Хроники Смертельной Битвы. Часть 1. Начало

Тот вечер, когда Джонни рассказал Соне о своем хитроумном плане, Император провел в своей куэтанской резиденции, носившей название Огненный Дворец. В этом месте он появлялся очень часто, хоть в силу необходимости ему приходилось жить также и в Имперском Дворце в Эдении. На Куэтане все напоминало ему о счастливой юности, когда еще была жива его горячо любимая сестра, когда отец тоже был с ними… Дворец был построен согласно вкусу Шиннока — тогда еще Киу Кана, который любил высокие, уходящие в небо шпили башен и просторные светлые залы. В то время Император и сам не любил ничего мрачного и темного, хотя впоследствии начал строить галереи с низкими потолками и без окон, даже днем освещаемые тусклым светом факелов. Теперь в этом дворце постоянно жили двое детей Императора и отец его племянника Рутая — Айри, верховный Черный Священник. Узнав от охранников, что Шао Кан сегодня собирается прийти, Айри вышел встречать его на порог Огненного дворца. Император вспомнил, что Айя, его сестра, погибшая от рук эденийского генерала Району, точно так же всегда выходила ему навстречу, и сердце его болезненно сжалось… — Приветствую тебя. Как идет турнир? — улыбнулся муж его покойной сестры. Император подумал, что сейчас бы ему очень даже не помешала весточка от Шэнг Цунга, подтверждающая, что все в полном порядке, но решил не выдавать своего волнения. — Все отлично, — сказал Шао Кан, пытаясь изобразить безмятежность и беззаботность. Светло-голубые глаза Айри, такие же светящиеся, как у всех его соплеменников, ярко вспыхнули на скрытом капюшоном лице. — Может быть, нам наконец удастся избавиться от Рейдена? — покачал головой Черный Священник. — Я так на это надеюсь… Этот проклятый выродок вымотал мне все нервы… Пойдем во дворец. Во-первых, я хочу видеть Мэан и Суэ. Во-вторых, мне надо с тобой поговорить, — Шао Кан снял свою любимую маску, пригладил растрепавшиеся длинные черные волосы. Император почти всегда носил маску-череп с рогами; практически никто из жителей подвластных ему миров, за исключением всецело верного ему населения его родного Куэтана, не знал о том, что он — сын Шиннока, которого многие считали отступником и предателем. В силу этого Шао Кан не слишком-то хотел, чтобы его подданные догадались об этом по его внешнему сходству с отцом. Будучи человеком довольно скрытным и замкнутым, он не хотел и того, чтобы кто-то посторонний видел его выражение лица в тот или иной момент. Снимал он ее только наедине со своими весьма немногочисленными родственниками или в тех редких случаях, когда Шэнг Цунг или еще кто-то из приближенных приходил к нему докладывать обстановку. Поначалу Шао Кан пытался скрывать подробности своей личной жизни и от Шэнга, но придворный маг Императора был слишком нужен своему повелителю и со временем превратился в доверенное лицо Шао Кана, которому волей-неволей пришлось рассказать о многом. — Пойдем ко мне, — предложил Айри. — В тишине и спокойствии посидим. У меня есть бутылка нашего лучшего вина, а твои дети пока все равно чем-то своим заняты — то ли гулять пошли, то ли еще что… Успеем поговорить. Комната Черного Священника была очень просторной, но тем не менее весьма скромно обставленной. Айри достал из большого лакированного серванта вино в красивой бутылке из алого стекла и два бокала с позолотой. — Так в чем же дело? — настороженно произнес Черный Священник. — Мне показалось, тебя что-то сильно волнует. — Это так. Вроде бы я пока не получал никаких тревожных вестей с Шимуры. Все должно идти прекрасно… и тем не менее что-то не дает мне покоя. Я никогда не отличался хорошей интуицией, но у меня как будто бы какое-то дурное предчувствие. Не знаю даже, как тебе объяснить, но надеюсь, ты