Part 1. Department X. White Bride Programm

Бруклин Весна в Нью-Йорке – премилое зрелище. Город стряхивает серые краски, лужи постепенно уползают в канализацию, обнажая сухой шершавый асфальт улиц. Центральный парк зеленеет, солнце не обделяет вниманием лица прохожих, оставляя некоторым на память веснушки. Запахи, витающие вокруг, становятся острее, ярче – если зимой ты мог пройти мимо фургончика с хот-догами или тако, то уж теперь точно вынешь из кармана пару-тройку долларов. Потому что удержаться просто невозможно. Чаще видно улыбки или довольные мордашки. Хотя, не стоит забывать, что это все-таки Нью-Йорк. Солидный бизнесмен, улыбнувшийся теплому дуновению ветра, тотчас же возвращает на место маску самоуверенности, строгости и непоколебимости. В кофейне очередной аншлаг – время ланча, и поэтому американо, ристретто, капучино и эспрессо разлетаются только так. Улыбчивая кассирша с собранными в хвост каштановыми кудрями, у которой обычно к концу смены сводит челюсти, успевает следить за нескончаемым потоком мелочи и банкнот, за безналичным расчетом и тем, как бы ее улыбка не уползла с лица. Хотя сегодня жаловаться не на что: погода чудесная, снобов и хамов не так уж и много, каблук у новых туфель совсем не дает о себе знать, а на вечер намечено новое свидание. Бариста кивает на каждый новый заказ и, напевая под нос песню, которая звучит из динамиков, ловко делает новую порцию кофе. Она профессионально жонглирует обжарками, молоком и водой, создавая каждый раз именно то, что нужно посетителям. Кому-то необходимо взбодриться, другим – успокоиться, третьим – решиться попробовать что-то новое, и так до бесконечности. Она выставляет на стойку за кофемашиной один стаканчик за другим: двойной эспрессо для главного редактора глянцевого журнала, молочный коктейль и мокко для мамы и маленькой дочки, которые взяли к тому же пару пирожных, капучино на соевом молоке для студенток-веганок, кофе по-ирландски для рыжего работяги из соседнего квартала. Но тут в дверном проеме появляется человек, и в кофейне становится заметно тише и темнее. Посетители подозрительно косятся, некоторые поспешно допивают содержимое чашек и растворяются в уличной толпе. Даже солнце будто бы поубавило яркость. Просто имя этого человека – Фрэнк Касл, хотя он больше известен как Каратель. Многие в его присутствии начинают отчаянно вспоминать свои косяки. Было что-то такое, из-за чего этот псих может прийти за мной? Только завсегдатаи этого заведения преспокойно остаются на своих местах, кто-то даже кивает мрачному мужчине в знак приветствия. Сюда Касл приходит только за двойной порцией американо и несколькими минутами разговора с бариста. – Давно вышел? – слышится из-за кофемашины. – Два часа назад, – бросает мужчина в ту же сторону, кинув на блюдечко несколько монеток. Девушка за кассовым аппаратом приучилась не дрожать при виде этого человека. – Мне как обычно. Он говорит это так, будто заходит сюда каждый божий день не первый месяц. На самом деле, он бывал здесь от силы раз семь или восемь за полгода, может, чуть больше. С принятием этого поганого Акта ему совсем житья не стало. Засадили, значит, за решетку, потом выпустили. Мол, теперь ты защищаешь Нью-Йорк (как будто он этого прежде не делал), но без нашей команды – никаких лишних телодвижений. Ему велели зачистить район от наркокартеля – он зачистил, а по пути и еще кое-кого зацепил. Поэтому его снова заперли в тюрьме, а по прошествии некоторого времени освободили и отправили на дело. Так и повелось: неделю борется с преступностью, месяц кукует в камере. Фрэнку повезло встретиться с этой девчонкой – они вместе снимают крошечную квартиру, а в его отсутствие она приглядывает за Максом, псом Касла. Кроме того, ее нисколько не задевает его жизненная философия и гражданская позиция, она даже поддерживает его в некоторых моментах. Не осуждает – и за это спасибо. – Мэг, я на десять минут, окей? Кассирша кивает. Десять минут – вполне терпимо, да и поток кофеманов значительно поубавился. Бариста проводит Касла через мини-кухню и склад на задний дворик. Девушка зажигает сигарету и разминает затекшие ноги. Ее смена скоро подходит к концу, и тело дает знать об усталости. – Надолго отпустили? – Да как обычно – насчет этого никакой конкретики. Дали только явки-пароли этих уродов. – Но ты ведь на этом не остановишься? – Я никогда не остановлюсь. – Макс скучает без тебя, да и из меня хозяйка так себе, меня дома толком не бывает. – Он все еще у той соседки с ретривером? – Ага. Касл не любит, когда люди пытаются играть на его чувствах. Розе прекрасно известно, как он привязан к псу. Поэтому Фрэнк наносит ответный удар. – Я слышал, дело Барнса все еще рассматривают. А он все еще в той Старковой тюрьме. Засчитано – девчонка стреляет в него глазами, кашляет, задохнувшись табачным дымом, но в ответ складно выдает: – Карен заходит время от времени. Спрашивает, как ты и где. Держи ключи. В холодильнике есть отбивные и паста. 