The School Slut

Оказывается, я был очень глуп, раз думал, что Тайлер Окли сложный человек со своими загадками, содержащимися в каждом его движении. Он просто глуп. Настойчив и глуп. Потому что, когда я иду по классной комнате на следующее утро, он сидит за моей партой с той же раздражающей ухмылкой на его милой мордочке; аккуратный рядок из пяти кексов стоит на столе, тщательно выверенные буквы из глазури, венчают вершину каждого из них. Кексики из «красного бархата», мои любимые, и самодовольный взгляд на лице Тайлера говорит мне о том, что он понимает. И угадайте, что на них написано? Пром?* Я стону громко при виде этого, даже не заботясь о том, что обратил ненужное внимание к нам, и Тайлер, закатив глаза, назвал меня дивой, бормоча — думал, что так я не смогу услышать его. — Мой ответ не изменился, — я говорю ему твёрдо, избегая его прекрасные, ясные голубые глаза, потянув его за руку, пока он не встанет с моего места; глупая ухмылка никогда не оставляет его лицо. — И я не думаю, что когда-либо это случится. — Хорошо, — говорит он, вскинув руки в знак капитуляции. — Я не буду ожидать согласия. Но ты можешь так же не ждать, что моё поведение изменится, — продолжает он, забирая кекс с знаком вопроса со стола и откусив по истине огромный кусок. — И мы посмотрим, что получится. Он поставил кекс обратно на стол, обратно в ряд, он откусил волнистую загогулину вопросительного знака, оставив совершенно новое сообщение прежде, чем пойти к двери из нашего и к его собственному классу. Пром. /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ — Скажи мне, что это не правда, — первые слова из уст Блессинга, когда я вижу его на обеде, в непосредственной близости от кафетерия. — Пожалуйста. — Сказать тебе, что неправда, что? — я спрашиваю, решив сыграть в дурачка и показать невежество. Я не хочу тратить много времени и энергии на эту дурацкую ситуацию, так или иначе, много людей слышали всё, но если есть хоть какой-то шанс, что он ещё не слышал об этом… — Что Тайлер Окли приглашал тебя на Выпускной, и ты сказал нет! — восклицает он, и я внутренне вздрагиваю от его тона. Он определенно слышал об этом. — Некоторые сумасшедшие люди даже сказали, что это случилось дважды. — Они не настолько безумны, как ты думаешь, — я начинаю, и он выглядит возмущённым. — Трой! Ты отверг кого-то? Публично? Дважды? — Блессинг смотрит на меня, как будто я застрелил щенка, и я чуть не закатил глаза на его невероятную чистую внутреннюю доброту, что (он явно этого не понимает) является ненормальным. Вместо этого я просто пожимаю плечами: — Я был честным, я не хочу идти с ним. Блессинг выглядит озадаченным. — Но ты тот человек, который не судит его за то, что он спит со всеми вокруг. Ты думаешь, что он привлекателен, когда трахается, что, на самом деле, правда. Ты думаешь, что он может быть красивым и забавным, когда он не в образе заигрывающего мудака. Так почему ты отвергаешь его? — Потому что он по-прежнему кокетливый мудак, — я невозмутим, и он закатил глаза. — Трой, у тебя есть три дня, чтобы найти пару для выпускного, — Блессинг напоминает мне. — Я знаю, ты не хочешь идти в одиночку. Так будет ли на самом деле поход с Тайлером так плох? — Да, — я упорно дуюсь, но теперь я не так уверен. Ведь Блессинг прав. Тайлер не такой раздражающий, на самом деле, я знаю, что он очень интересный человек. Но я помню, что сказал себе раньше. Если Тайлер сделает ещё попытку привлечь меня, я не смогу сопротивляться. Я не смогу сказать нет. И тогда мой первый раз будет ничем иным, как галочкой в списке Тайлера, и я не смогу никого винить, кроме себя. И если я буду танцевать с Тайлером, который будет держать мою руку, вся школа будет знать, что Тайлер нашёл новое завоевание, что