***
О его «маленьком» секрете знали немногие: тренерский штаб, медицинский персонал и несколько вынужденных друзей из сборной. Все клялись тайну сохранить. Тренеры и врачи так и вовсе подписывали соответствующие бумажки, гарантирующие молчание и проблемы в случае неосмотрительного словесного поноса каким-нибудь журналистам. Эмиль не стыдился того, что он омега, просто не хотел афишировать. К чему ему такое внимание? Иверсен, как ему казалось, не производил впечатление омеги: он ведь такой сильный, мощный, брутальный. Как альфа. Он всем рассказывал, что он бета, как и родители, а подавители и одеколон с ложными феромонами делали остальное. Эмиль был счастливчиком, ведь особых проблем из-за организма за всю немалую карьеру не возникало: течка всего пару раз некстати настигала его в разгар этапов, он прикидывался больным, показушно громко кашлял и отправлялся в отдельный номер, где грустил, дрочил, и грустил. Иногда прерывался на сон и звонки родителям. В такие дни мысли об альфе, том самом, который бы унюхал его истинную сущность и хорошенько оттрахал, не покидали голову Эмиля. Он не особо верил, что встретит такого, поэтому и не пытался искать. Хотя он был буквально окружён альфами: в преддверии течки всегда просыпался зверский аппетит, а голову кружило от обилия сильных феромонов вокруг. Сдерживаться и не наброситься на какого-нибудь Сундбю было крайне сложно. Так легко было представить, как Мартин опрокидывает его на кровать, быстро срывает одежду и покрывает жаждущее тело голодными поцелуями. Эмилю от этих фантазий хотелось выть в голос. И пусть у него хватало и выдержки, и таблеток, чтобы не наделать глупостей, пару раз в «эти» дни он все равно преданной собачкой таскался за бородачом и умолял об интенсивной тренировке. А потом усиливал эффект вопросом хранит ли Мартин его фотку на своей тумбочке. Сундбю понимающе улыбался, легко трепал его по волосам и отправлял подальше. К большому разочарованию Эмиля. Вообще Иверсен особо-то по мальчикам и не был, это все ебаные феромоны и омежья сущность. Он мечтал найти милую и улыбчивую девушку-бету. С парочкой он встречался, правда закончилось все не особо хорошо, но Эмиль уверенности не терял. К черту этих альф. Союз девушки-беты и мужчины-омеги считался из ряда вон, но Эмиль давно привык эпатировать публику: то успехами, то хлесткими высказываниями. И его брак с бетой, несомненно, будет иметь фурор.***
В унылое межсезонье, переживая очередную тяжёлую течку и яростно кусая подушку, Эмиль задумался об отношениях. Не в первый и явно не в последний раз. Переносить эти тяготы с партнёром было куда приятнее и полезнее. В идеале бы найти кого-то из лыжниц, коли с мужчинами-альфами он решил не связываться. Рисков было слишком много: он раскроет себя девушке, она расскажет подружке и вот уже вся сборная начнет над ним глумиться. Об особенностях его организма из спортсменов знали только Нортуг и Клэбо, потому что именно с ними он чаще всего делил гостиничный номер. Йоханнес о личном никому не обмолвится, даже если пытать будут. А Петтер… Петтер молчал из солидарности. Эмиль всегда жалел, что Нортуг, как и он, был омегой. Настолько бы проще было, будь один из них альфой! Унылый омежий секс помог им разве что лучше сдружиться и немного выпустить пар. Но это было так тоскливо, что оба пришли к выводу, что лучше было бы подрочить в одиночестве с парой приятных фантазий в голове. Идея установить тиндер пришла внезапно. Знакомства через интернет ускоряли процесс и особо не отвлекали ни от отдыха, ни от тренировок. Эмиль не боялся быть узнанным: едва ли кто поверит, что это действительно тот самый именитый лыжник. План был хорош и максимально прост. Эмиль загрузил несколько фотографий, заполнил информацию о себе и принялся стервозно свайпать влево недостаточно хороших по его скромному мнению девушек. Он и сам не знал, кого искал, полагая, что поймёт, если наткнется на профиль той самой. Так пролетело несколько дней. Эмиль готов был впасть в отчаяние, когда ему попалась молодая шведская лыжница. Он был наслышан о ее спринтерских успехах, видел пару раз мельком. Да и Стина хорошо отзывалась об одной из своих «наследниц». Ах, как же он скучал по Стине, так некстати решившей перейти в биатлон! Только этим он и мог впоследствии объяснить свой свайп вправо и лаконичное «Привет», адресованное Линн Сван.***