поймешь. Император положил свою маску на край стола. Лицо его, бледное, как у привидения, с высокими скулами и запавшими щеками казалось совершенно измученным и полубезжизненным. Айри протянул ему бокал. Ему было очень жаль родственника, и он не знал, чем и как его утешить, поскольку в силу опыта понимал, что такие ощущения просто так на ровном месте не возникают. — Успокойся. Я полагаю, что мой неумный сын, который никогда не отличался тактичностью, не так давно просто припугнул тебя, потому что дружит с Шэнг Цунгом и его жалеет, а ты иногда бываешь чрезмерно суеверным. Прости меня, это наверняка я виноват — надо было лучше воспитывать своего ребенка и уделять ему больше внимания, а я сдуру решил, что и так сойдет. Айри отбросил капюшон. Император взглянул на лицо Черного Священника, и ему сразу вспомнился день свадьбы Айи — молодожены были такими красивыми и нарядными, оба просто светились от счастья, и никто даже не думал, что впоследствии сестру Шао Кана ждет страшная смерть на турнире от рук проклятого эденийца. — Ты устал? — спросил Айри, заметив странное оцепенение в лице Императора. — Да. Наверное… — растерянно ответил тот, глядя куда-то в сторону и думая о том, что сейчас происходит на Шимуре. — Послушай меня, — снова обратился к нему муж его сестры. — Нельзя все время думать только о плохом. Ты сам себя мучаешь. Больше чем уверен, что напрасно. — Ты просто хочешь меня успокоить, а на самом деле думаешь о том же, о чем и я! — воскликнул Шао Кан, которому не понравился назидательный тон родственника. — Может быть, — Император поднял на него глаза. — Ты не понимаешь меня, Айри. Мне очень плохо… — Я все понимаю. Если что-то все-таки случится — тогда и будешь переживать. Чего страдать заранее? — пожал плечами тот. — Я не знаю, что делать… — печально проговорил Шао Кан. — Пока ничего. Действуй по обстановке, — мягко добавил его родственник. Айри был единственным человеком, с которым Император общался на равных. Нередко Черный Священник видел, что Шао Кан ведет себя не слишком правильно, но брата его покойной жены трудно было заставить прислушаться к чьим-либо советам. — Зря ты не доверяешь Шэнгу и так плохо к нему относишься, — произнес он и поставил на стол пустой бокал. — Я больше чем уверен, что он все для тебя сделает. Он и так делает все возможное. Мой сын, конечно, невоспитанный юноша, лишенный всякого почтения и уважения по отношению к старшим, и он, безусловно, повел себя во время недавнего разговора в высшей степени некрасиво и неприлично, но я вынужден признать, что многие вещи Рутай говорил тебе правильно! — Но он… — начал было Император. — Знаю я все это, — перебил его Айри. — Ты снова начнешь рассказывать мне про то, как он якобы чуть ли какой-то заговор против тебя замышлял, едва ли не нарочно запорол тебе все дело и прочее в таком же духе. Ты хоть сам соображаешь, что за бред несешь? Привет сплетнику Рейдену. Не уверен я в том, что это правда. Наверняка братец твой всю эту ахинею про твоего придворного мага сам и выдумал, видя, как близко к сердцу ты все принимаешь, а ты и доверяешь грязным слухам! Ты даже не знаешь, чего Шэнг на самом деле хотел и почему. Послушай меня: ты по неизвестной причине вбил себе в голову, что если человек что-то делает плохо или неправильно, так это вовсе не потому, что у него не получилось в силу объективных причин или ему помешали какие-то обстоятельства, а всенепременно тебе назло. Помню я в свое время твою ругань с Суэ — если парню не дается учеба, так он придуривается, чтоб в школу не ходить и на уроках не работать, тебе и в голову не пришло, что он и в самом деле не понимает некоторые предметы! Ну не всем дана от природы светлая голова, особенно если учесть, что мать твоих детей — эденийка! У