The School Slut

На следующий день я утомлённо вхожу в класс, оглядываясь по сторонам, и вздыхаю почти с облегчением, не наблюдая никаких Тайлеров или подарков, оставленных на моём столе. Может быть, он наконец принял отказ. Я скольжу на своё место, думая о сегодняшнем дне. Четверг, а это значит, что это последний день, чтобы получить приглашение на бал. Я могу пойти один, конечно, но это будет настоящим признанием того, что я одинокий мальчишка. Я всё ещё могу позвать кого-нибудь сегодня, взвешивая, размышлял я. Кто-то сказал мне, что Эдди Хартфорд по-прежнему свободен, и он милый, и, ну… Я мог бы попробовать. Тайлер, ноюще звучит голос на задворках моего сознания, и я близок тому, чтобы громко застонать от досады. Я не хочу думать о том, как было бы ужасно с моей стороны — позвать кого-нибудь другого на бал, после того, как Тайлер гонялся за мной через трудности, спрашивая меня, — сколько, пять? — раз за последние два дня. Я не настолько жесток. Похоже, мне, идиоту, удалось успешно разрушить любые надежды на получение мною спутника для выпускного вечера. Я вздыхаю, осознавая, что никто в здравом уме не позовёт меня, учитывая, что вероятность отказа выглядит как стопроцентная. Я не могу винить их за нежелание испытать унижение, подобно которому я подверг Тайлера уже несколько раз. Я положил голову на свои сложенные на столе руки, когда начались утренние радио-объявления, но только стоило мне произнести им клятву верности, как они в моих глазах пали обратно на дно. То, чего я не ожидал, так это услышать знакомый, яркий, весёлый голос Тайлера Окли, издающийся прямо из колонок. — Что ж, привет всем! Меня зовут Тайлер Окли, и я просто хотел дать своё собственное небольшое «объявление», если вы позволите. Трой, я знаю, что ты слушаешь. Я тебя обожаю. Пойдешь ли ты на выпускной со мной? Я не посмел поднять голову с моих рук. Ребёнок справа тычет в меня пальцем, и я тихо рычу в комментарий к происходящему. После небольшой паузы, Тайлер продолжает. — Я воспринимаю это как противоположное «нет». Коннор в твоём классе, если ты забыл, и он просто написал мне, что ты даже не будешь пробовать «смотреть вверх». Ты должен попытаться пойти на запись, дорогой, это нормально, я поддержу тебя. В любом случае, я отдаю микрофон обратно, спасибо за это, ребята! И с этим слегка измотанный радиоведущий, звучащий нетерпеливо и слегка раздражённо, продолжает говорить о более важных событиях недели. Я не смею смотреть вверх, пока звонок не звенит снова. /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ Когда перемена наконец наступает, я не могу испытывать большего облегчения. Почти во всех кабинетах, по крайней мере, четыре или пять детей воровато поглядывали на меня и шептались, и я должен только надеяться, что мои щёки не нагреваются слишком явно. После объявления через громкоговоритель, те, кто каким-то образом пережил вчерашнее, не зная, что Тайлер пытается завоевать меня, теперь осведомлены больше. Я могу пройти лишь около пяти футов по коридору, прежде чем глупые девушки без понятия «личная жизнь» начинают расспрашивать, почему я не сказал «да» Тайлеру. Чем дальше я иду по коридору, тем более людно становится, и я хмурю свои брови в отчаянии и растерянности. Почему так много людей вокруг? Я выбрал один из наименее людных шкафчиков в коридорах всей школы. Какого чёрта они все делают здесь? Я чуть не стону, когда выясняю ответ. Сначала идёт шёпот: «он здесь», как будто я не стою в пределах слышимости. Затем медленно расступается море людей, отодвигающихся с моего пути, как будто я какой-то король. И тогда я вижу его. Тайлер усмехается, его фирменная ухмылка всё ещё на его лице, несмотря на его нынешнее состояние моего отказа. Давайте подумаем об этом: Тайлер является единственным человеком, который мог быть отвергнут так много раз за три дня, не потерявший сразу популярность, поддержку и… надежду. Он до сих пор думает, что он может изменить моё решение. — Трой, — растягивает