Хроники Смертельной Битвы. Часть 1. Начало

Кэно понемногу обживался в новой компании, уже ни капли не жалея о том, что согласился на эту работу; отношения с Рутаем у него окончательно наладились, а с Эсмене довольно быстро завязалась дружба. Единственным, что смущало главу «Черного Дракона», были мысли о будущем; оно представлялось ему тревожным и туманным. Если внешнемирцы победят, то как сложится его дальнейшая жизнь уже на территории другого государства, как он будет привыкать к новым порядкам, что будет делать, какую работу поручит ему Шэнг Цунг, как быть с людьми из его клана — для них тоже найдется какое-нибудь занятие? А если проиграют… нет, лучше об этом не думать, хотя что за глупость, думать придется, потому что тогда произойдет катастрофа. Самая настоящая катастрофа, после которой Кэно придется либо попробовать вернуться к прежнему образу жизни, когда он рано или поздно погибнет от пули какого-нибудь спецназовца или полицейского, либо просто уйти в тень, затаиться и тихо дожить свою жизнь в отдаленном уголке Земли, где почти нет людей и шанс наткнуться на кого-то из старых знакомых будет минимальным. На пиру по случаю открытия турнира ему удалось увидеть дочерей своего господина, и одна из них показалась ему особенно привлекательной; впоследствии он узнал, что ее имя Аунэдис. Несмотря на свою симпатию к девушке, он не стал делать попыток с ней познакомиться и решил вообще поскорее выбросить ее из головы: в конце концов, нужно знать свое место и понимать, где и с кем ты находишься. Нет никакого смысла обращать внимание на того человека, который не сможет быть вместе с тобой не то что всю жизнь, но даже одну ночь: глава «Черного Дракона» решил, что если вдруг Шэнг застанет его за попыткой флиртовать с Аунэдис, то сразу выставит потерявшего границы подручного вон и хорошо, если вообще не свернет шею. В конце концов, женщин кругом много, и среди внешнемирок наверняка тоже найдутся те, с кем можно замутить. Девушка, конечно, сильно запала ему в душу, но если бы не обстоятельства… Как-то раз после завтрака, гуляя по острову, Кэно свернул в тенистую аллею, которая, как оказалось, вела к большому четырехэтажному зданию, построенному в непонятном стиле, напоминающем одновременно и что-то восточное, и традиционное европейское, привычное его глазам. Перед фасадом дома в ярких лучах солнца купались ряды благоухающих цветов, газон был аккуратно подстрижен. Бывший бандит остановился и задумался: интересно, а какой на этом острове вообще климат? Если судить по его географическому положению, должно быть, тропический, но Шэнг Цунг при помощи магии вполне может поддерживать на Шимуре комфортную для жизни погоду. Какое-то время он так и стоял в раздумьях, разглядывая здание и палисадник перед ним, пока внезапно не услышал женский голос: — Вам нравится? Это я сама сажала. Подняв голову, он увидел перед собой как раз ту девушку, которая понравилась ему во время торжества; теперь Кэно уже знал, как ее зовут и чья она дочь, но от неожиданности потерял дар речи и даже не решился ее поприветствовать. Та, впрочем, оказалась не робкого десятка. — Простите, я нарушила ваше уединение, я сейчас уйду. А вы ведь Кэно, помощник моего отца, не так ли? Теперь глава «Черного Дракона» мог рассмотреть Аунэдис несколько более внимательно. Какая дивная красавица! Тонкие черты лица, густые темные волосы, собранные в пучок на затылке, восхитительная фигура, которую только подчеркивает облегающее платье из дорогой ткани. И чего он раньше, как полный придурок, на Соню пялился? Тут хоть есть на что посмотреть, та по сравнению со внешнемиркой похожа на бледную поганку, хорошо хоть, цвет волос у нее естественный, а не пергидрольный. — Здравствуйте, — наконец ответил он. — А я думал, это я вам помешал. Да, я Кэно, а с вами мы, наверное, пока еще не знакомы. Та рассмеялась и протянула ему руку. Пожатие ее ладони оказалось довольно сильным, видимо, она тоже занималась боевыми искусствами. — А я Аунэдис, старшая дочь вашего начальника! — Очень приятно, — произнес Кэно, изо всех сил пытаясь казаться равнодушным. — Еще раз прошу прощения, что вам помешал, для меня большая честь с вами познакомиться. — А вы мне не мешаете, — пожала плечами девушка. — Мне как раз было довольно скучно, я еще вчера переделала все дела, и мне хотелось с кем-нибудь поболтать. Глава «Черного Дракона» несколько опешил от этих слов. — А ваш отец на вас ругаться не будет, что вы разговариваете с кем попало и не нашли себе никакого занятия? Аунэдис снова рассмеялась. — Вы за кого его принимаете? — Ну, я же толком не знаю ваших порядков, — объяснил он. — Я сужу по своему родному миру, это сейчас, в двадцатом веке, всякие там правила и рамки стали понемногу разрушаться, а раньше, еще лет сто назад, у нас много чего было не принято. Если бы вы родились где-нибудь на Земле, и ваш отец занимал бы высокое положение, то вы проводили бы время исключительно под надзором