Серебряная стрела

Как больно помнить смерть людей, Убитых на войне. И крики раненых друзей… Их лица снятся мне. И смерти ласковый оскал. Лежу я на траве. Надеюсь, что я жизнь отдал Для мира на земле... Павел Пламенев - "Для мира на земле"

- Ну, здравствуй, братец, - кривая усмешка так знакома. Его голос за столько лет совершенно не изменился. Все те же глубокие, похожие на замерзшие воды глаза. Морщинки вокруг глаз и рта. Он все так же красив суровой мужской красотой. Высокий, широкоплечий, и одежда совсем не скрывает все еще крепкое тело. Только волосы больше не темно-рыжие. Они поседели и доходят теперь до лопаток. Аккуратная короткая бородка совсем не старит. Он смотрит на Альбуса с вымораживающей пустотой во взгляде, и в его глазах нет ни капли сочувствия, ни былой братской любви. Вся она умерла много лет назад. - Аберфорт... - его хватает на хриплое карканье. Потому что младшего брата не должно быть здесь. Его вообще не должно быть. Ведь он сам видел тело - он был там, когда его убивали. И Альбус не понимает, как такое может быть. Но брат здесь. Он скрещивает руки на груди, и металлические наручи, подбитые мехом, звенят, соприкоснувшись. Он склоняет голову набок и щурится. Совсем не изменившийся, почти не тронутый временем. В то время как самого Альбуса это время совсем не пожалело. Он настолько ошарашен, настолько выпал из реальности, что громкий шепот, перешедший в шум, заставляет вздрогнуть. Маги бесконечно повторяют их имена и шепотом передают незнающим печальную историю семейства Дамблдора. В которую входит и история о трагической гибели Аберфорта Дамблдора, которого Гриндевальд запытал до смерти Круциатусом. Недоумение и неверие растут, перекрывая все остальные звуки. Члены Визенгамота зря взывают к порядку. - Вы же погибли, - изумленно выдыхает Кингсли, - что, черт возьми, происходит?! Это какая-то шутка?! Аберфорт даже не дергается, когда в него летит проверяющее заклинание. Ничего не меняется и после Фините Инкантатем. Он неотрывно смотрит в бледное до синевы, обезображенное лицо брата и осознает, что ничего, кроме брезгливости, не чувствует к нему. Они чужие друг другу, когда-то кровные враги. Но сейчас выгорело, отпустило. - Альбус, что происходит? - не отрывая напряженного взгляда от крепкой фигуры Аберфорта, тихо спросил Джеймс. На это младший Дамблдор криво усмехнулся и, сузив глаза, протянул: - Ал, мне тоже стало интересно. И какова официальная версия случившегося со мной? Ответил ему твердый и мрачный голос с трибун. - Во время Первой магической войны был запытан до смерти Геллертом Гриндевальдом. Говорившим оказался молодой темноволосый парень с яркими зелеными глазами с вертикальными, похожими на тонкие иглы зрачками. Высокий, широкоплечий, с выпирающими верхними клыками и заострившимися кончиками ушей. Лицо с резкими, рублеными чертами. И черные чешуйки, начинающиеся с висков, спускающиеся по скулам и теряющиеся под черной горловиной аврорской формы. На черных кончиках его когтей опасно искрилась алая магия. Аберфорт хмыкнул. Вправду люди говорят о яблоньке и яблоне. Точная копия отца, только вот Джеймс не настолько изменился после Метки, как его сын. У Джеймса не было таких клыков. Половина его лица была покрыта такими же чешуйками. Один глаз был совершенно обыкновенным, а другой абсолютно белым. Метка словно разделила его на зверя и человека. Вся его левая часть была человеческой, а вот правая была изуродована. - Вот значит как, - сузив глаза, хищно протянул Аберфорт. - Аберфорт... - начал было Альбус, но был перебит братом. - Я - труп, Грин - величайший злодей. А ты, значит, у нас великий спаситель. Эй, «Национальный