я был бы следующим дополнением к постоянно растущему списку. И это не тот мальчик, которым я хочу быть. — Я не пойду с ним, — я бормочу себе под нос. — Я не пойду. Что, конечно, легче сказать, чем сделать, ведь, когда я сказал это, парень решает показаться пару минут спустя. С чертовой гитарой в руках. У меня плохое предчувствие. — Трой! — он встречает меня громко, заставляя головы Блессинга и Каспара повернуться для обмена ухмылками. Лучший друг Тайлера, Коннор Франта (чрезвычайно привлекательный парень, к каким я всегда питал слабость), дарит мне сочувствующий взгляд, пока Тайлер нетерпеливо постукивает на гитаре. — Привет, — я бормочу, желая исчезнуть. Боже, почему не мог Коннор пригласить меня? Черт, почему это не мог быть кто угодно, кроме Тайлера? Так трудно сказать нет, но это то, что я должен сделать. — Я уверен, что ты знаешь, что происходит, — он ухмыляется, и мой желудок скручивается из-за знакомого выражения лица, — но я полагаю, что третий пункт это очарование. Я вздрагиваю. «Нет, Тайлер не сделает этого» Он делает шаг вперёд, опираясь на одну ногу, и улыбается мне задиристо: — Ты будешь сидеть здесь в любом случае. А потом он начал играть, отступив, давая мне свободного пространства. В тот момент, когда первые несколько аккордов задержались в воздухе, моя кровь понеслась ледяной волной под кожей. Ноты Пита Вентца на открытом воздухе, Блессинг стоит рядом со мной с самой раздражающей улыбкой, отштукатуренной на его лице. Блессинг почти никогда не может меня разозлить, но он явно не понимает, где всё это представление происходит, и последствия этого. — «Она говорит, что с трудом подбирает слова, но у меня с этим дела еще хуже», — Тайлер поет, и я прячу лицо в своих руках с чётким разочарованием, а он продолжает петь тихим, уверенным голосом. Я подглядываю сквозь пальцы, чтобы увидеть людей, которые замедляли шаг, но не останавливались, чтобы посмотреть на нас с мучительными для меня улыбками, они наверняка думают, что-то, что происходит, лишь моя прихоть. Смущение подавляет меня. Настолько, насколько мне неприятно признавать это (потому что, несмотря на все мои усилия, я до сих пор может быть весьма неглубок в своих суждениях), я не хочу рассматриваться, как «тот парень, которого Тайлер зовет пойти на Выпускной» Уже достаточно плохо, что люди видели нас вчера в коридорах и сегодня утром в классе с кексами, но теперь настоящая толпа начинает окружать нас, и я совсем не могу принять это. Я ненавижу толпы и большие скопления людей и чувствую, как Тайлер давит на меня, пытаясь заставить сказать «да» Ему не выиграть эту игру. Хуже всего в песне, (одной из моих любимых песен!), что её использовали против меня. Он знает, как я люблю Fall Out Boy; я говорил с ним, и он видел плакаты и вырезки из журналов на внутренней стороне моего шкафчика, и он использовал мою страсть как оружие против меня же. Я не думал, что он падет так низко. Из его рта выходят слова: «оголи хотя бы краешек спины, которую ты берегла для его объятий, любимая», и я просто возвращаюсь к старту, кровь кипит под моей кожей. Я могу видеть злорадный блеск в его глазах, ведь он может видеть то, что делает со мной. Он точно знает, почему я отказываюсь идти с ним, и теперь он зовёт меня перед всеми. Я кусаю свой язык, ожидая, когда он закончит песню, едва будучи в состоянии сдерживать свой гнев достаточно долго. Блессинг доставал свой телефон ранее, вероятно, чтобы снять на камеру это абсолютное дерьмо, но Коннор положил руку на его руку и остановил его. Коннор выглядит весьма обеспокоенным, почти как если бы он мог прочитать смертоносные мысли, протекающие в моём мозгу. Действительно жаль, что он не может, блять, предупредить Тайлера о них. Когда Тайлер