он, а я готовлю себя для того, что должно произойти на этот раз. — Я принес тебе кое-что, — говорит он, и вытаскивает коробку из-за спины. — Не ещё один подарок, я надеюсь. Я до сих пор не совсем смирился с первым, — говорю я ему, щурясь на коробку с подозрением. — Не того типа, — он улыбается. — Открой на третьем уроке. Повеселись. Он крутится на пятках, но я смеюсь, потому что он не может уйти так же быстро и драматично, как он надеялся, так как коридор забит зеваками, отчаявшимися увидеть, верны ли слухи. — Ох, заткнись, — бормочет он, протискиваясь через толпу людей, и я не осмеливаюсь улыбаться на его удаляющейся фигуре перед всеми этими людьми. Ну не идиот ли? На третьем уроке я с опаской открываю коробку, и почти стону на это дрянное клише-содержание. Это паззл, как я могу сказать, ручной работы. У кого, чёрт возьми, есть время, чтобы создать целый паззл? Мне даже не нужно собирать кусочки головоломки, чтобы уже знать, что он хочет сказать, но третий урок — математика, и математика сосет. Мысленно коря себя за такое слабое сопротивление, я начинаю собирать паззл. К счастью, я сижу в самом конце класса, так что никто не видит, как я собираю воедино маленькие кусочки на моём столе, делая рамку, а затем заполняю внутреннюю часть. Большая часть головоломки является красивейшим оттенком синего, и я не могу не оценить эстетику всей картины. Фраза, которая едва разборчива, потому что лишь несколько слов в настоящее время являются собранными, абсолютно великолепна. Нет сомнений в том, что какая-то девочка была с ним, помогая ему сделать это, потому что я не вижу никакого способа, которым он мог бы сделать всё это сам. Я провожу остальную часть урока, совмещая кусочки головоломки, желая найти мальчика, который подходил бы ко мне и совмещался со мной так же легко, как мелкие кусочки картона в моих руках. Я просто хочу иметь возможность держать кого-то за руку и говорить ему, что я его. Со звонком я перемещаю последний кусочек на место и чуть отодвигаюсь, чтобы полюбоваться на результат. Я озадачен*, почему ты еще не сказал «да»! Выпускной вечер? Это была такая милая идея, и я жалею о том, что это всё было впустую потрачено высокомерным, самонадеянным идиотом, который не будет уважать мои желания. Он придурок, и одна забавная головоломка ничего не изменит. Со вздохом, я разбираю паззл и складываю кусочки обратно в коробку, пряча поглубже крошечные сомнения в моих решениях по поводу остальной части головоломки, которой был Тайлер Окли. /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ Я сейчас хожу по коридорам, уставший ото всех, кого вижу. Это похоже на апокалипсис-выпускного-бала. Я в ужасе, что в любой момент мог бы угодить в новую ловушку, засаду раздражающих ухмылок и глупых идеальных бледно-голубых глаз. Я подхожу к моему следующему классу, к счастью, без чьего-либо вмешательства, и сижу на краю моего места, всё время глазами бродя по кабинету. Ничего не происходит, и я не уверен, чувствую ли разочарование или облегчение. Я не должен быть разочарован. Было бы ужасно для меня, я делаю вывод, — чувствовать разочарование, потому что я единственный, отвергший Тайлера, и рассердился, когда он отказался принять ответ. Не должен ли я теперь быть счастлив, что наконец-то получил то, что хотел? Или же я наслаждался милым парнем, гоняющимся за мной и пытающимся завоевать моё сердце? Проклятье, Трой, ругал я себя. С одной стороны, это ужасно, самовлюблённо и эгоистично. А с другой: с каких пор ты называешь Тайлера «милым парнем»? Весь этот выпускной бал превращает мой мозг в кашу. Наконец, раздается звонок на обед, и я свободен от ада душных кабинетов на некоторое время. Даже вид отвратительной, едва съедобной пищи кафетерия — зрелище, которое заставляет меня вздохнуть с облегчением, потому что, если честно, увидь я хоть одно глупое математическое уравнение или испиши ещё хоть лист бумаги очередной темой прямо сейчас, то, возможно, перешёл бы через