Учиха Сумико. Другая история

      Две недели. Примерно столько продлилось мое относительно спокойное время. Хотя правильнее сказать не спокойное время, ведь меня никто не собирался жалеть и распоряжение Таджимы-сама приставить меня к местному госпиталю, плюс кухне, выполнили с огромной охотой. Правда, на кухне меня приняли неплохо, там всем заправляла наложница Главы Клана (жена погибла во время последних родов) и для нее я никакой опасности не представляла. Именно поэтому, ко мне она отнеслась хоть не с теплотой, так со спокойствием. Она быстро описала мне круг моих обязанностей, в который входила уборка комнат наследников и коридора, куда выходили их двери. Метраж там был не слишком большой, да и кочевой образ жизни Клана, не способствовал обрастанию вещами, поэтому комнаты у наследников были пусты, только столики и пара подушек, постель была убрана в шкаф, как и оружие с техниками. Причем, шкафы с последним, были защищены фуином и мне запрещалось даже дышать в ту сторону. Правда, я и не стремилась туда лезть, слишком хорошо осознавая, что за мной присматривают. По крайней мере, я бы себя без пригляда не оставила бы, а считать Таджима-сама и его наложницу глупее себя… таким уровнем наглости я еще не обладала.       Впрочем, на уборке комнат, мои обязанности не заканчивались, но до момента прибытия кого-то или сразу обоих братьев, были не востребованы. К готовке меня никто не приставлял, я была слишком низкорослой и хилой, чтобы кашеварить на костре сразу для всех. Точнее для определенной группки людей. Максимум, что мне доверялось, это помогать чистить овощи, даже резать мясо не доверяли! Хотя я и не стремилась, у меня в обязанностях еще числилось посещение госпиталя, где я попадала в полное распоряжение старухи по имени Мичи*. Называть мне ее разрешалось только Мичи-сама или Мичи-сэнсэй и никак иначе! Жутко сварливая… как оказалось не старуха, а женщина сорока шести лет, хотя внешне выглядела на все семьдесят. Сказывалось бурное прошлое медовой куноичи, если верить сплетням. У нее был гадкий характер и очень цепкий взгляд, она сразу же поняла, что отказать в ее просьбах (полноценные приказы вообще-то!) я не могла. Ну, а то, что я как бы после болезни… ее это не волновало. Пять часов, которые меня обязали проводить под ее руководством, для меня казались каторгой. Сесть не удавалось ни на секунду, зато мыть, скоблить, стирать, приходилось постоянно, как и выносить нечистоты за лежачими больными. Самая неблагодарная работа, с которой я справлялась с трудом. Слишком слабое было тело.       Правда, нужно отдать должное Мичи-сама, которая очень точно определяла, когда я смогу вынести еще одно ведерко, а когда я пронесу треть пути и уроню его несмотря на наказание. Стоило ей заметить, что я добралась до определенной грани, как меня заставляли вымыть руки и отправляли сортировать травы (сушеные и не очень), создавать под руководством кого-то из калек (имена те даже не удосужились мне сообщить, потребовав называть сэнсэями их всех) травяные сборы. Мази делать не доверяли, зато охотно выспрашивали у меня тайны моей матушки, особое внимание уделяя описанным мною ранее примочкам. Я не артачилась, послушно рассказывая все, что от меня требовали, пусть и заменяла названия. Правда, сказать много я не могла, ибо раньше таким вопросом не задавалась, а сейчас просто не было сил, чтобы шерстить свою память. Даже если учесть то, что к тренировкам меня не допускали, на меня навесили слишком много обязанностей, чтобы я могла найти на это силы. Болезнь ослабила меня даже сильнее, чем я думала. Хотя это же подстегнуло мое развитие, ибо я научилась создавать подобие лечебной чакры автоматически, гоняя ее по чакроканалам не только во время медитаций. Только из-за этого мне и удавалось держаться до самого конца (ну, еще благодаря тому, что мне было позволено делать укрепляющие отвары для себя любимой), не показывая слабости. Подобное длилось все две недели, после мне стало легче, я втянулась, плюс мне разрешили посещать в свободное время занятия остальных моих сверстников… посещать, скорее просто убедиться в том, что я вновь отстала от них и вряд ли смогу догнать, ведь свободного времени у меня практически не оставалось. Умолчим уже о том, как меня встретили мои сверстники, все равно меня их издевки не задевали. Уж слишком по-детски звучали, хотя что ожидать от пятилеток?       