заканчивает, слегка запыхавшись, он отпускает гитару, позволяя ремню сдвинуться ниже на его теле, пока он зачёсывает свои волосы назад и поправляет очки. Я ненавижу удовлетворение в его глазах, когда он смотрит на зрителей, купается во внимании и стреляет в меня довольным взглядом. — Таким образом, Трой, — он рисуется, а я хмурюсь, желая выглядеть так, будто действительно мог бы убить, или, по крайней мере, отвадить Тайлера, его гитару и его глупые глаза и раздражающего (но правда милого) дружка подальше, как можно дальше от меня. — Потанцуешь ли, потанцуешь ли ты со мной на балу? — Авв, — приходит из толпы вокруг меня действительно громко, и Блессинг остро смотрит на меня, безмолвно терроризируя, для того, чтобы я не смел отвергнуть предложение Тайлера. Но двое могут играть в эту игру. — Нет, — я говорю коротко, злясь, но не желая вступать в конфликт перед всеми этими людьми. Ущерб, однако, нанесён. Все девушки вокруг меня задохнулись, и я вижу, как несколько мальчиков поднимают брови и смотрят на Тайлера с жалостью. Они не понимают, они действительно, блять, не понимают. Они не понимают, что я уже сообщал Тайлеру, что я не хочу идти с ним, и даже не один раз, а уже дважды; что он использует одну из моих любимых песен, чтобы подразнить меня и мои причины, по которым я отверг его. Они не понимают, что я говорил ему, что он знает, как я ненавижу внимание и людей, и всё же он поставил меня в эту дерьмовую ситуацию, так или иначе. Они не понимают, что он, блять, сводит меня с ума своими кокетливыми словами и инвазивным* присутствием, своими глупыми детскими голубыми глазами. Они не понимают. Я кидаю ему последний ядовитый взгляд, пробираясь сквозь толпу и не обращая внимания на тяжелые взгляды друзей Тайлера: Кори, Маркуса и Джо, пока я уходил, оставив Тайлера и ошарашенную толпу позади себя до того, как начнется шёпот. /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ Вы бы могли подумать, что Тайлер смог получить шанс сейчас, но вы были бы неправы. По крайней мере, я могу сказать, очередная попытка Тайлера не была связана с желанием уложить меня на лопатки (фигурально, дамы и господа, фигурально) прямо перед огромной толпой незнакомых людей, в то время, когда я должен был кушать и смеяться с моими друзьями. Я был смущен тем, что Блессингу и Каспару удалось успокоить меня лишь по истечению целых сорока пяти минут. Зои болтала с Алфи о том, как мило и романтично всё это выглядело, питая мой гнев, но, когда Луиз наконец была сыта, она вежливо извинилась и утащила парочку с собой. Я должен запомнить это, чтобы поблагодарить её позже. Я знаю, что был груб, но я не могу пойти с ним, это для меня же самого. Он хороший парень, я уже говорил. На самом деле, если бы я недостаточно хорошо использовал мои предварительные знания о нем, то я бы сказал, что он был бы идеальной парой для бала. Он может быть по-настоящему сладким джентльменом и очень, очень привлекательным (и он знает это), я думаю, что кто-то действительно получит удовольствие, проведя свой танец с Тайлером. У него есть личность, с которой никто не может сравниться: забавная и грязно пошлая, смешанная с невинным видом, что, казалось, почти выходит из характера парня, подобно ему. Чем больше я думаю о нем, тем труднее вспомнить, почему я сказал нет. Но моя девственность очень много значит для меня. Я один из парней, которым посчастливилось выяснить свою сексуальную ориентацию, прежде поэкспериментировав с девушками, и я хочу, чтобы мой первый раз, был одновременно настоящим («значимым») и романтичным. И ночь с Тайлером Окли вряд ли будет совпадать с чем-то выше. По правде говоря, я был весь день в надежде, что Тайлер закончил. Закончил с ухмылками, закончил с вопросами… Закончил со