слуг, а чтоб вы так вот запросто разговаривали с кем-то из его подчиненных, кроме как по делу — он бы вас за это знаете как отругал? — Вам не стоит так беспокоиться, — Аунэдис коснулась его руки. — Если бы что-то было запрещено или просто не одобрялось, вам бы об этом сказали. Кэно про себя отметил, что она превосходно говорит по-английски. — У нас не смотрят на социальные различия, — продолжала тем временем она. — Мы все-таки не эденийцы. Знаете, кто это такие? Он кивнул. — Должна вам сказать, это очень и очень неприятные люди. Вот они как раз придают большое значение тому, кто вы по происхождению, из какой семьи, какую должность занимаете и так далее, причем в том случае, если они решат, что вы им так или иначе не подходите по статусу, они будут разговаривать с вами исключительно по делу. Раньше, пока Эдения была под властью Джеррода, их последнего короля, все было еще хуже: они считали себя вправе казнить кого-то из своих слуг за самый незначительный проступок, да там и более ужасные вещи происходили. Слуги там только формально назывались слугами, а так по сути дела это были самые настоящие рабы, даром что им платили хоть какое-то жалованье и выдавали одежду для работы. — Фу, гады какие, — поморщился бывший бандит. Говоря по правде, он охарактеризовал бы этих милых людей куда более непечатно, но ему не хотелось производить на эту красивую и однозначно приятную в общении девушку плохое впечатление. — Действительно гады, — согласилась с ним Аунэдис. — Допустим, если бы я была дочерью Джеррода, а вы каким-нибудь офицером у него на службе, мне было бы дозволено говорить с вами только по делу, например, просить помощи. Болтать с тем, кто в их понимании ниже по статусу… — Западло, — закончил за нее фразу Кэно. Она снова засмеялась. — Именно так! Просто взять и поговорить с человеком ниже по статусу и тем более со слугой хотя бы о погоде в их понимании не то чтоб запрещено, но неприлично и вульгарно. Я уж молчу о том, что могло бы произойти, если бы людей разного статуса заметили в любовной связи. Я слышала, что в вашем родном мире хозяева часто спали со своими слугами или даже специально нанимали на работу тех, кто оказывал им интимные услуги, а в Эдении такое невозможно по определению. Если бы хозяин затащил в постель свою служанку, был бы такой скандал, что просто представить себе страшно, причем досталось бы обоим — да не слегка, а по первый номер. Кэно наконец осмелился взглянуть ей в глаза. Главное, чтобы внешнемирцы не сочли это оскорблением, а то во многих странах на Земле смотреть прямо на собеседника считается не слишком приличным, если вы не слишком хорошо знакомы. — Эта ваша Эдения — прямо концлагерь какой-то, — возмущенно сказал он. — У них там что, всякие нормальные человеческие желания отсутствуют? Ну, женился хозяин на своей служанке, чего страшного? Девушка покачала головой. — Да вот и я думаю — чего страшного? Как по нашим законам, так женись ты на ком хочешь, хоть на пеньке в лесу, главное, чтобы все было по взаимному согласию. Если бы хозяин служанку силой в постель затащил, у нас бы его посадили, а так, если оба люди взрослые и все по доброй воле — так всем на них наплевать. В общем, мой вам совет: эденийцы — очень мерзкие создания, никогда не связывайтесь с ними. Причем, что самое прискорбное, что светлые, что черные. Кэно внезапно вспомнил о Тарсонисе. — У вашего отца один работает… мне как раз показалось, что он вполне себе приятный и адекватный человек. — Одно исключение лишний раз подтверждает правило, — она наклонилась к большому красному цветку, названия которого глава «Черного Дракона» не знал, и с наслаждением вдохнула его аромат. — Тарсонис действительно неплохой человек, но вы слышали о том, какая у него была семья, какое окружение? Вообще-то он не любит об этом говорить, но при мне пару раз обмолвился, не хотела бы я у таких людей родиться, мой отец меня всегда любил, а если и ругал, так только за что-то очень серьезное. Беседа с Аунэдис казалась бывшему бандиту все более интересной, мало того, что он просто наслаждался обществом такой красивой и доброжелательной девушки, так она еще и рассказывала ему очень полезные вещи. Учитывая, что сама она наполовину внешнемирка — она должна знать многое о местных обычаях и порядках. — Дубасили его, что ли, почем зря? — домыслил вслух Кэно. — Или просто мозг е… прошу прощения, канифолили. Аунэдис, казалось, не заметила его оплошности. — И то, и другое, — пояснила она. — Только с ним самим лучше об этом не говорите, как вы сами понимаете, ему это неприятно. Я росла без матери, и в юности я люто завидовала тем, у кого есть оба родителя, ведь вы наверняка знаете, как это замечательно, когда вашими делами интересуются, вас поддерживают и папа, и мама. — У меня нет родителей, — помрачнел Кэно. — Отца убили, когда я был совсем маленьким, а мама оставила меня на произвол судьбы, поскольку ей было нечем меня кормить и некуда со