Стоило Мичи-сама заметить, что я уже окрепла и больше не грожусь грохнуться в обморок после утаскивания первого же ведерка, как меня перестали отпускать перебирать травы и вообще помогать в составлении лекарственных сборов, отказав даже в таком подобии обучения. Теперь мои обязанности полностью сосредоточились на уборке за больными. Времени стало еще меньше, усталость сильнее, а кожа на руках стала обветриваться и трескаться, и это в мои-то неполные пять лет! Впрочем, я запретила себе отчаиваться, скоро должен был вернуться в лагерь Мадара-сама и, если я правильно себя поведу, он приструнит всех. Мечты-мечты, где ваша сладость? Глупо думать, что наследник Таджима-сама помнит о ребенке, которого спас. Хотя… во мне жила надежда, что про меня ему не дадут забыть, уж очень суровым был наш Глава Клана, а еще считал меня бесполезной. По крайней мере, именно такое впечатление у меня сложилось, ведь я две недели живу в его доме (угу, в подсобке со швабрами и тряпками), каждый день драю коридор, по которому он ходит, пару раз сталкивалась с ним, но ни разу он не обратил на меня внимание. Максимум кидал равнодушный и холодный взгляд, который заставлял меня ощутить себя полным ничтожеством.       Возвращение Мадары-сама и Изуны-сама пришлось на начало четвертой недели моего проживания в доме Главы Клана. Я уже окончательно там прижилась и нашла свою нишу. Тихая и спокойная, исполнительная и не лишенная смекалки, я смогла ужиться с местной прислугой, которой было не очень много и в основном состояла из вдов. Я не была для них соперницей, зато была послушной и никогда не пререкалась, выполняя задания. Это помогло стать незаметной, но в тоже время, про меня не забывали. Каламбур, но он хорошо отражал мое положение. Все прекрасно знали, что с такого-то и по такое-то время я помогаю в доме Главы Клана, тогда-то в столовой, а в тот момент уже кручусь рядом с больными. Жалости ко мне никто, естественно, не испытывал, но перестали замечать, привыкли, охотно обсуждая последние сплетни. В «госпитале» даже удавалось раскрутить больных на рассказы об их боях. Обязательно героических. Впрочем, мне было все равно на пафос, я просто слушала и запоминала, ведь зачастую, они забывались и могли рассказать, какую технику выполнял враг, а главное, какие печати использовал. Для меня это была очень и очень полезная информация, ибо другого способа получить знания не было. Тем более, когда я осмелела и стала задавать вопросы, а почему он применил это дзюцу, а не какое-нибудь другое, я тут же напарывалась на издевательский смех, но главное! Мне, пусть и свысока, но объясняли тонкости стратегии. В общем, плевать на интонации и то, что обо мне думали в тот момент! Главное это получение крупиц знаний, которые могли помочь выжить.       — Сумико, — растерянно замираю, услышав негромкий окрик и тут же поворачиваюсь в сторону наложницы Таджимы-сама. Она стоит довольно далеко, но я уверена, что именно ее голос слышала, это же подтверждает и ее требовательный взгляд. Кричать я не посмела, послушно посеменив к стоящей рядом с дверьми женщиной. Лучше я узнаю сейчас то, что ей надо и вернусь к мытью посуды, чем проигнорирую ее.       — Вы звали, Така-сан**, — подойдя поближе, глубоко кланяюсь. Пусть наложница Таджимы-сама и не требовала обращаться к ней с суффиксом «—сама», но это не отменяло того, что в доме она была вторым человеком после Главы Клана, пока его сыновья не вернутся, конечно. Правда, это так же не меняло еще и то, что прислуга, к которой я тоже с недавнего момента относилась, обязаны были ей подчиняться. Да и банального уважения никто не отменял, Така-сан была властной, но справедливой женщиной. Она не нагружала меня сверх необходимого и позволяла пользоваться запасами сушеных трав, пусть их заготовкой, мне же и приходилось заниматься. Не одной, слава Ками! Но даже так, это была невиданная щедрость в отношении сиротки.       — Да, Сумико, — на меня посмотрели очень внимательно. — Завтра вернутся сыновья Таджимы-сама, поэтому ты освобождаешься от уроков с Мичи-сан и должна выполнять любые пожелания Мадары-сама и Изуны-сама.       — Слушаюсь! — еще раз кланяюсь.       — Будь готова, они придут рано утром или даже ночью, — еще один цепкий взгляд черных глаз, на который я молча кланяюсь. Я рада, что меня избавят от общества Мичи-сама, пусть это и значит, что ночью мне придется спать в полглаза, ожидая прибытия Мадары-сама и Изуны-сама. — Иди.       Послушно избавляю женщину от своего присутствия, возвращаясь к своим обязанностям. На меня с любопытством посматривают другие женщины, которые из-за царящего на кухне шума, не смогли услышать наш разговор. Впрочем, долго они не молчали, тут же затребовав у меня отчета о разговоре. Врать или молчать я не могла, ведь тогда хрупкое равновесие между мной и остальными рухнет, но и рассказывать все не могла. Да, Така-сан ничего не сказала о секретности, но и разрешения все рассказывать не давала, а о том, чтобы напомнить всем остальным о моем статусе личной служанки наследников, вообще речи не шло. Пришлось говорить полуправду, рассказывая, что Така-сан считает, что скоро прибудут наследники и мне следует больше внимания уделять чистоте их комнат. Такой ответ вполне всех удовлетворил, тем более, я не соврала и после мытья посуды пошла по новой драить полы и сметать пыль. Впрочем, была и польза с моей импровизации, ведь женщины не отказали себе в том, чтобы повспоминать о парнях, мимоходом сообщив мне, что Мадара-сама любит инари-суши. Жаль, что делать их я не могла, зато мне по силам было создать немного онигири с рыбной начинкой. Конечно, это могло оказаться лишним, но в таком случае, я сама их утром схомячу! В общем, в любом случае не пропадут.       Слова Така-сан оказались пророческими и наследники прибыли ночью, точнее часа в четыре утра. Я к тому моменту спала, но это никого не волновало. Проснулась я от шума и тут же была вовлечена в создание небольшого перекуса уставшим соклановцам. Впрочем, долго мне это делать не пришлось, ибо вскоре меня отправили в гостевую комнату. Така-сан решила, что тут и без меня помощников через край, а вот двум раненым, что принес отряд наследника, требуется срочная помощь. На самом деле, уже послали за Мичи-сама, но пока она примчится, мне требовалось промыть раны и подготовить все к операциям, если таковые требуются. Впрочем, решать надо или нет, должна была Мичи-сама, а не я. Мне же требовалось обеспечить доступ к ранам, ко многим из которых уже прилипли далекие от чистоты повязки. Хорошо хоть раны не загноились, но температура у мужчин была высокой. Однако меня это не пугало, тут я была уже в своей стихии, но плохо было другое, сил, чтобы раздеть или же срезать одежду с них, мне не доставало.       — Твои слова, — едва я прошмыгнула в комнату полную взрослых мужчин, как на меня обратил внимание хмурый Таджима-сама. Его сыновья выглядели несколько обескураженно, явно не ожидали встретить в доме ребенка.       — Раны воспалились, Таджима-сама, — глубоко поклонившись, отзываюсь я. — Нужно снять с них одежду и облегчить доступ к ранам. Мичи-сэнсэй захочет их осмотреть.       — Их лечить будешь ты, — холодная и жесткая усмешка в ответ. — Заодно покажешь, чему тебя научила Мичи.       — Да, Таджима-сама, — очередной глубокий поклон.       — Но, то-сама! — узнаю этот голос, возразить решил Мадара-сама.       — Твой отряд, девчонку спас тоже ты, — равнодушно обронил мужчина. — Пусть докажет, что ты спас ее не зря. Не докажет…       Прекрасно чувствую, как напряжение в комнате становится еще сильнее, а это плохо. Для меня, для бессознательных соклановцев. Время утекает сквозь пальцы. Внезапно приходит осознание, что если так продолжится и дальше, то ждать Мичи-сама уже не будет смысла. Ослабленные организмы, просто не выдержат столкновения сил двух могучих шиноби. Даже мне, уже выздоровевшей, тяжело дышать, а вот раненые уже начали хрипеть.       — Таджима-сама, Мадара-сама, тут раненые, — рискую подать голос, хотя выходит довольно жалко. Не писк, конечно, но очень на него похоже.       — Девочка права, то-сама, Мадара, — на мое счастье, вперед вышел Изуна-сама, отвлекая от меня внимание и загораживая от разошедшейся родни раненых. Те мгновенно расслабились.       — Приступай к лечению, — на меня посмотрели презрительно и властно кивнули в сторону лежащих мужчин.       — Слушаюсь, Таджима-сама, — послушно кланяюсь. — Будет ли мне позволено попросить помощи?       — Что тебе надо? — хмуро поинтересовался Изуна-сама.       — Несколько человек, которые помогут снять одежду с раненых и принесут жаровню для кипячения воды, Изуна-сама, — теперь мне приходится кланяться младшему сыну Таджимы-сама. — Какие мне нужны травы и инструменты, я скажу осмотрев раны.       — Приступай, — холодно, явно подражая отцу, отозвался Изуна-сама. Переспрашивать и уточнять я не посмела, но этого и не потребовалось. Мимо меня метнулась смазанная тень, еще несколько мужчин появились возле раненых и стали с осторожностью снимать с них остатки одежды. Благо, доспехи с них сняли еще раньше.       Двое раненых, причем с температурой и явно воспалившимися ранами. Благо, гноя видно не было, зато сами ранения были слишком глубокими. Без ирьедзюцу будут заживать долго и оставят страшные шрамы. Особенно мне не нравятся рана над глазом, рассекающая бровь у одного, и глубокая рана на бедре у второго. Если в первом случае, это не так опасно, просто породистое личико станет чуть более мужественым, то во втором, рана идет слишком близко к артерии, хотя я ума не приложу, как Учиха смог заработать рану на внутренней стороне бедра! Впрочем, меня это волновать не должно, как и множество более тонких разрезов на руках. Такое ощущение, что его били тонким хлыстом, который разрезал кожу. Довольно глубоко, хочу заметить! Правда, эти раны были не слишком опасны, уже став подживать, но все равно я предпочла перестраховаться и промыть каждую соком полыни***, а после приложить к ним растертый в кашицу лист подорожника (сложенный на бинт, далее пишу без этого уточнения) и плотно забинтовать. Рану на бедре я решила зашивать, для этого и попросила жаровню, на которую тут же был установлен малый котелок, где были прокипячена игла и крепкая нитка. Оставалось только радоваться, что у меня уже был опыт зашивания ран, даже в этой жизни, просто тогда мне показывали это на то-сане и руки плохо слушались, а тут… тут было проще. Когда под руками лежит чужой человек, легче сосредоточиться. Только это и позволило мне закончить зашивать достаточно быстро и тоже положить поверх кашицу подорожника, а после забинтовать его конечность и перейти ко второму раненому. Зашивать его бровь делом было не долгим, но для этого вновь требовалось продезинфицировать инструмент, да и самой очистить руки от крови. Однако даже после этого я не сразу приступила к делу, ведь снятая одежда обнажила тугую повязку на груди. Сняв и общупав ее, я с огорчением поняла, что тут переломы. С ними мне не справиться.       — Почему ты медлишь? — сварливый голос Мичи-сама, заставил меня вздрогнуть и только сейчас обратить внимание, что за моими действиями крайне внимательно наблюдают.       — Переломы четырех ребер, Мичи-сэнсэй, — виновато склоняю голову. — Мне не хватает умений, чтобы поставить их правильно, а если оставить как есть, они неправильно срастутся, что приведет к проблемам в будущем. Вплоть до невозможности использования части дзюцу для которых требуется работа с легкими.       — Хорошо, я покажу тебе, как надо действовать, — она холодно усмехнулась, смотря с равнодушием, но я была уверена, что в глубине ее глаз мелькнуло одобрение. — После займешься раной на лице.       — Хай, Мичи-сэнсэй! — послушно киваю, готовясь внимательно смотреть за ее действиями, но она меня разочаровала. Никаких печатей, просто приложила руки к его груди, подержала их так, нажала в паре мест, вызывая стоны у раненого, а после потребовала помочь с наложением тугой повязки. Смысла в ее движениях я не уловила, но старательно запоминала все движения и то, с какой силой она давила и куда. Возможно, в будущем мне это пригодится. В крайнем случае, чуть позже пристану к ней с просьбами научить.       — Все, можешь зашивать, — холодно кивают мне, освобождая место рядом с раненым.       — Хай! — тихо и коротко отзываюсь я, аккуратно доставая из кипятка инструмент. Благо, чакра позволяет защититься от его обжигающего воздействия, хотя будь у меня контроль хоть чуточку слабее, пришлось бы не сладко. Впрочем, эта мысль мелькает и исчезает, я приступаю к промыванию раны и ее зашиванию. В этот раз я справляюсь еще быстрее, а шов получается еще аккуратнее, как и уложенная на него измельченный в кашицу подорожник и повязка. Теперь проверить на наличие других ран и промыв их соком полыни, сверху положить все тот же измельченный подорожник и забинтовать. — Мне потребуется чашка клюквы, сахар и кипяток.       — Зачем? — вопрос опять задает Мичи-сама.       — Перетертая с сахаром клюква, залитая кипятком и остуженная до комнатной температуры, имеет жаропонижающие свойства, — честно сообщаю я. Это я помню еще из прошлой жизни, хотя и понимаю, что сейчас не сезон, но моченую клюкву я видела в кладовых. Ее привозят с Нума-но-Куни****. — Стоит напоить этим настоем раненых, она поможет в их восстановлении.       — Хорошо, — согласный кивок и холодный взгляд через плечо. Тихий писк, а после быстрые шаги. Меньше двух минут, как передо мной стоит все запрашиваемое. Что показательно, никто не заикнулся о том, что кипяток у меня уже был, тот в котором я кипятила иголку с нитками.       Создать жаропонижающую настойку на основе клюквы было не трудно. Мне требовалось-то две чайных ложки ягод и столько же сахара на стакан воды. После отставить его, чтобы остывал самостоятельно до комфортной температуры, а самой приняться за создание второй порции. Подождать, когда они поостынут (для ускорения процесса, пришлось их постоянно помешивать) и, при помощи незнакомых мне соклановцев, напоить бессознательных шиноби.       — Я закончила, — едва последняя капля напитка была влита в раненого, сообщаю я, послушно склоняя голову, перед рассматривающими меня мужчинами.       — Что скажешь, Мичи? — холодно поинтересовался Таджима-сама.       — Действия уверенные, вреда не нанесут точно. Свои силы осознает прекрасно и не стремится прыгнуть выше головы, — тут же отзывается Мичи-сама. — Травы подобрала неплохо, наложила повязки правильно. Если рука легкая, будет неплохим подспорьем на поле боя.       — Вот как, — хмыканье. — Мадара, я признаю, что твой поступок был верен, теперь ответственность за жизнь и подготовку девчонки полностью на тебе.       — То-сама! — как это ни странно возмутился Изуна-сама.       — Хорошо, — а вот Мадара-сама даже не подумал спорить.       — Ни-сан! — очередное возмущение.       — Я не подведу, Таджима-сама, Мадара-сама, — послушно кланяюсь, мысленно радуясь своей удаче. Хотя удаче ли? Не знаю. Время покажет, но, в любом случае, на меня обратили внимание. Если я смогу поставить на ноги, а я смогу, бойцов Мадары-сама, они будут заинтересованы во мне. Надежда только на это.       — Иди отдохни, Суми-чан, — удивленно вздрагиваю, я не ожидала, что Мадара-сама запомнит мое имя! Однако он запомнил. — Когда раненым станет лучше, я займусь тобой.       — Есть, Мадара-сама, — послушно встаю, начав прибирать инструмент, хотя меня тут же останавливают, настойчиво советуя отправиться отдыхать. Не спорю, просто ухожу, опустив глаза к полу. Так проще скрыть свои настоящие эмоции, да и по этикету положено. Не стоит забывать, что я пока не слишком сильна и не являюсь приближенной наследника, я просто попытка Таджимы-сама наказать сыновей. Не знаю за что, но это и не важно. На отношение ко мне, которое и так отсутствует, это никак не повлияет.       Продолжение следует…