***
Эльза никогда и никому не жаловалась — не привыкла как-то. В райской башне было не до того (как, впрочем, и некому), а когда выросла, уже гордость не позволяла показывать слабость. Прожив всё детство под страхом наказания, она привыкла скрывать свои чувства и желания, молча выполняя чужие приказы. Лишь почувствовав боль потери, страх, сковывающий её сердце, отступил, уступая своё место решимости и слепой ярости. В тот момент она пробудила свою магию и впервые увидела смерть. Дедушка Роб защитил её ценой своей жизни, одним своим поступком высказав протест насилию. Даже будучи безгранично слабым, он остался сильнейшим — возможно не телом, но духом точно. Эльза скучала и злилась на него за то, как он поступил, и одновременно с этим была очень благодарна. Она восхищалась его решимостью и смелостью. Тогда, возглавив своё маленькое войско, девушка поклялась себе, что всегда будет сильной — никогда не покажет своей слабости и будет таким же примером для остальных, как дедушка Роб когда-то был для неё. Эльза надеялась на то, что сможет выполнить свою клятву, но она солгала. Самой себе. Своему сердцу. Жерар парой фраз заставил её колени дрожать от страха, а тело вновь наполнилось безграничной слабостью. Тогда, ещё не «Титания», но уже «Алая», она впервые на своём веку проиграла. И именно тогда она заковала своё сердце в стальной доспех, пытаясь убедить саму себя в том, что сильная. Пыталась внушить себе то, что в последствии для окружающих стало сущей истиной. Для гильдии она — верный товарищ, для врагов — стальная Титания. И лишь где-то глубоко внутри прячется маленькая испуганная девочка с израненным сердцем, которое она так старается защитить от окружающих.***
Сидя на балконе, Грей выкуривал очередную сигарету, он знал, что его никто не видит. Едкий дым заполнял лёгкие, и ледяной маг с удовольствием ощущал лёгкое жжение в горле. В нос ударял резкий запах никотина, и Фулбастеру это, несомненно, нравилось. Будь рядом Ул, она бы неодобрительно сморщилась и отобрала злополучную пачку сигарет. Грей ей даже бы не возражал. Но её тут не было, а значит и остановить его никто не может. Именно в этом и была сама загвоздка. Грей хотел, чтобы был тот, кто смог бы, неодобрительно морщась, забрать у него пачку сигарет. Хотел, чтобы Ул снова сидела около него и так же молча смотрела в окно на ночное небо, считая звёзды. Но, увы, теперь она сама стала звездой на ночном небе, дабы освещать им дорогу к счастливому будущему. Грею казалось, что это ерунда. Какое, к чертям собачим, может быть счастливое будущее, когда этой самой Ул рядом нет?! Как он может радоваться жизни, когда она где-то далеко — застывшая во льдах — оберегает демона Зерефа, взвалив на его плечи заботу о бестолковом Леоне? Для него вся жизнь окончилась там, на поле сражения, и застыла безвольной глыбой вместе с Ул, навсегда утратив краски. Без Ул ему на всё по барабану. Без Ул уже ничего не имеет значения. Без Ул уже всё не то. Когда он один, он уже не тот. Сердце, застывшие в груди вместе со льдом Ул, уже не разгорится. И вряд ли кто сможет заставить этот лёд таять, но Грей очень надеялся, что не прав. Докурив последнюю сигарету, Грей выкинул окурок через окно и, зевнув, отправился в кровать. Завтра нужно будет взять задание и немного развеяться, а то ерунда всякая в голову лезет.***
Нацу если и казался ветреным, где-то даже глупым, то отнюдь таким не был. Возможно, в силу возраста (и воспитания) он и не мог понять некоторые нюансы взрослой жизни, однако это не означало, что он их не замечал. Драгнил вообще был человек довольно наблюдательным и подмечал детали, на которые остальные люди попросту не обращали внимания. Конечно, его трудно было назвать человеком, который умудрён опытом, но всё же… Хеппи, как верный друг и соратник, всегда помогал ему бдеть и внимательно следить за всеми окружающими. Впрочем, иксид в этом плане был довольно нетерпелив и немного не сдержан, а потому часто срывал всю их конспирацию с потрохами. Спасало то, что никто даже и не думал подозревать Саламандра в чём-то — для товарищей он был большим ребёнком с не менее большими амбициями, и, несмотря на это, его уважали: как товарища, мага, человека в конце концов. Непоколебимость его духа прям таки захватывала, и именно эту черту в нём уважали — ей восхищались. Нацу не был гордым или же самоуверенным. Драгнил всегда верил в друзей, а их вера в свою очередь помогала ему идти к цели. Но иногда эта вера пошатывалась. Нет, Нацу был уверен, что в его силе они не сомневаются и, в случае чего, всегда будут ждать от него помощи. Но вот их жизненная позиция… Ещё в детстве он ни раз замечал плачущую на берегу реки Эльзу. Девочка, прижав колени к груди, не мигая смотрела на реку, а по её щеке бежала одинокая слеза. Драгнил никогда не решался подходить, думая, что это её личное дело, и раз уж на то пошло, он прекрасно знал, что Грей уже наступал на эти грабли. Иногда ему приходилось видеть, как Фулбастер, сидя на своём балконе, выкуривает сигарету за сигаретой, и при этом было видно насколько безжизненным становится его взгляд. И снова Нацу не спешил тревожить товарища, ибо был не уверен, что тот захочет кого-то видеть в этот момент. А ещё он пару раз читал наброски Люси, которые, как он смог понять, очень походили на автобиографию. Он проникся гаммой чувств, которую испытывала главная героиня в момент расставания с отцом, так как сам это пережил. Иногда ему приходилось замечать, как Хартфилия бросает тоскливые взгляды на фотокарточку отца и матери, но молчал, не желая тревожить старые раны. Нацу был уверен, что в его силе они не сомневаются и, в случае чего, всегда будут ждать от него помощи, но он не понимал, почему они не хотят поделится своими переживаниями, дабы он смог помочь им полностью. Так или иначе, он всегда оставался в стороне, не имея возможности помочь своим товарищам. И Драгнилу это не нравилось. Абсолютно. Раз уж они товарищи, то должны безоговорочно доверять друг другу. А выходило так, что у каждого были тайны, которые те, по-видимому, боялись открыть кому-либо. И опять-таки Нацу сделал то, что умел очень хорошо — не смотря на заверения остальных — он решил ждать. Ждать, пока друзья не будут готовы открыться ему и попросить помощи, которую он несомненно окажет.