мной деться. Я ее даже за это не осуждаю. — Простите, — покраснела девушка. — Я не хотела. — Ничего страшного. Вы же не знали. — Так вот, потом я поняла, что зря завидовала некоторым людям, когда не знала, что у них творится в семье. Эденийцам точно нельзя завидовать — потому что нечему. Зачастую в семьях там родители очень плохо обращаются со своими собственными детьми, бьют их почем зря, все запрещают и так далее. Если вам доведется общаться с эденийцами, не обманывайтесь. Они умеют произвести на другого человека очень приятное впечатление и со стороны кажутся очень милыми и добрыми людьми, на деле же это вовсе не так, они таким образом в доверие втираются — ведь не каждому хочется, чтобы его считали монстром, зачем показывать свое истинное лицо? Потом же такое выясняется… мой отец неоднократно замечал, что эденийцы очень жестокие, им ничего не стоит убить другого, в особенности того, кто так или иначе от них зависим, совершенно ни за что. Внешнемирца, даже если он в сильнейшей ярости, в принципе можно остановить и так или иначе с ним договориться. С эденийцем договориться нельзя, если он задумал тебя убить — почитай, тебе пришел конец. Причем они, когда кого-либо бьют, никогда не понимают, когда нужно остановиться, и от жертвы там остается попросту кровавое месиво. Несмотря на то, что Аунэдис разговаривала с ним вполне приветливо и дружелюбно, Кэно все же решил, что наилучшим выходом будет заткнуть свою симпатию к ней куда подальше и никому ее не показывать. Она говорила, конечно, очень правильные и умные вещи по поводу социальных различий и всякого такого, но он с детства прекрасно знал, что слова — это одно, а дела — нечто совсем другое. Болтать можно всякое, но когда дойдет до того, что ты сам столкнешься с тем, о чем говорил, твои действия могут оказаться совсем иными. Можно все время вещать о том, что происхождение не столь важно, а потом, когда твой собственный сынок со служанкой замутит, вопить громче, чем сирена боевой тревоги! Кроме того, за то недолгое время, что ему довелось провести среди внешнемирцев, он заметил еще одну интересную тенденцию: они, в отличие от многих жителей Земли и наверняка, если судить по рассказу Аунэдис, тех же эденийцев, гораздо проще относились к прикосновениям, объятиям и поцелуям, по большей части совершенно не связывая их с какими-либо намеками на интим. Они совершенно спокойно могли взять кого-то за руку или расцеловать при встрече, таким образом просто демонстрируя ему свой чисто человеческий интерес и симпатию: в их культуре это никак нельзя было считать попыткой перейти к более близким отношениям. Да, Аунэдис действительно дотронулась до его руки, но она все-таки внешнемирка и выросла в совершенно других условиях, поэтому расценивать это нужно просто как проявление вежливости и добрых намерений, и никак иначе. Уходить, впрочем, было еще рано: он хотел узнать от Аунэдис еще кое-что. В конце концов, да, она ему действительно нравится, но так получилось… вернее, не получилось и ничего не получится, в общем, не срослось. Однако она ему нравится и как человек, ладно, пытаться с ней замутить он не станет, а вот просто разговаривать никто не запрещает. — Вы мне говорили что-то про то, что у вас не смотрят на социальные различия, — поинтересовался он, — однако я что-то не все понимаю, вернее, кое-что не совсем понимаю. У вас же есть правящая верхушка, Император вон там. Короче, не демократическое общество. — Земная демократия — чистая фикция, — ответила она. — Как там кто-то у вас сказал, все равны, но некоторые равнее других, примерно так? Кэно кивнул и улыбнулся. — Так вот, у нас все иначе, — произнесла она. — Допустим, родился в обычной семье или в семье высокопоставленного человека ребенок. Все смотрят, как он растет, к чему у него какие склонности. Если ему интересна, например, военная служба, то он может пойти в армию и при наличии должных способностей стать генералом. Если же у него их нет, то никакие папы и дяди на командных постах ему не помогут, в армию его просто не возьмут. Равно как власть у нас может наследоваться, а может не наследоваться. Говоря проще, правитель сам решает, передать ее сыну, внуку, племяннику или вообще постороннему человеку, если считает его подходящим для определенной должности. — Теперь понял, — сказал Кэно. — Общий смысл таков: шанс есть у всякого, если есть способности, только старайся. — Примерно так. Он хотел было поинтересоваться мнением Аунэдис по поводу хода турнира, но решил все же промолчать. Быть бестактным нехорошо, мало ли, вдруг у нее это вызовет какие-нибудь неприятные мысли и чувства или эта тема для нее слишком болезненна в связи с отцом. — Ну ладно, спасибо вам за приятную беседу, — попрощался с ней глава «Черного Дракона», — пойду я по делам, а то кто знает, может, меня ваш уже отец ищет. — Надеюсь, мы еще увидимся, — она снова пожала ему руку, — и чем скорее, тем лучше. Знаете, Кэно, вы мне нравитесь!