край. Такими темпами я медленно сойду с ума. Я заметил Каспара и Блессинга за нашим обычным столом в дальнем конце столовой, и направился к ним; вдруг зазвучала музыка. Я чуть не роняю свой поднос в шоке и воздерживаюсь от стона, когда вижу знакомую фигуру, танцующую передо мной под мажорную поп-мелодию. Один за другим, пока песня продолжается, люди присоединяются к флэшмобу, пока почти тридцать человек не танцуют рядом и позади Тайлера в чётко запланированных местах, все танцуют абсолютно одинаково и ритмично хлопают. На мгновение, я ловлю себя на улыбке, прежде чем быстро стираю её с лица и заменяю хмурым взглядом. Он заметил это; глаза Тайлера приклеены к моему лицу на протяжении всей песни, и он увидел проблеск удовольствия, прежде чем моё лицо разгладилось обратно в неподвижной камень. Блять. Он видел. Его улыбка расширяется, в то время как голос Фаррелла* продолжает звучать через динамики, а весь кафетерий подпевает. Несколько случайных проходящих мимо даже присоединились, наблюдая простой танец и выясняя нужные движения на ходу. Наконец-то… песня, наконец, заканчивается, и Тайлер ухмыляется мне сознательно, прежде чем зашагать вперёд. — Итак, Трой, — говорит он, ехидно улыбаясь. Он видел мою улыбку. Он видел мою улыбку. — Сделаешь ли ты меня счастливым, пойдя на выпускной со мной? Он видел мою улыбку, но я не позволю ему выиграть. /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\ — Нет, — я повторяю тускло, закатывая глаза на шум, распространяющийся по кафетерию. Он стреляет быстрым взглядом в меня, прежде чем снова нагло улыбнуться. Это улыбка, которая говорит мне, что он знает, что он ещё не всё потеряно. Он знает, что он далёк от этого. А самая страшная вещь — он прав. Мы оба знаем, что я увлечён им, независимо от моих постоянных отказов. То, чего я не ожидал — что должен быть привлечён к его настойчивости. Это раздражает, невероятно раздражает и вызывает абсолютное бешенство, но в те моменты, когда я думал, что был в безопасности, что он, наконец, сдался… Я был на самом деле опечален. Я желал, чтобы он продолжал хотеть меня как спутника на выпускной. Я хотел почувствовать себя замеченным, хотел быть больше, чем невидимым мальчиком, слоняющимся по этим переполненным школьным коридорам. Я хотел, чтобы меня кто-то заметил. Нет, я напоминаю себе резко. Секс. Всё, что он хочет, так это твой член, он не тот парень, которого ты ищешь. Какой стыд. Когда я добираюсь к своему столу, после того, как толпа расходится, не осмеливаясь сказать мне что-то, я нахожу Блессинга, Зои и Луиз, уставившихся на меня. Каспар же просто ест свой бутерброд с улыбкой на лице. — Трой! — Каспар восклицает с полным ртом ветчины, сыра и салата. — Вот, сядь ко мне, — ему не нужно говорить мне дважды. — Трой, — Зои начинает холодно, — почему ты не скажешь «да» Тайлеру? — Потому что, — я говорю упорно, — я не хочу идти с ним, и он не принимает отрицательный ответ, который я повторяю столько раз для того, чтобы наконец это прошло сквозь его толстый череп. Она впивается взглядом меня, пока Луиз лишь вздыхает, отказавшись от злости, и продолжает обедать, как и Каспар. Зои, однако, всё ещё кипит от гнева. — Почему ты не хочешь идти с ним? — Потому что, — я вздыхаю разочарованно, — я не хочу быть просто ещё одним человеком в списке Тайлера Окли о его завоеваниях. — Это вряд ли справедливо, — злится она. — И довольно мелочно, к тому же. Ты просто делаешь предположения о том, какой он человек, основываясь на том факте, какая у него репутация; твоё придуманное осуждение я не одобряю. — Это не правда! — я утверждаю сердито. Отчасти может быть и права, но она не понимает. — Ты не понимаешь, «ловить» меня — как игра для Тайлера. Почему, ты думаешь, он зовёт меня так часто и публично? Он мудак, Зои, он пытается меня унизить. Он знает, кто он, после того, как, Бога ради, спел «Танцуй, танцуй» мне вчера. — Я не могу поверить! — рычит она. — Ты просто предполагаешь чушь, потому что ты упрямый