мной. Конечно, мы уже разговаривали, ходили домой вместе несколько раз, и даже смеялись над некоторыми вещами, прежде чем он нашел новый догон, заманивая мальчика в спальню и не возвращаясь, по крайней мере, до раннего утра. Но это не значит, что я нуждаюсь в сохранении той формы дружбы, что у нас есть. Хотелось бы мне этого? Конечно. Но я не могу принять его приглашение, пусть оно и заманчиво, эти мысли о нём захватили мою голову. И только моё счастье, коробка стоит на моём столе для шести человек. Моё имя написано на ней столько раз и в стольких местах, что нет абсолютно никаких сомнений в том, что коробка для меня. На мгновение я думаю о ящике Пандоры, добрых и плохих последствиях (ладно, может быть, просто плохих). Я думаю о коте Шредингера и том, что он не знал о содержимом коробки, пока она не была открыта. Кот может быть мертвым, и остаться живым, или мертвым или живым, в его голове, пока коробка не открыта. Так что, я должен открыть этот ящик? С технической точки зрения, нет, я не должен. Я не хочу знать, что находится внутри коробки, потому что я не хочу отвечать на вопрос, с которым, я почти уверен, мне придётся столкнуться. Я не хочу спорить сам с собой опять, как было вчера вечером, сегодня утром и в обед. Я хочу быть правильным. Но все смотрят на меня выжидательно, шёпот уже отовсюду. Я знаю, что моя репутация отстой прямо сейчас; в конце концов, я совсем недавно публично отверг Тайлера Окли третий раз в течение двух дней. Но я предпочёл бы быть парнем, который достаточно храбр, чтобы сказать нет (как и многим другим надо было), чем парнем таким напыщенным и жестоким, что он даже не открыл подарок на его столе. С трудом сглотнув, я взял коробку в руки, чувствуя смещение центра тяжести в ней, что-то скользило внутри неё. Это что-то было несколько прямоугольное, но это, скорее всего, был просто картон, чтобы не показывать имя бренда содержимого. Кусая губу, я осторожно стянул нежно-голубую ленту, позволяя ей упасть на моей стороне стола, кинул последний взгляд на коробку перед мной перед снятием крышки. Первое, что я заметил, что там был ещё одна коробка внутри изначальной. Коробка со слишком знакомым логотипом, который заставил меня немного задохнуться. Вторая вещь, которую я заметил: там была записка на внутренней стороне крышки.

Я подумал, что тебе, возможно, нужна новая пара после того, как ты словно сумасшедший убегал от меня весь день… Побежишь ли ты на выпускной со мной? -Тайлер Окли

Мне с трудом удается сдержать разочарованный стон от осознания того, что Тайлер не сдавался, и он на самом деле знал, что я отвечу на обеде и этим утром. Что за придурок! Он знал, что я скажу «нет», и, вместо того, чтобы просто уважать мои решения и оставить меня в покое, он припас план-Б. Ну, на данный момент, план Г**, если считать кексы этим утром, и оригинальное оформление вопроса вчера. Он эгоист, на самом деле. Почему он не может подумать о том, чего хочу я? Конечно, может быть, я не очень хочу идти на бал одинокой ланью, но я также не хочу идти с ним. Почему он должен был выбрать именно меня в качестве своей жертвы? Я ещё раз посмотрел на содержимое коробки. Конверс-логотип глядел на меня, и моё сердце поглотили мысли о том, сколько это, должно быть, ему стоило. Конверс-обувь (или любая другая) вряд ли дешевая. Я знаю, что Тайлер живёт в довольно высокообеспеченной семьи, но я не знаю, сколько у него денег. Серьёзно, он бы не смог позволить себе просто покупать обувь для людей, которые ему едва ли друзья? Это совершенно нелепо. Я осторожно приподнял внутреннюю коробку, и мои глаза расширяются из-за этикетки на боковой стороне. Это не просто какие-то кроссовки, это конверсы на платформе, которые, я не знал, что кто-то заметил, я