Герой», а твоя нация знает, с чего все это началось? - Это их не касается, - резко отрезал Альбус, чем очень удивил всех присутствующих. - Весьма спорно, потому что Метка, вызванная к жизни тобой, братец, лежит на них. И война тоже. Ты ведь и этого не рассказал. - Аберфорт! - О том, что это ты довел Грина до войны! - Замолчи! - взревел потерявший терпение Альбус, - зачем ты пришел?! Чего ты хочешь?! Власти, силы, мести?! Последние слова громом прозвучали в оглушительной тишине. Замерли все. Начиная с авроров и заканчивая журналистами Пророка. Магия, бушевавшая в зале дикой волной, прошла по стенам и спалила бы трибуны, если бы не среагировавшие вовремя Рон и Гарри. Мощный щит заслонил магов и поглотил неконтролируемый всплеск чужой магии. Но Гарри не спешил отдавать Рону отмашку. Он не отрывал глаз от главы Визенгамота и краем глаза следил за безучастным лицом Аберфорта. На языке горчил вкус золы и чужой жгучей злобы. Черной бездонной ненависти, корни которой были в прошлом, но все еще не думали умирать. И вся эта тьма жила в одном существе. Бесконтрольная, безумная, направленная на единственного кровного родственника. И Гарри не понимал ее причин. Неужели из-за одной мертвой сестры? Только ведь здесь пристало кричать и исходить злобой Аберфорту, а не старшему. Он нутром чуял, что эта злоба совершенно не связана с трагической судьбой этой семьи, которую в стране не знал разве только глухой, слепой и умственно отсталый сквиб. Но его, как и отца, не отпускало хищное чувство чего-то недосказанного, важного. Аберфорт не пошевелил и пальцем. А увидев, как напряженно вытаскивают Джеймс и Кингсли свои палочки, как растерянные авроры и невыразимцы переводят взгляды со своих глав на окрысившиеся лица членов Визенгамота, он лишь провел пальцами по своим густым седым волосам. И этого хватило, чтобы Альбус захрипел и замолчал. На наручах серебром светились самые мощные боевые руны, которые когда-либо видел Гарри. А вот старший Дамблдор знал намного больше, он знал, кому принадлежала магия этих рун. Даже через столько лет с закрытыми глазами он бы узнал ее свет. - Мне не нужна ни месть, ни твоя так называемая власть, - равнодушно пожав плечами, произнес Аберфорт, - и сегодня я пришел к тебе в последний раз. Если бы не письмо Николаса, я бы даже не вспоминал тебя. - Причем тут Николас? - сквозь зубы процедил старший и опасно оскалился, - я просил помощи у него. Что ты с ним сделал?! - Ничего. Это воля самого Фламеля. У него теперь есть хозяин, и ему очень сильно не понравится, если ты потревожишь его ценного слугу. Эти слова, сказанные насмешливым тоном, заставили окаменеть Альбуса, и напряжение в зале стало еще гуще. Ведь все знали о силе и знаниях Фламеля и знали также то, что гордый старик никогда не склонял ни перед кем головы. И эта странная новость взбудоражила всех. Потому что хозяин этот был неизвестен, и его взгляды тоже. А между тем, Аберфорт начал расхаживать по залу и, рассеянно оглядывая всех, продолжил: - Люди ведь и не догадываются, ЧТО ты призвал в наш мир. Ты не сказал им, зачем на самом деле провел этот чертов ритуал. - Я спасал их жизни! - Альбус, - предупреждающе протянул Аберфорт, - не заговаривай мне зубы. Сказки можешь оставить этим глупым юнцам, но мы-то с тобой знаем начало всей этой истории. Не лги хотя бы сейчас, пока я настолько добр, что пришел с помощью. - Ты? - старший Дамблдор даже не заметил, как подался вперед, - чем ты можешь помочь? Я искал помощи у всех, кого мог, но никто не смог дать ответ, как вернуть нам нас прежних. - Ты заключил невыгодную сделку, просто с потрохами продал себя и всю Магическую Британию. Вы прокляты: от мала