Отвратности клоунской жизни.

Хочешь, я снова спрячу глаза, Чтоб легче дышалось, чтоб тоньше в ось... У нас не то чтобы не сгорело, У нас просто не подожглось. Харли не особо любит смотреть новости. Джокер любит, особенно когда говорят про него или про Бэтмена. Он громко смеется и иногда сохраняет что-то себе в архив побед. А еще Джокер смотрит заумные химические передачи. Обычно в это время он занимается чем-нибудь важным типа создания новой бомбы или - если брать менее глобально - чисткой оружия. Кажется, что он забывает про телевизор и совсем не слушает, но стоит кому-то попытаться переключить канал, клоун вполне может кинуть то, что у него в руках не глядя. И дай бог, чтобы это оказалось шило для прочистки дула! Харли не любит смотреть ничего, кроме мыльных опер. Да и они ей противны, откровенно говоря. Но больше всего она ненавидит именно новости. Всегда говорят только о плохом, судачат и обсасывают свои проблемы, словно собака кость. Люди упиваются тем, что все плохо, пытаются "что-то изменить", а на деле падают все глубже, обвиняя во всех своих бедах злодеев. Да-да, тех самых, которые не раз спасали их задницы. Бесят. Но иногда ей приходится смотреть новости. Когда Джокера слишком долго нет. Звонить в такие моменты ему нельзя (а вдруг он где-то прячется и звонок его выдаст? А вдруг он посреди битвы с Бэтси?), да и телефон чаще всего выключен за ненадобностью. Джокер слишком рассеян - или создает вид, - чтобы пользоваться этим гаджетом. Нужно - ищите его сами. Очень нужно - он найдет вас сам. Пожалуй, если бы у Джокера был вебсайт, то эти слова стали бы чудесным девизом. А в новостях почти всегда в такие моменты говорят о нем. Тупая белокурая дикторша с какой-то непонятной радостью вещает, что Джокер, кажется, опять погиб. Упал с крыши, выпал из самолета, подорвался на бомбе - кажется, клоун использовал уже все возможные варианты сдохнуть. И все никак. Харли знает, что он не умрет. Не может умереть! В его карманах всегда полно какой-нибудь волшебной (а в его руках волшебным становится даже карандаш) ерунды, которая помогает ему выжить. Он клоун, фокусник, циркач! Он принц преступного мира! Его нельзя так просто убить. Не по сценарию это... И все же ее сердце замирает и подскакивает к горлу каждый раз, как в новостях говорят нечто подобное. Накатывает тошнота, а к глазам подступает что-то... Квинн убьет любого, кто скажет, что это слезы. А если и слезы, то выступившие от смеха: - Ахахахах, опять эти идиоты решили, что он умер!!! Обломайтесь, ахахаха!!! Она громко кричит это на весь дом, а потом спешит к календарю и обводит неровной красной линией очередную дату. Пятьдесят-шестьдесят... Сто тридцать четвертый раз они говорят, что он умер. Квинн борется с желанием закурить и спешит в постель. Лучше лечь пораньше, потому что иначе будут жертвы. Ей нельзя сейчас соваться в город, это слишком опасно, поэтому приходится терпеливо ждать. Чего?

***

Ей не спится. Она лежит на боку и напряженно смотрит в окно. Скоро. Скоро придут. Либо Джокер, либо мафия, либо еще какие-нибудь злодеи местного пошиба. Как же, никто не хочет упустить возможность первым оторвать лакомый кусочек от того, что осталось после Джокера. Хоть корону да уворуют. А еще никто не откажется от шанса перерезать их всех. И всегда находятся такие идиоты, которые верят в кончину клоуна. Даже если бы он и умер, Харли села бы на трон. Потому что только она может заместить его. На время, конечно, пока клоун не восстанет из могилы. А до этого она будет править железной рукой, карая всех неверных. Поэтому Квинн ждала. И вот дернулась занавеска. - Привет, тыковка! - бодро заявил Джокер, запрыгнув в комнату. Он широко развел руки и болезненно поморщился, - Представляешь, они пырнули меня ножом! Идиоты! Хоть бы меч купили, что ли.. Нож, это уже как-то пошло! Он улыбается. Харли не видит, потому что луна светит из-за спины Джокера, но точно это знает. Она выбирается из постели и спешит к нему, чтобы обхватить сильную мужскую грудь, скрытую за грязной тканью рубашки. Прижаться, услышать стук сердца. Стук, который никогда не оборвется. - Я вернулся, дорогая!