кусок дерьма, который судит по слухам! — Хорошо, ты буквально не слышала меня, я просто… — Просто заткнись! — визжит она. — Это не справедливо… — Хорошо, время, чтобы успокоиться, малышка, — говорит Алфи, появившийся из ниоткуда. На какое-то время, Зои замолкает, и он намекает мне, прежде чем обратиться к ней. Опять же, мне не нужно повторять дважды. Бросив свой полный поднос еды ради своей же безопасности (потому что, Господь знает, разъяренная Зои — неконтролируемый убийца), я спешу уйти из столовой и засесть в пустом проулке за мусорным контейнером. Я не хочу сидеть в тех местах, где кто-то может найти и накричать на меня. Никто не ходит здесь, так что я вздыхаю с облегчением при осознании того, что меня, наконец, не будут беспокоить. Я сижу на земле, прислонившись спиной к кирпичной стене столовой, позволяя моей голове склониться обратно со вздохом. Всё чувствуется как сочетание между сном и кошмаром, как тонкая грань, где небеса соединяются с адом. Не было никого за миллион лет, кто хотел бы пойти на выпускной со мной так сильно, как, оказалось, Тайлер. Но это по неправильным причинам, я хочу значить для него больше, больше, чем просто часть в какой-то сложной игре, где единственный приз составляет одну ночь секса. Я не имею в виду, что действительно сужу о нем так, как говорит Зои. Я знаю, что это не справедливо с моей стороны, но Тайлер ясно дал понять, что он знает, что я думаю о нём, и он вовсе не пытается изменить это, он только продолжает играть дальше. Может быть, первый отказ был несправедливым, но остальные из них — он должен был увидеть, понять последующий ответ. Он знал, что я откажусь, и он не уважает моё желание, чтобы меня оставили в покое. Я не виноват в этом. Хруст гравия под обувью предупреждает меня о чужом присутствии, но я не смею открыть глаза, пораженный. Я почувствовал, что человек сел рядом со мной, услышал легкий стук удара головы о стену, а также: — Это было очень зрелищно, то, что вы двое устроили. Мои веки распахнулись, чтобы увидеть яркое голубое небо надо мной, прежде чем я повернулся, чтобы посмотреть в ещё более яркие голубые глаза Тайлера Окли, встречаясь с ним взглядом. — Не сердись, — говорит он, прежде чем я могу получить слово, вскинув руки вверх, защищаясь. — Я просто… Ты выглядел расстроенным, и я хочу убедиться, что ты в порядке. Зои была готова убить тебя, и я знаю из рассказов Джо, что она может быть немного… Сумасшедшей, иногда. Мое сердце согревается, но вдруг ужасная мысль приходит мне в голову. Что делать, если он просто пытается играть «хорошего парня», чтобы получить то, что он хочет? Может быть, ему вообще плевать. Я глотаю свою боль, с пустым сердцем, быстро бьющимся в груди, глядя в хрустальные глаза Тайлера настороженно. Он, кажется, по-настоящему озабочен, на самом деле обеспокоен моими мыслями, он вздыхает и чешет лоб в расстройстве. — Ты не доверяешь мне, — стонет он, и держит другую руку, останавливая слова, что я хочу сказать. — Нет, стоп, я не могу сказать, что я виню тебя. Я просто… не знаю, как… вот, — он заканчивает, запинаясь, подбирая коробку, которую я не видел, сидя рядом с ним, и передаёт её мне. Шоколадные конфеты. Моё удивленное лицо говорит лучше слов, и он спешит объясниться. — Пожалуйста, не сердись, — просит он. — Я… это должно было быть моим новым предложением, — объясняет он неуверенно, — но не сейчас; я чувствую себя очень плохо, пожалуйста, просто, я не знаю… я думал, что, может быть, шоколад может сделать тебя счастливее, чем поцелуи, ты ведь не захочешь меня целовать, когда даже не соглашаешься пойти на выпускной со мной, но, пожалуйста, я просто… я не знаю… — Тайлер, — я остановил его, глядя вниз на коробку в форме сердца и глупое послание на нём: «Ты слаще любого шоколада, что я могу когда-либо дать тебе. Пойдём на бал со мной?» Несмотря на его первоначальные намерения на эти конфеты, я не мог удержать тёплое счастье, что пузырьками от шампанского наполняло меня изнутри, от