***
Мик проснулся от ощущения, что на него кто-то внимательно смотрит. Ощущение не подвело. Сокамерник, лицо которого смутно узнавалось, смотрел на него со злобным прищуром, сжимая в руке пачку сигарет. Мик не торопился вставать. Сначала посмотрел на наглого парня, потом сел на койке и потянулся. Звук скрипнувших зубов был едва слышен. Что нужно парню, имя которого не хотелось вспоминаться, Мик даже не догадывался. Но тот, видно что-то решив для себя, резко выдохнул и в одно мгновение оказался рядом с брюнетом. Он оказался где-то на пол-головы выше Микки. Чтобы посмотреть в тусклые серые глаза пришлось немного приподнять голову. Неизвестный, а скорее, незапомненный, дрожал от какого-то слепого предвкушения и… Страха. — Чего тебе? — грубо спросил Мик, готовясь к тому, что блондин, стоявший рядом, может нанести удар. Но тот, лишь выдохнул и, Мику тогда точно показалось, как-то сжался в размерах. Настолько, что Милкович почувствовал себя не просто выше, но еще и в разы больше. Усмешка, расползшаяся по лицу Микки ядом, заставила парня вздрогнуть и опустить глаза. — На колени, — совершенно спокойно сказал Мик, расстегивая отвратительный оранжевый комбинезон. Покорность, с которой тот опустился, заставила Микки сплюнуть от вдруг прокатившейся по горлу горечи. Милкович, положив пальцы на щеку парня, посмотрел ему в глаза. От серых глаз, смотрящих в ответ, хотелось отвернуться. Но Микки смотрел, стараясь прогнать остатки сна, что он видел. Только во сне было одно отличие. Он сам, Микки, стоял на коленях. А на лице рыжего зеленоглазого парня расцветала немного наглая ухмылка.***
Йен проснулся с тяжелой головой. Рядом на кровати обнаружился Тревор, сладко спящий и улыбающийся во сне. Ночью снилось что-то, от чего в груди начало щемить, а в голове словно поселился туман. Во рту появился привкус тяжелого сигаретного дыма, хоть Йен и не курил последние два дня. Вспомнить, что именно снилось, Галлагер толком не мог. Только на губах то и дело мелькала ухмылка, а перед глазами стояли чьи-то настырные голубые глаза с просто невозможно расширенными зрачками. Парень, лежащий рядом, пошевелился, но не проснулся. А у Йена появилось ощущение, что сегодня что-то должно произойти. Что-то, что выбьет его из колеи на долгое время.***
Парень, телефонный звонок, и голос, который кислотой разъедает душу — не совсем то, о чем мечтал Йен. После короткого телефонного разговора в голове проснулись воспоминания, которые Галлагер с упорством пытался похоронить. Сразу же вспомнился тот больной взгляд и отчаянное «Я люблю тебя». Бессонные ночи. Не запомненные сны. И огромная пустота внутри, которую Йен старательно игнорировал. Которую он заполнял дымом Marlboro. Какими-то отношениями. Чем-то… Неважным. В памяти всплыла широкая улыбка Милковича, его взгляд, переполненный чувствами и его собственные ощущения. Где-то внутри словно лопнула струна и Йен вздрогнул. Что бы он не говорил, а чувства, которые он пытался загубить в себе, все еще были слишком живы.***
Радость. Предвкушение. Страх. Внутри Микки гулял жгучий коктейль, пока он ждал Галлагера на стадионе. Пока он с внутренним нетерпением ждал, когда его привезут. Жестоко? Может быть. Но это Милкович, и все должно было быть так. Мик вздрогнул, когда услышал подъезжающую машину. Дыхание сбилось. Но парень заставил себя успокоится. Все нормально. Все хорошо. Все будет хорошо теперь, когда… Когда в зеленых глазах искры радости и непонимания. Когда хочется поцеловать до боли знакомые губы, но приходится держать себя в руках. Блядь. Это тяжело. В столь знакомых глазах — немой упрек и хочется извинится. Хочется прижать к себе, поцеловать, но больше никогда не отпускать от себя. Хочется вдыхать запах волос и горького, душащего Marlboro. А уходить, и тем более прощаться — желания нет. Но время поджимает, и Микки уже знает план своих действий. — Посмотри на верх, — говорит он и быстро уходит к машине, которая увозит его подальше от Галлагера. Подальше от навязчивых желаний и собственного светлого, забытого, но такого родного безумия.