соотечественников Синдел вообще от природы мозги слабые, может, Суэ в кого из ее родни пошел! И если твой подручный проиграл бой, то он сделал это отнюдь не тебе назло, а потому, что ему, возможно, попался слишком сильный противник. — Кто, этот жалкий смертный юнец — Великий Кунг Лао? — возмутился Император, с особой язвительностью произнеся слово «Великий». — Сильный противник, да? — Вот когда ты научишься здраво мыслить, а? — покосился на родственника Айри. — Если кто-то слишком молод, да к тому же и смертен, это не делает его плохим бойцом! Великий Кунг Лао был на редкость хорошим воином, многие другие ему и в подметки не годились! — С острова никаких вестей… Меня это беспокоит… — сменил тему Шао Кан, вспомнив о том, как Горо благополучно размазал этого «хорошего» воина по стенке меньше чем за пять минут. — Извини, Айри, но мне действительно страшно. Вдруг в очередной раз все сорвется в двух шагах от абсолютной победы? И опять — по вине Шэнга! — Это не может длиться вечно. Скоро ты обо всем узнаешь, — ободряюще произнес Айри. — Прекрати. Это еще Горбак недавно сюда приезжал из своего королевства и тоже тебя старательно накручивал вместо того, чтоб пожалеть! Сам он придурок, жена у него такая же, носятся они со своим сынком, как с золотым слитком, хотя ему никто до сих пор ни разу морду не бил, и считают, что вправе выливать свой бред тебе на голову, как будто им хуже всех, наглые какие! Прости, но они меня бесят! Император покачал головой. — Я надеюсь, вести не будут очень разочаровывающими… Айри, я пойду к себе, там наверняка Суэ и Мэан уже пришли, хочу с ними поговорить. — Твои дети очень скучают по тебе. Они тебя так редко видят, — с укоризной сказал его родственник. — Я не могу проводить с ними каждый день и час, у меня как-никак дела. Каждый раз по возвращении в Эдению я хочу лечь и тихо умереть, чтобы ничего больше не помнить, не чувствовать, не знать… Это было бы так прекрасно — уснуть навсегда и не видеть снов… Ты знаешь, что я не наложил на себя руки только по одной причине — не хотел, чтобы у Рейдена был очередной повод для бурного веселья. — Я понимаю, — печально ответил Айри. — Знаешь, тебе все-таки не мешало бы подумать о том, чтобы с кем-то познакомиться и наладить свою личную жизнь. Думаю, это бы очень благотворно повлияло на твое душевное состояние. *** Вскоре после захвата внешнемирцами Эдении и гибели эденийского короля Джеррода Шао Кан женился на его вдове — прекрасной королеве Синдел, у которой вскоре родились двойняшки — Суэ и Мэан. Однако по неизвестной причине жена Императора вскоре наложила на себя руки, и тому пришлось в одиночку воспитывать своих сына и дочь, а заодно и Китану. Своих родных детей Император старался держать подальше от священного турнира и прочих неприятных вещей. Он пытался уговаривать и свою приемную дочь не лезть в это дело, найти себе хорошего парня, возможно, даже выйти замуж, родить детей, устроиться на обычную работу и жить, как все нормальные люди, но Китана не была такой послушной, как ее сводные брат с сестрой, и твердо решила стать воином. Можно сказать, что жили Мэан и Суэ в практически полной изоляции от происходящего, но Император и не хотел, чтобы они участвовали в сплетенных Тьеном, Рейденом и Старшими Богами интригах и уж тем паче — чтобы с двойняшками случилось что-то плохое, как с их тетей Айей, которую убили еще до их появления на свет. Увидев обоих в коридоре около недавно распустившегося цветка орхидеи на подоконнике, Император придал своему лицу безмятежное выражение, что у него получилось с большим трудом, и попытался изобразить на нем милую улыбку, изо всех сил стараясь не думать о турнире. Мэан услышала его шаги и обернулась. — Суэ! Ура, папа сегодня здесь! — Я