того, как он путал слова и пытался заставить меня чувствовать себя лучше. Это было на самом деле довольно… мило. Последующий его бессвязный монолог был на самом деле своего рода покоряющим, и я должен был заглушить своё хихиканье, когда он только начал выуживать научные факты из ниоткуда. Он любезен и мил, и он нервничает, запыхавшаяся улыбка заставляет моё сердце болеть, а я не в состоянии бороться с улыбкой на моих собственных губах. — Спасибо, Тайлер, — говорю я ему тихо, и он расцветает в нервной улыбке, которую я хотел бы я видеть чаще. — Я… я ценю то, что ты пришёл сюда, чтобы посидеть со мной. Это любезно с твоей стороны, на самом деле. — Нет проблем, — отвечает он, склоняя голову назад, создавая прекрасный союз его очаровательной улыбки с прекрасным голубым небом с облаками на фоне. Это действительно подходит ему гораздо больше, чем, казалось бы, вездесущая задиристая ухмылка, которую он носит так часто. Звенит звонок, и, в то время как Тайлер всё ещё смотрел на небо, я всё ещё смотрел на него. — Не обращай внимания, — шепчет он, и, кажется, одёргивает себя и поворачивается ко мне спиной, краснея. Я не знал, что у него есть такая застенчивая сторона, и это перекручивает мои внутренности так, что я предпочел бы игнорировать. — Я имею в виду, ты не должен, я не пытаюсь заставить тебя остаться здесь, это просто… я не против посидеть здесь с тобой, — вздыхает он, — если ты не хочешь вернуться в класс. — Хорошо, — я отвечаю ему легко, и он, кажется, успокоился, делая ещё один глубокий вдох, закрыв глаза и откинувшись назад снова. Я только начинаю осознавать, что наши тела находятся в одном положении, то, как он смещает своё тело так, что его плечо касается моего, и то, как рассеянно раскачивается его нога, касаясь изредка моей обуви. Я приятно удивлен тем, что Тайлер своеобразно лечит меня сейчас, но я также немного разочарован тем, каким я его сейчас наблюдаю. Было так легко отвергнуть, ведь я никогда не видел эту его сторону. Я никогда не видел краснеющего, улыбающегося мальчика, который сидит рядом со мной в переулке позади кафетерия. Я видел только известного, популярного Тайлера, Тайлера с убивающими, соблазняющими ухмылками, уверенными словами и ненасытным желанием нового любовника. Остаётся открытым вопрос: который Тайлер зовёт меня на выпускной? Потому что я был бы не против пойти на выпускной с мальчиком рядом со мной. Я не возражал бы идти с парнем, нервничающим, как я, очаровательно путающимся в словах, смеющимся весь наш путь через ночь. Мы сидим в тишине некоторое время, и я хочу узнать его немного лучше. Я думал, что я знал его, но, возможно, это не так. Может быть, Зои была права. Может быть, я не знаю его вообще. Он не поднимается до трели школьного звонка, сигнализирующего конец пятого урока. Когда всё же встаёт, он отряхивает асфальтовую пыль и крошки гравия с ног и подошв обуви; глядя на меня сверху вниз, предлагает мне руку. Я чувствую себя как рыба, поглотившая наживку, — он тянет меня, закручивая леску. Я чувствую, будто я пойман, и я чувствую себя его уловом за день, таким непослушным, чтобы хвастать перед другими. Но я должен попытаться перестать смотреть на подобные вещи вот так. — Спасибо, — сказал я ещё раз ему, на этот раз мягче, и он просто качает головой, выражение его лица где-то между ухмылкой и улыбкой. Это немного слишком неопределенно для меня, я нервничаю, просто глядя на него снова. Я буду скучать по мальчику, с которым я смотрел на облака сегодня. — Не за что, — бормочет он. — Я знаю, что ты расстроен, и я хотел бы посидеть с тобой дольше, но у меня тест на будущем уроке, — вздыхает он, я киваю понимающе, а он посылает мне хитрую усмешку. — И я буду у твоего шкафчика снова после школы. — Ты не передумаешь, не так ли? — я вздыхаю, и он смеется. — Я хочу пойти с тобой на бал, если ты не заметил. И ты всё ещё свободен, так что нет ничего плохого в попытке. С последним взглядом на облака, как будто бы он говорил с