2:1, причем не в его пользу. С ней не соскучишься, с этой русской. Фрэнк сжимает в ладони связку и, проскользнув между мусорными баками и кирпичной стеной, выходит на улицу. Девушка докуривает сигарету и идет завершать очередную смену. Конечно, слухи ползут по всем закоулкам Щ.И.Т.А., да и в супергеройском сообществе в общем. Согласно данным, занесенным в базу, эти двое, мутантка и убийца, проживают по одному адресу. Фактически это тоже так – агенты под прикрытием подтверждают эту информацию едва ли не еженедельно (особенно, когда Фрэнк на свободе). Она готовит ему обед, лечит раны, стирает одежду и выгуливает пса по имени Макс. Что Фрэнку, что Розе на слухи просто наплевать. Они просто пытаются жить, насколько это возможно. Он не упускает шанс отправить на тот свет как можно больше уродов. Она держится максимально близко к кофе и как можно дальше от всяких заварух. Все просто. Если выдается возможность, они выпивают вместе, берут пса и выезжают за город на прогулку или критикуют сложившуюся ситуацию, наполняя пепельницу бычками. Иногда все это происходит единовременно. Когда Фрэнк отсиживает смехотворный срок ради галочки в бумагах начальства, Роза выпивает с Джессикой Джонс и старается не очень злиться по поводу агентов, которые следуют за ней практически повсюду. Скоро будет четыре месяца, как она работает в этой кофейне. Чуть больше – поет в баре для мутантов и суперлюдей. После принятия Акта некоторые заведения сделали закрытыми для всех, кроме людей. В ответ на это появились вот такие чисто «нечеловеческие» места. Совладельцы этого бара – Джонни Шторм и Ороро Монро (вот тебе и директриса), поэтому название абсолютно предсказуемое. Смен в кофейне и баре достаточно, чтобы оплачивать две трети аренды (оставшуюся часть вносит Фрэнк), культурно просвещаться, постепенно собирать гардероб и немного денег жертвовать в благотворительные фонды. Роза приходит домой только для того, чтобы переночевать и привести себя в порядок. Редко она отлеживается до позднего утра в выходной. Обычно встает часов в шесть, как на работу, и уже через час идет вместе с псом осваивать улицы Нью-Йорка. Каждый раз открывает что-то новое. Властям жизненно важно заполучить ее в штат работников Щ.И.Т.А. или взять под контроль каким-то еще способом. Столько предложений ей выдвигают, и все впустую. Она никак не может надышаться. Она уже столько лет не была свободной… Она и сейчас не абсолютно свободна, но все же это куда больше, чем прежде. Она чувствует, что может делать практически все, что ей хочется. Роза не пытается налаживать связь с теми, кого уже знает, и не особо ищет новые знакомства. Роджерс иногда заходит в кофейню, чтобы узнать про Баки, но ей сказать нечего, она за ним не следит. С ним почти всегда Уилсон или Картер. Ванда не звонит. Бартон наслаждается временем, проведенным с семьей, а Наташа – Беннером. Все они молча сносят миссии и тот факт, что руки у них теперь связаны выдержками из Акта и пристальным вниманием общественности. Старк красуется, управляя Щ.И.Т.О.М., а попутно греется в лучах славы. Человек-Паук тоже имеет армию фанатов. Ровно как и армию ненавистников, из-за которых слишком часто приходится менять место жительства. Мутантов тоже пытаются чесать под одну гребенку с суперлюдьми и нелюдями. Хотя, на минуточку, для мутантов вопрос регистрации был решен уже много лет назад. Кого-то вербуют в качестве агентов, кого-то – как преподавателей в тренировочных лагерях. Система профессора Ксавьера пользуется популярностью, проекты школ для одаренных приводят в исполнение уже во многих странах. Люди, в свою очередь, толерантнее не становятся. Гомосексуальность теперь абсолютно не проблема, ни в какое сравнение не идет с нелюдями и другими. Даже ток-шоу начали снимать. Клоунада, да и только. В пять часов вечера Роза передается другой сменщице, аккуратно складывает фартук, косынку и сменную обувь в свой шкафчик в крохотной подсобке и спешит домой. Это до сих пор кажется ей странным и непривычным – называть что-то домом. После нескольких лет скитаний сложно вернуться к оседлой жизни, но, к счастью, это возвращение проходит для Розы довольно безболезненно. Через сорок