носил, и они черные. Я хотел черную пару, и я намекал всем моим друзьям и членам семьи о них в течение нескольких недель до последнего Рождества. Ни один из них не припомнил о моем желании, но, видимо, это сделал Тайлер. Как? /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ Тайлер, как выясняется, даже не ждет отказов больше. Потому что в тот момент, когда я выхожу из моего класса, я начинаю рассматривать коридор на наличие Тайлера, проверяя свой шкафчик не раз, не два, а три раза, и, почти хлопнув дверцей своего шкафчика по своим же пальцам, везде выискиваю знакомую голову со светлыми волосами, в чёрных очках, идеально сидящих на носу, пособничествующих этим его глупым кристально голубым глазам. Именно в этот момент, в момент, когда я сжимал свои пальцы и пытался облегченно дышать ровно, я понимаю, что не перепроверил свой стол. Я вбегаю обратно в мой класс, пыхтя, пытаясь обежать острый угол дверного проема, чтобы успокоить себя, но глаза падают на то, что я подсознательно знал, что оставил здесь: коробку, которую поспешно засунул под свой стул, чтобы скрыть от посторонних глаз во время оставшихся уроков. Я быстро вошёл в комнату, не обращая внимания на любопытные глаза моего учителя, пока я вытягивал коробку из-под сидения, проверяя быстро, что обувь и записка по-прежнему здесь, и пробормотал тихо «я забыл это, извините, до свидания» учителю, перед тем, как пулей вылететь обратно за дверь. Я вздыхаю, когда я выхожу из здания и подхожу к стоянке; желая, я мог бы найти Тайлера вовремя, чтобы отказать ему раньше, чем я стал бы засыпать с его предложением, нависшим над моей головой. Господь знает, чем дольше я буду думать об этом, тем более вероятно, я буду разрушать самого себя. И я не хочу этого. Я не могу позволить себе упасть в лужу, ведь знаю, что не смогу вытащить себя оттуда. Когда я выхожу за ограждённые колючей проволокой ворота, охраняющие вход на стоянку школы, моё сердце почти останавливается во второй раз за сегодня. Но вместо того, чтобы замерзать, как раньше, моя кровь сразу начинает кипятиться в ярости: — Тайлер! — я сердито марширую к своей машине, на капоте которой сидит, блять, Тайлер. Мало того, что ему хватает наглости сидеть на моей машине, но на также на машине надписи. Повсюду. Большими буквами на боковом стекле водителя я вижу слово «ПРОМ?» и хмурюсь, я не хочу больше никогда снова видеть подобное. На других окнах (у него было достаточно мозгов, чтобы не трогать лобовое стекло, слава богу) самый тупой выбор пикап-фраз, что я когда-либо видел. Я потерялся; какая дорога ведет к твоему сердцу? <3 Цены на газ высоки, поэтому я думаю, что мы должны идти вместе на Выпускной :) Если бы ты был машиной, я бы точно погубил тебя И подобный перечень пошел дальше и дальше. Я съеживаюсь при чтении каждой новой строки (что, черт возьми, это за хрень?), гнев переполняет меня, и я наконец оглянулся, чтобы встретиться с ухмылкой Тайлера. — Что. За. Хуйня, — я зашипел, практически как змея. — Что ты, блять, делаешь на моей машине, Окли? Он просто хихикает, и, если бы мы не находились на территории школы, я мог бы задушить его прямо там. — Расслабься, это смывающиеся маркеры для автомобилей. Я просто понял, что ты скажешь «нет» обуви, я попросил Кори предположить твою реакцию, и, так или иначе, он оказался прав, что это было замечательной идеей. Вот чёрт, я забыл, Кори учится в моём классе. — Ты смоешь все это, — я ворчу, — и заберёшь эти чёртовы кроссовки обратно. — Нонсенс, — он закатывает глаза, все ещё не слезая с машины, даже под моим суровым взглядом. — Это подарок. — Я не соглашался идти с тобой. — Не имеет значения, — он пожимает плечами. — Но я знаю, что ты хотел их, и я хочу подарить их тебе. Так что, прими их, они