Шведка не казалась польщенной. Эмиль чувствовал ее ехидство в буквах и смайликах. И все же на встречу решились оба. Выпить чай или кофе, поболтать. Эмиль, вдохновившись перспективой сближения, несколько часов трясся в машине, пропуская полноценный тренировочный день по причине мнимой болезни. В уютном кафе с кондиционером было немноголюдно. Линн он заметил сразу. Девушка выделялась среди других посетителей. Эмиль видел лишь ее профиль и, внезапно, испытал сомнения и какую-то давно позабытую робкую неуверенность в себе: а правильно ли он поступил, назначив встречу? Может, сбежать, пока не поздно? Витавший в воздухе сладкий аромат альфы уверенности также не прибавлял. Эмиль был немного простужен, но этот чудесный запах пробивался сквозь заложенный нос, дурманя разум. Это было странно. Такого прежде с ним даже во время течки не случалось. Он порыскал глазами: двое подростков, какая-то престарелая женщина и Линн. Едва ли запах принадлежит кому-то из них. Может, официант или работник кухни? Что за невезение… Он топтался на пороге непозволительно долго. Тряхнув головой и прогоняя наваждение, Иверсен двинулся к дальнему столику. Сван, заметив его, махнула рукой, однако когда он подошёл ближе, сморщила нос. Эмиль напрягся, но виду не подал. Сел на стул с привычной дурацкой улыбкой в тридцать два. — Омежка, — протянула Линн вместо приветствия. — Что? — удивлённо переспросил Эмиль. Девушка наклонилась ближе, шумно вдохнула и ехидно улыбнулась: — Омежка. Ты, — тычок пальцем в грудь. — Стоило догадаться. — Ты… Откуда? — жалко поинтересовался Эмиль. Так растерялся, что даже отрицать не стал. — Твой запах, глупенький, — Линн вздернула бровь. Эмиль оторопело уставился на шведку. Какой, к черту, запах? Он на себя столько феромонов альфы перед свиданием вылил, что его немедля должны были поставить во главе волчьей стаи. И это как минимум. А потом вдруг пришло осознание. Эмиль резко вскочил и стремительно бросился прочь. Линн что-то кричала вслед, но он не слышал. Немного придя в себя и успокоившись, Иверсен признал, что поступил глупо и опрометчиво. Но идти на попятную смысла не видел, поэтому заблокировал Сван везде, где только мог. Страх, что она расскажет, улетучился, когда ночью, противореча здравому смыслу и календарю, у него пошла течка.***
Девушки-альфы встречались довольно часто, и с каждым годом их количество стремительно росло. Менялся мир, женщины выходили на лидирующие позиции, феминизм, бодипозитив — Эмиль не был ханжой. Просто немного обидно, что он омега, а какая-то спринтерша из Швеции — альфа. Причём не просто альфа, а та самая, которая сквозь тонну чужих феромонов смогла опознать его истинный запах. Было так странно осознавать, что Линн — его истинная пара. А ведь она ему даже не нравилась! Сходил от скуки на свидание, называется. То ли Эмиль игнорировал проблему мастерски, то ли Линн не пыталась его искать (что было весьма обидно), но до Чемпионата мира они пересекались весьма условно. Спасибо следовало сказать коронавирусу и жестким правилам. При встрече Эмиль воротил нос и делал вид, что с девушкой не знаком, она отвечала понимающей улыбкой. Впрочем, это не помешало им обмениваться колкостями в средствах массовой информации. Треклятый язык без костей в очередной раз оказал ему медвежью услугу. Главный старт у шведки не задался. Эмиль не следил, просто иногда просматривал протоколы. А ещё он заметил, какой подавленной Линн уходила со стадиона после провала в спринте. Эмиль хотел было позлорадствовать, но испытал скорее мимолетное сочувствие. Лично выказывать эмоции разумным не счёл. Запахи альф были повсюду, но привычного смятения не приносили. Эмиль бы и рад заявить, что это обусловлено его сосредоточенностью на главном старте, но ведь это — наглая ложь. Альфы, как бы хороши они не были, пахли не так. И это уже тянуло на серьёзную проблему. Разбираться с которой Эмиль планировал примерно никогда. Почему-то все вокруг считали, что золото не должно висеть на его шее. Что выиграл он нечестно, что радоваться и улыбаться, стоя на пьедестале, право не имел. Упреки, осуждение и жалость — вот что видел Эмиль в каждом взгляде. Это бесило и расстраивало, но он лишь шире растягивал губы. Пусть идут к черту! Он заслужил. И не его вина, что Болле и Йоханнес не могут отлипнуть друг от друга даже на трассе. И все же обидно было до слез. Он сжимал чертово золото, сидя на кровати, когда раздался стук в дверь. На Йоханнеса не похоже, он умотал серьёзно поговорить со своим без пяти минут окольцованным бойфрендом и до утра его ждать не стоило. Ох уж эти глубокие беседы лыжных лидеров. Нехотя все же пришлось подняться. Уж кого точно не рассчитывал увидеть Эмиль, так это Линн. Девушка быстро зашла в номер, закрыла дверь и, не произнося ни слова, крепко его обняла. Эмиль невольно расслабился, уткнулся носом в шею, вдыхая божественный аромат альфы. Невообразимо приятно, тепло, спокойно. Как ни разу в жизни не было. А ведь это только объятия! Линн поздравила его с заслуженной победой (Эмиль улыбался в этот момент, как смущенный подросток), позволила выговориться (пожаловаться на мерзких русских) и заодно поделилась своими эмоциями от взрослого Чемпионата. Они болтали до самого рассвета, пили чай с печеньем и Эмиль почувствовал себя идиотом, что сбежал тогда из кафе, за что перед расставанием все же извинился. А ещё обещал, что разблокирует везде и сам напишет. Линн напоследок одарила его взглядом сурового альфы, колени норвежца невольно подкосились. Разве мог он ослушаться после такого?! Эмиль определенно был особенным. И нет ничего удивительного в том, что пара ему досталась особенная. О, они еще смогут эпатировать унылое лыжное сообщество! Но только после завершения карьеры. Все же Эмиль ещё не был готов признать, что он омежья составляющая в их перспективе крепком союзе.