минут она уже разувается на пороге крохотной квартирки. Фрэнк ушел – вымытая посуда стоит на сушилке, а грязная одежда лежит в специально отведенным для нее мешке. Девушка быстро принимает душ, доедает остатки пасты и, закрыв плотные шторы, падает на диван и засыпает. Эти несколько часов вечернего сна для нее бесценны, потому что между сменой в баре и кофейне не всегда удается урвать время на отдых. В половине десятого она уже на месте. Оставляет сумочку в помещении для рабочих, берет на сцену бутылку с водой и, закатывая рукава, приступает. Что ей только не заказывают. Сегодня даже Логан здесь, поэтому она не дожидается его просьбы и, в первую очередь, исполняет «Highway To Hell», чем очень радует мужчину. К Логану вернулась память, но все до сих пор зовут его именно так, а не Джеймсом. Около двенадцати она берет перерыв и идет к барной стойке. Джонни Шторм уже поджидает ее там. Он отчаянно флиртует и ведет себя донельзя мило, но она не отвечает взаимностью. Который месяц. Просто это не ее вариант. Выпив "Голубую лагуну" (за счет заведения) и пару раз улыбнувшись Джонни, она возвращается на сцену. Взгляд девушки постоянно скользит по лицам, то и дело поворачивающимся в ее сторону. Она знает всех: кого-то лично, кого-то заочно, из чужих воспоминаний или разговоров. Бар работает до шести утра, но она уходит раньше, около трех – покровительство безнадежно влюбленного Джонни Шторма и почасовая оплата это позволяют. Нью-Йорк не спит. Всюду мерцают огни. Этот город все время горит, не затихая ни на минуту. Она закутывается в теплый шарф и запахивает полы пальто – по ночам еще холодно. Дома она находит спящего Фрэнка, в ногах которого расположился Макс. На морде собаки можно уловить некое подобие улыбки, ведь любимый хозяин дома. Стараясь не шуметь, девушка переодевается и ложится на софу напротив дивана Фрэнка. Еще один день окончен. Адская кухня Мэтт Мердок любовно отправляет костюм в сундук после очередной чистки. Материалы цвета запекшейся крови причудливо переплетаются, соединяясь в нечто очень красивое, прочное и надежное. На протяжении нескольких недель он вот так достает костюм, смахивает чуть ли не каждую пылинку и со вздохом складывает одеяние на прежнее место. Затем Мердок неспешно готовит себе завтрак – на одного, что неудивительно. В девяти случаях их десяти это небольшая порция овсянки, глазунья с беконом и апельсиновый сок. Он поглощает все это, сидя прямо на кухонной столешнице из отполированного камня, болтая ногами в такт песне, играющей в доме на соседней улице. Торопиться некуда. После раскрытия тайны личности его на неопределенный срок отстранили от адвокатской деятельности. Удар ниже пояса, как ему кажется, да, в общем-то, и не только ему. А ведь он даже зарегистрировался, в конечном счете, хотя до сих пор остается против этой идеи. Взамен – будто насмехаясь – предложили на выбор несколько других вакансий. Мэтт остановился на должности преподавателя боевых искусств в детской спортивной школе, которую открыли совсем недавно недалеко от башни Старка. Мэтт чувствует себя потерянным уже который месяц. Хоть в Нетландию отправляйся, черт побери. Фиск, Рука, Черное Небо, Каратель, Карен, Фогги, Электра… Все это навалилось как-то совершенно неожиданно. А теперь даже при отсутствии проблем, которые раньше не давали спать, все казалось ему куда беспросветнее. На улице с ним здороваются, иногда даже пытаются пожать руку или попросить автограф. Все это настолько абсурдно, что Мердока подташнивает временами. Пожалуй, единственная отдушина для него – старый добрый Фогги. Этот человек остается якорем, константой в любой ситуации. Только друг не дает ему сойти с ума или натворить глупостей. Берет трубку всегда, даже если находится на каком-то совещании. Сам же Мердок изо дня в день ждет звонка от кого-нибудь, кто разрешит ему вернуться к адвокатской практике. Работа в качестве тренера и наставника тоже немного помогает собрать мысли в кучку. А каждую пятницу их неразлучная троица собирается в баре у Джесси и обсуждает дела минувшей недели. Карен уже ничему не удивляется; как не особо удивилась и тогда, когда он достал из бумажного пакета свою маску. Она теперь уверена в себе и при любом удобном случае лезет на передовую. Правда, уже не в качестве жертвы, а как штатный сотрудник газеты «Нью-Йорк Буллетин». Каждый может найти спасение в работе, а его даже этого умудрились лишить. Фогги тоже преуспевал в фирме «Хогарт, Чао и Беновитц». Мэтт был рад успехам друзей, но неразбериха в своей собственной жизни эту радость ощутимо притупляла.