до велика. Слишком много невинной крови, слишком много гордыни. И то, что происходит все эти пятнадцать лет, - это всего лишь начало. - Что вы имеете в виду? - хрипло произнес посеревший глава невыразимцев, - что может быть хуже этого? - Полный уход магии, - мрачно ответил Аберфорт. - Она не ушла, - покачал головой Кингсли, - ослабла, но все еще с нами. - А кто сказал, что Древняя Первозданная, которая жила все эти века в этих землях, все еще течет по вашим венам? - хмыкнул младший Дамблдор, чем заставил всех вздрогнуть. - Но мы же колдуем, сэр, - крикнул какой-то маг. - Магией, которую крадете у других, - покачал головой мужчина. - Мы не крадем! - возмущенно воскликнул какой-то журналист. - Да, даже если вы будете платить за то, что забираете у других собственной жизнью, ничего не изменится. Это всего лишь суррогат, - он остановился и поднял ладонь. На кончиках его пальцев вспыхнуло слабое голубое пламя и, усилившись, превратилось в факел. Вокруг него заискрились языки неизвестной, древней силы. Лизнули ноги и поднялись к волосам. Он весь засиял, окутанный серебром и голубым огнем. И маги встрепенулись. Они изумленно перешептывались и не могли оторвать глаз от той силы, что жила в этом человеке. - В природе нет понятия «сквиб». Сколько не вешай ярлыков, но суть вещей не изменится. Либо магия есть, либо ее нет. Она жизнь, что теплится в нас. И, если ее нет, нет и нас, - вибрирующим от силы голосом произнес он, и свет, окутывающий его тело, погас, - а теперь она уходит из Британии. Когда ее последние капли покинут эти земли, вы все умрете. Это в лучшем случае. - А в худшем? - сквозь зубы спросил Гарри и сузил глаза. - Лучше вам умереть из-за магического истощения, - посмотрев ему прямо в глаза, ответил маг, - поверь мне, мальчик, это намного милосердней. И Гарри поверил. До сих пор в словах этого человека не было ни капли лжи. Он кинул взгляд на отца и увидел его бледное лицо. Как ни эгоистично, но оба они в эту минуту думали о Лили. И впервые за столько лет он всем сердцем захотел поверить в существование призрачного спасения. Если не для себя, то хотя бы для матери и отца. Если бы был хоть один шанс, он бы перевернул весь мир и сделал бы все. - Что нам делать? - не обращая внимания на вопль Дамблдора, напряженно спросил Гарри. Маг смерил его долгим взглядом и, кивнув своим мыслям, снова заговорил. И на этот раз никто его больше не решился перебить. И, пока прытко-пишущие перья журналистов остервенело строчили по пергаментам, авроры и невыразимцы все больше мрачнели и каменели. Потому что сказанное Аберфортом было почти невозможно сделать. - Во всем Магическом Мире осталась только одна кровь, которая может воззвать к Древней и быть услышанной, - Аберфорт посмотрел в обреченные глаза старшего брата и отрубил, словно убив, - Малфеус. Имя царапнуло что-то на краешке сознания. Терпкой кровью и огнем опалило язык и каменным грохотом пало на головы всех присутствующих. Заставило некоторых авроров закаменеть на своих местах, а Аластора Грюма еще и задохнуться и зашипеть змеей, в которую его почти превратила Метка. А Аберфорт, словно не замечая посеревшего лица брата, продолжил: - Малфеус был драконом и вел свой род с первых детей Древней. Он был ее любимцем и самым сильным среди остальных драконов. Он родился на землях Лютеции* и был огненным жрецом. Потом во время римских завоевателей вместе с войсками Веспасиана* ступил на эти земли. Он принес с собой много разрушений и скорби, следуя за маггловским императором. Пока не встретил высших эльфов этих земель. А точнее, ледяного эльфа Исиля. Они основали род, ставший столпом основания Магической Британии. Его