твои. — Как ты смог узнать это? — я стону разочарованно, и он торжествующе усмехается. — Некоторые люди способны обращать внимание на мелочи, — говорит он самодовольно, — и это не всегда тот, кто, как ты думаешь, смотрит. Я закатил глаза при этой попытке показаться умным или понимающим, и разблокировал машину. — Хорошо, спасибо, я ценю это и бла-бла-бла, но слезь с моей машины; и ты до сих пор должен очистить это. Я не объясню это своим родителям, и не буду убирать это дерьмо сам. — Если честно, — говорит Тайлер, соскальзывая с капота машины, — это больше походит на твою проблему, чем мою. Но, — добавляет он, видя мой уничтожающий взгляд, — я сделаю это, если ты отвезешь меня домой. Ну, к твоему дому. Я пойду вниз по улице оттуда. Я стиснул зубы. — Ладно, садись. Он улыбается мне, подлинное счастье зажигается в его глазах, что берёт меня врасплох. Он явно не ожидал, что меня будет так легко подчинить, и искреннее выражение на его лице высасывает весь воздух из моих лёгких. Через несколько мгновений он радостно прыгает на пассажирское сиденье, и мы отъезжаем. Поездка домой короткая и, с моей стороны, напряженная. Я, кажется, вдруг приобретаю отличную осанку, сидя на краю моего места с моей невероятно прямой спиной, как будто я являюсь членом оркестра посередине выступления. Тайлер же не имеет проблем в создании комфортной для себя позиции. Обе его ноги лежат на приборной панели в течение нескольких минут (я стиснул зубы и сосредоточился на дороге, а не на отпечатках пыли, оставленных подошвами его обуви), и он начинает возиться с радио, постоянно переключая песни, пока открывает окно со своей стороны другой рукой, давая потоку ветра войти в машину и потрепать его уже и так растрёпанные волосы. — Это была одна из моих любимых песен, — я бормочу, раздраженный, когда он меняет станцию в десятый раз за последнюю минуту. Своим периферийным зрением, я смотрю на него, и он поражен. — Что, на самом деле? Я киваю, прикусив губу. Это медленная песня, но я на самом деле люблю подобную музыку, из-за красивого образа, который рисуется где-то глубоко внутри меня. Он изменяет её обратно спустя мгновение, резко делая задумчивое выражение, будто он слушает. -Это неплохо, я думаю, — он решает, но усмешка на его лице опровергает это. Я фыркнул и продолжил поддерживать вождение. Когда мы наконец приехали, я с трудом смог выдернуть ключи из моего автомобиля как можно быстрее. Я хочу, чтобы Тайлер ушёл отсюда и из моей головы прежде, чем я сделаю что-то глупое, вроде как кричать или плакать, или сказать «да». Он нетерпеливо усмехается около моего дома, когда мы выходим из машины, и я захлопываю дверь за собой; когда я иду ко входной двери, останавливаюсь из-за звука шагов позади меня. Он идёт за мной, почему, чёрт возьми, он идёт за мной? — Что ты делаешь? — я спрашиваю прямо, останавливая его, оборачиваюсь. Я поражён сразу, насколько близок он ко мне сейчас; его ботинки почти раздавили носки моей изношенной белой платформы конверс, которые я никогда не смогу заменить чёрной парой в моей руке. Его глаза, выделенные толстыми черными стеклами и обрамлённые густыми чёрными ресницами, мигают, смотря в мои, и я сморгнул, пораженный синим цветом ирисов в его глазах. Я просто хочу протянуть руку и ткнуть в кончик его носа, переместить пальцы вниз и коснуться мягкой ухмылки; розовые губы, находящиеся в нескольких сантиметрах, слегка приоткрылись, и я почти чувствую жизнь, теплую ласку в ответ на мою-- Воздерживаясь от этих мыслей, сильно качаю головой, я делаю шаг назад, покачиваясь, пытаясь увеличить расстояние между нашими телами и сердцами. Он делает небольшой вдох при внезапном расстоянии, и я уверен, что мои щёки краснеют очень сильно. «Черт побери», я