ненадолго, — ответил Император. — Сегодня вечером мне надо будет вернуться в Эдению. Девушка сразу помрачнела. — Неужели там так много дел? — Немного, Мэан, но это очень важные дела, и мне надо ими заняться. Я скоро приеду к вам снова, как только со всем разберусь. Мэан недовольно тряхнула густыми черными волосами. — Папа, расскажи нам, кстати, что творится на турнире! — Мне кажется, что ты не в духе, хотя пытаешься тут нам улыбаться и делать вид, что все прекрасно, — Суэ, внешне очень похожий на свою сестру-двойняшку, но гораздо более молчаливый и замкнутый, разочарованно усмехнулся. Император недовольно нахмурился — проницательность сына ему не слишком нравилась, но все же вкратце сообщил своим детям, как идут дела и что его беспокоит. — Вот так вот, жду теперь донесений от Шэнга, — завершил он свой рассказ, однако реакция сына неприятно его удивила. — Знаешь, папа, я уже давно не маленький мальчик, а взрослый человек. Более того, я прекрасно умею драться. Точно так же, как и Рутай. Я бы хотел, чтобы ты хоть раз позволил нам участвовать в турнире, однако ты нам отказал. А почему? Вот сам подумай, в чем ты неправ. Двумя хорошими бойцами было бы больше, и наши шансы на победу однозначно бы увеличились, причем значительно. Ты же что делаешь? Оберегаешь нас от всего, словно мы какие-то груднички беспомощные, а не мужчины и воины. Запретил нам подать заявку на участие в турнире. Ты даже не хочешь толком поведать нам с сестрой о своих делах. Хоть бы посмотреть на Смертельную Битву нам разрешил. — Прости меня — это невозможно, — Император с трудом скрывал раздражение и страх: откуда у Суэ такие мысли? — Почему? — пожал плечами его сын. — Знаешь, папа, это нечестно. Я тут в безопасности сижу, Рутай тоже вместо того, чтоб с землянами драться, чай попивает, а Шэнг Цунг должен за всех отдуваться, как будто ему одному больше всех надо? — Суэ, прекрати, — твердо оборвал его отец. — Давайте больше не будем говорить об этом. Хватит с меня жертв Смертельной Битвы в моей семье. Я вам рассказывал о вашей тетке, а поэтому попросил бы больше не поднимать эту тему. — Ну, папа, это просто злая судьба, — поддержала Суэ его сестра. — Как гласит давняя поговорка, если кому смерть не грозит, то его и в бою беда не коснется, а кому суждено умереть, так он об собственный порог споткнется да голову себе разобьет. Так что ты действительно неправ. Это просто несчастливая случайность. Вместо нее мог бы с тем же успехом погибнуть кто-то другой. Шао Кан стиснул зубы, подавив гнев. Этого еще не хватало, нашлись тут великие бойцы-добровольцы! — Забудьте думать о Смертельной Битве и закройте эту тему, — процедил он сквозь зубы. — Я вам еще раз повторяю: давайте о чем-нибудь другом. — Я хочу поехать с тобой в Эдению, — мечтательно произнесла Мэан, и ее зеленые, как у отца, глаза засветились еще ярче, чем обычно. — Я была совсем маленькой, когда ты увез меня оттуда. Там сейчас так же красиво? — Мэан, не стоит об этом, — Император вспомнил день, когда его жена Синдел покончила с собой, а он увез своих детей на Куэтан — подальше от места, где умерла их мать, и снова стал мрачнее тучи. — Прекрати. — Тем не менее я хочу побывать там еще раз. — Может быть, когда-нибудь… Лучше расскажите мне, как у вас дела. Когда я появлялся здесь в последний раз, этого цветка здесь и в помине не было — я и не думал, что эта орхидея все-таки зацветет. *** В Имперский Дворец Шао Кан вернулся почти ночью. Вечер был просто чудесный, на небе горели огромные звезды, и Император впервые за долгие месяцы подумал, что все его опасения, может быть, действительно беспочвенны. После общения со своей семьей он пребывал в умиротворенном состоянии, и ему очень хотелось верить в то, что жизнь прекрасна и все будет хорошо…