают тварюшку в темной подворотне.       Жалкие лицемеры! Сколько я слышала, что их мальчики чистенькие и красивенькие, а потом кто-нибудь из этих мразей подговаривал своих друзей и подлавливал меня, когда я выходила на работу, ну или возвращалась с нее. Идти в милицию, да? А кто меня будет слушать? Я же бывшая шлюха, а они чистенькие и добропорядочные граждане. Мне хватило одного раза, когда после малолетних гопников надо мной поглумились и стражи порядка, а после выкинули на обочину. Больно бывает всего лишь в первый раз? Ха! Плюньте в рожу тому, кто это сказал. Насилие это всегда больно, я просто научилась терпеть и сидеть на обезболивающих, пропускать работу мне было нельзя. Мигом уволят, а кто меня будет содержать? Я была никому не нужна. Спасения ждать было неоткуда. Хотя я все же смогла найти способ. Я просто сбежала, уехала прочь, отдав полученную квартиру за сущие копейки, но была и этому рада. Мне повезло, что после перестройки, сюда ехало очень много людей из бывшего постсоветского пространства. Именно они и купили, пусть и довольно дешево, но не будь этого, пришлось бы ее вообще бросать. Привыкшие к безотказной дырке малолетние гопники, не оставили бы меня в покое. Мне нечем было от них защититься.       Я продала квартиру и в тот же день пошла на вокзал и взяла билет на первый попавшийся поезд. Это было не сложно, заплати и получишь. Деньги на первое время, после продажи жилплощади, у меня были. Хотя я отчетливо понимала, что их надолго не хватит, так же как и не хватит на покупку квартиры в каком-нибудь крупном городе. Мне повезло. Билет оказался в среднюю полосу. Котельнич, многие слышали об этом городе? Маленькая точка на карте, ничем не примечательный городок. Холод и грязь, но там меня никто не знал и там было немного спокойнее. Радовало меня другое, мне хватило денег, чтобы купить там комнату в общежитии. Не самое лучшее место, но на большее мне рассчитывать не приходилось. И так мне слишком везло. Нужно было искать работу, в идеале выучиться, чтобы не всю жизнь быть уборщицей или дворником. Официанткой уже не брали, уж очень вид был потасканный, и в свои двадцать я выглядела на все тридцать, если не больше. Слишком выделялась на черных, как смоль, волосах седина, да и ранние морщины не делали меня привлекательнее в чужих глазах.       Два года, именно столько мне потребовалось, чтобы немного прийти в себя и начать искать место в этом мире. Я отчаянно понимала, что боюсь, что не смогу работать там, где много мужчин. Нет, я от них не шарахалась, просто не доверяла. Не было боязни прикосновений, просто я видела все их желания насквозь и от них меня передергивало. Решение пришло неожиданно. Дети. Единственные создания, которые были чисты. Они говорили прямо, без прикрас и вкладывали в свои слова только то, что сказали. Они чудо, которое не каждому суждено понять. Правда, кто возьмет непонятную девицу без опыта работы? Сразу пришло понимание, придется учиться, на кого, больше не возникало сомнений. Акушерка. На акушер-гинеколога я боялась замахиваться. Не с моими девятью классами идти в институт. Хотя тут тоже была засада. Прошло слишком много времени, после моего выпуска из школы, если это вообще можно назвать выпуском. Мне следовало освежить знания, чтобы суметь поступить. Я была упорна. Я работала и ходила на подготовительные курсы в Кировском медицинском колледже, я сидела часами в библиотеке и литрами пила кофе, чтобы успеть все. За год я стала напоминать зомби, но своего добилась. Я смогла сдать экзамены вначале в вечерку, получив аттестат одиннадцатиклассника, а после и в техникум. Я смогла. Теперь дело оставалось за малым. Выбить себе общежитие и найти подработку.       