проклинаю себя. «Я должен пытаться избавиться от него, не притягивая ещё ближе.» — Как ты думаешь, что ты делаешь? — я снова спрашиваю, чувствуя прилив гордости в своих жилах, когда слышу, что мой голос вышел ещё даже устойчивым. Его губы кривятся в маленькой, уверенной улыбке. — После тебя, — при паузе изучая моё пустое выражение лица, он закатывает глаза. — Ну, ты не собираешься пригласить меня внутрь? — Зачем? — я ляпнул, не желая показаться грубым, но совершенно запутался. Это всё не так, мы будто друзья, вопреки тому, чего он, кажется, пытается достичь. — Чтобы получить моющие средства, кукла, — говорит он со стоном. — Чтобы очистить маркеры от твоей машины, если ты не берешь обратно свои слова и позволяешь мне вернуться домой. Моё сердце зудит на то, что он сказал, «позволить» ему уйти, как если бы я его приковал здесь, и что он предпочитает находиться в другом месте. Я не имею права чувствовать себя таким образом, но я должен признать это, так как самовлюбленный здесь я-- Хотя я не люблю его, на каком-то мелком уровне я наслаждался ощущением нужности. Это что-то новое и необычное, и я не совсем готов к пустоте без него, как только это закончится. — Хорошо, — я бормочу себе под нос, разворачиваюсь на подошве, мельком разглядев хищную ухмылку. Он следует за мной в мой дом, жадно оглядывая всё вокруг, как щенок на прогулке, пока я бросаю мои ботинки, ключи и рюкзак на пол. Я иду на кухню, открыв шкаф, достаю чистящие средства, полотенца и большое ведро. Бросив всё в общую кучу, ищу моего личного «мыльного уборщика» (и молюсь, чтобы он не испортил мою машину), я разворачиваюсь, чтобы найти его, пристально разглядывающего некоторые каркасные картины на стене. Моё лицо теряет цвет, когда я замечаю, что он сейчас сосредоточен на моей школьной фотографии с прошлого года, смущаюсь, ведь это портрет, где моя улыбка слишком широкая, мои зубы слишком большие, мои глаза вытянуты чуть более сильно, чем должны быть. — Тайлер, — я зову его, получая внимание, и он напевает какой-то мотив, когда отрывает свой взгляд от фотографии, хватая ведро с моих рук. — Спасибо, — он говорит жизнерадостно, и я почти вздрогнул от его яркого тона. — Я предполагаю, шланг снаружи? — Да, слева от двери, — я указываю рукой направление, он кивает головой, и, прежде чем я это осознаю, я один в этом большом, пустом доме, и лишь звук шланга снаружи возвращает меня к реальности. Я иду прилечь на диване, практически с разбега бросившись на мягкие подушки, и, вздохнув, лениво поворачиваю голову к экрану включенного телевизора. Но я не могу сосредоточиться на чём-либо, что показано на цветной картинке. Со стоном я прячу голову в подушку. Моя совесть решает наконец показаться. Я могу только представить себе сцену снаружи — Тайлер у меня во дворе, вода, стекающая вниз по его рукам, пока он смывает слова, которые написал несколько часов назад, как раз, чтобы попросить меня быть его парой на балу. И я отверг его, снова. Матерясь про себя, я встаю и засовываю свои ноги обратно в конверсы, прохожу по дому к открытой входной двери. Я переступаю через нее, прямо туда, где Тайлер выжимает одну из губок, тихо напевает себе и танцует, что выглядит совершенно нелепо и странно покоряюще одновременно. Половина бокового окна водителя уже чиста. — Трой? — спрашивает он в замешательстве, наблюдая, как я беру ещё одну губку и окунаю её в ведро с водой. Я уставился на него, не решаясь прокомментировать, пока я начинаю свою работу на заднем ветровом стекле, соскребая прочь беспорядок, что он сделал. Ему не нужно ничего говорить. Его улыбка говорит обо всем. Возможно, вы догадываетесь, что будет происходить дальше? :) Пишите свои мысли ниже, в комментариях, я люблю вас, ребята! Хорошего дня!