кем-то высшим, большим, он уходит к главному зданию, а я вздыхаю, поднимая свой рюкзак; интересно, насколько я опоздаю, пока дойду до нужного сейчас кабинета. Как и обещал, Тайлер ждал меня у моего шкафчика после уроков, окружённый нетерпеливыми зрителями сзади. — Трой, — говорит он, и в первый раз под ухмылкой я вижу намёк на неуверенность. Я вижу намёк на вторую сторону Тайлера. Но этого недостаточно. — Тайлер, — я отвечаю просто, не двигаясь к нему, но и не сержусь больше. Просто глядя в сторону, опечаленный непроизнесённым обвинением, заполняющим воздух вокруг нас. Он протянул аккуратно свёрток, не отрывая глаз от моих, они светились с плохо скрытой гордостью. Моя улыбка вспыхнула, даже со всеми этими людьми вокруг, наблюдающими за нами. Я должен был признать, что это было мило, он так волновался из-за меня, и что он был настолько уверен, что мне понравится очередной подарок. Но во всяком случае ухмылка никуда не исчезла. И это вся разница. Я взял пакет неохотно, почти испуганно, чтобы открыть его перед большой толпой, которая собралась вокруг, всматриваясь жадно через плечи друг друга и гадая, что же лежит внутри. Сделав глубокий вдох, я осторожно развернул пакет. Это что-то завёрнутое в папиросную бумагу и обёрнутое лентой, заставляющее меня думать, что это что-то ценное или хрупкое, и цепочка, которая соскальзывает с развёрнутой бумаги, почти падает сквозь мои пальцы, прежде чем я ловлю её другой рукой. Я вытащил подарок, свесив за цепочку перед собой, чтобы лучше рассмотреть. Это ожерелье: тонкая золотая цепочка с маленьким, крошечным очаровательным зелёного цвета кулончиком в виде трилистника. — Там есть записка, — услужливо бормочет Тайлер себе под нос, и я осторожно отсоединяю её от бумаги и читаю. Я считаю, что мне повезло пойти на выпускной с тобой. Моё сердце замирает при мысли о том, сколько денег Тайлер тратит на меня. Сначала ботинки, теперь ювелирные изделия? — Я не приму это, — я высказываю свои мысли Тайлеру, звук эхом расходится по коридору и над толпой людей. Это жестоко, но я не могу иначе. — Это слишком. Особенно, когда… — Особенно, когда я знаю твой ответ, — Тайлер заканчивает за меня, и я краснею и киваю, смотря вниз себе под ноги. — Эй, — говорит он, голос нежный, и я смотрю вверх, чтобы увидеть, что усмешка играет на его губах, хотя глаза более мягкие, чем раньше, что весьма не совпадает. — Всё в порядке, — бормочет он, подходя ближе, так что только я могу слышать. — Я буду продолжать стараться. — Пожалуйста, — шепчу я в ответ, и периферийным зрением я вижу, как люди наклоняются, чтобы услышать наш разговор. — Это просто… я не хочу отвергать тебя перед всеми, пожалуйста, это простое уважание. И ради Бога, забери это обратно, — я прошу, пытаясь подтолкнуть ожерелье на него, но он отказывается принять его, и я застонал в отчаянии. — Я буду продолжать пытаться, — повторяет он, и его взгляд твердеет, когда он отступает, и заклинание рушится. Мы вернулись к началу; он разворачивается, растягивая «увидимся завтра, Трой», чтобы все слышали. Я должен воздержаться от пинков шкафчика из-за расстройства. Тайлер может быть таким добрым и понимающим, а затем превратиться в прямо противоположного человека в течение миллисекунд. Я не знаю, что думать. Иногда я думаю, что на самом деле он похож на меня. Иногда я хочу сказать «да». Он приятен, и его просьбы пойти вместе получились сладкими и даже немного сделанными персонально для меня. Но он ухмыляется и ставит меня этим на место, перед всеми тянет моё имя, как ириску на языке, и я ещё раз понимаю, что это всё просто игра, где я король, и он работает, чтобы выиграть, чтобы поставить шах и мат. Ему придётся постараться получше, если он хочет победить меня. Ееее, мы приближаемся. Я до сих пор трачу МНОГО времени, чтобы написать эту историю (на своих выходных, заметьте), чтобы сделать это как можно скорее. Я знаю, что это не очень реалистично, но я надеюсь, что вы до сих пор читаете! Удачного дня!