Рассказывать о моих мытарствах можно долго и с упоением. Я не буду. Главное, я сумела стать акушеркой и даже нашла себе место в одном из государственных роддомов. Мне просто повезло, на практике мое рвение заметили и устроили. Благо, место, на которое я метила, оказалось свободным. Правда, зарплата там была… но разве это главное? Я нашла работу, о которой мечтала, а подобрать подработку, тоже связанную с детьми, было уже легче. Мне нравилось возиться с ними, а своих… ничто не может остаться без последствий, а когда я была подростком, все было не так уж и просто. Зато просто стало потом. Я пустышка. Бесплодна. Зато могу помогать рожать тем, кого жизнь не лишила этого счастья. Хотя иногда хочется плюнуть на принципы и многих молодых мамаш избить до полусмерти. Я ненавидела тех, кто отказывался от своих детей. Я просто знала, что их ждет там, в детдоме. Нет, вряд ли они бы повторили мою судьбу, время уже было не то, но жизнь малиной у них бы точно не была.       Переломный момент для меня наступил, когда мне исполнилось сорок. Я по-прежнему была акушеркой, ибо на вышку не хватало ни денег, ни времени. Хотя нет, только времени. Деньги легко шли ко мне, ведь я смогла стать неплохим специалистом и меня знали в нашем городке. Я принимала роды у многих, некоторые были даже весьма состоятельны и счастливые отцы не скупились на благодарность. Нет, вначале брать было неловко, но я была приютской и давно поняла, что если дают, стоит брать. Тем более, я никогда не требовала от них денег, вела всех, даже небогатых рожениц. Я хорошо делала свою работу, поэтому не видела ничего зазорного в том, чтобы взять благодарность. Я не заставляла их ее давать. Они просто давали и это дало мне возможность купить неплохую трешку и сделать в ней ремонт. Я была достаточно обеспечена, у меня не было проблем с мужчинами. Я была пустышкой, удобной для секса, поэтому ничего удивительного, что у меня было несколько подобных «друзей». Никаких чувств, мы встречались только ради взаимного удовлетворения физиологии, да и не так часто это происходило. Семья? Какая семья, если я не смогу дать мужчине наследника? Да и выглядела я гораздо старше своих лет, пусть годы прожитые в достатке и сгладили это впечатление.       Впрочем, дело не в возрасте, я хотела рассказать о некотором переломном моменте. Ребенок. Да-да. Вы не ослышались. Именно ребенок. Я решилась на усыновление. Не сразу, я уже говорила, что мне было сорок. Ну, а для акушерки это было не сложно. Отказников всегда было много. Я долго не могла выбрать, но потом, в один прекрасный момент, выбрали меня. Маленький ангелочек с большущими зелеными глазами и рыжим пушком на голове. Мальчик. Будущий красавец. Однако от него отказались, когда выяснилось, что у маленького порок сердца. Лечение обещало быть долгим и дорогостоящим, но едва посмотрев в его глаза и услышав чистый, звонкий смех, непонятное лопотание… я пропала. Документы на усыновление я собрала быстро. Благодаря своим связям, мне удалось сделать так, чтобы никто не посмотрел на графу «семейное положение». Мы стали с маленьким Дмитрием семьей.       Я не буду описывать процесс лечения и все те профилактические процедуры, что пришлось пройти моему мальчику, скажу только то, что к пятнадцати годам он был полностью здоровым парнем. Он был смыслом моей жизни и я пыталась дать ему все, что могла. Да, это было сложно. Я зачастую не понимала его мыслей и увлечений, но старалась. Смешно сказать, но я, женщина, которой пошел шестой десяток, сидела и смотрела аниме, читала любимые книги своего сынишки, а все ради того, чтобы его понимать. Сложно сказать насколько это получалось. В жизни бывает всякое. Мы порой тоже ругались и кричали друг на друга. Без этого никуда, тем более, я так и не вышла замуж, поэтому мужчина в доме был только один. Впрочем, я с гордостью могу сказать, что вырастила его неплохим парнем. Смогла дать образование и пережила его первые неудачи при устройстве на работу, а после триумф! Он нашел свое место и даже нашел себе приличную девушку, но вот внуков я не дождалась. Мне было шестьдесят три года, когда не выдержало сердце. Инсульт*. Один. Второй. Третий я уже не пережила. Правда, умирала я со спокойным сердцем. Мой мальчик, мой ангелочек, не пропадет. Он уже стал достаточно самостоятельным. Меня ничего не держит в этом мире.       Продолжение следует…