род рос, креп и процветал. За века став одним из самых могущественных и сильных. Вобрав в себя всю лучшую кровь великих и всецело подчиняясь Древней. Они единственные, кто сохранил верность всем ее законам и по сей день. Узнать их очень легко. Два черных дракона на щите и серебряная вязь по краю, словно ледяное пламя. - Малфоев больше нет, - выдохнул осевший Джеймс и прикрыл глаза. Древний славный аристократический род, о котором в Британии, да и за ее пределами, знали все. Могущественные, холодные, словно лед, скорые на расправу и невозможно богатые. Они держали немалую власть в своих руках много лет и столько же секретов хранили за стенами своего величественного Мэнора. Красивые нечеловеческой красотой и настолько же гордые. Самые яркие, которые погасли ровно пятнадцать лет назад в Скорбную Ночь. Горящие руины Малфой-Мэнора все еще стояли перед глазами Джеймса и не померкли до сих пор. Цветущие сады и поля на много миль, которые высохли за одну ночь и пропитались кровью невинных людей. Разорванные тела вперемешку с чудовищами, и меркнувший свет смертельного проклятия. Дом, полный многочисленных семей чистокровных, нашедших здесь приют, теперь стоял совершенно пустым. Его некогда светлые стены почернели от золы, а богатые виноградники и леса превратились в пепел. В этих землях не было больше ни капли магии. Она умерла в ту ночь вместе со всеми обитателями дома, так и не вернувшись за столько лет. Неважно, сколько владельцев сменилось и сколько сил потратили министерские чинуши, - дом остался мертв. - Все Малфои мертвы, - хрипло произнес Джеймс, - и, даже если бы хоть кто-то из них выжил, это ничего бы не изменило. Они тоже приняли Метку, они смешали себя с нами. - Кто это тебе сказал? - язвительно произнес младший Аберфорт, - уж не мой ли дражайший братик, мм? - Они приняли Метку, - холодно ответил Альбус и тяжело вздохнул, - и никто из них не выжил. Их родовой зал пуст, а фамильное древо засохло. Если бы из них хоть кто-нибудь выжил, мы бы узнали. - Это доказывает то, что им плевать и на вас, и на Британию, - пожал плечами Аберфорт. - Так значит, они выжили? - встрепенулся Рон и обменялся с Гарри многозначительным взглядом. - Выжили, - кивнул седоволосый маг, - из британского рода выжили только двое сыновей Люциуса, французской ветви это неслабо аукнулось, но и тем удалось выжить. - Великий Мерлин, - выдохнул Кингсли, - у нас же, может, все еще получится. Нужно связаться с Парижем. Нужно отправить делегацию. Нужно... - Вам нужны прямые наследники. А французская побочная ветвь ничем не поможет, да и не стоит их лишний раз тревожить. Нынешний глава рода не отличается ни терпением, ни склонностью к долгим переговорам. - Кто он, где его искать? - вмешался Гарри и незаметно подал знак своей группе. - Все, что я знаю, это то, что он за океаном, - ответил маг и снова повернулся к брату, - и да, Альбус, будь готов. Он потребует цену. Очень высокую цену. - Мы в состоянии заплатить, - презрительно произнесла одна из членов Визенгамота. - Мадам, - скептически разглядывая ее, произнес маг, - в его жилах течет кровь драконов. К его рукам золото и деньги сами тянутся. - Тогда что? - напряженно смотря в глаза брата, процедил Альбус. - Кого ты послал в его дом? - неожиданно произнес Аберфорт, - к нам ты прислал своих двух крыс, Экберна и Роузела. Двух недоавроров, которые не смогли исполнить твое поручение. Ничего, дорогой, мы с Грином оставили все это позади. А в его дом ты отправил чудовищ без чести и совести. С тебя он спросит тройную цену. И, не обращая внимания на шокированные лица магов, Аберфорт развернулся на каблуках. Прошел мимо зашумевшей и возмущенно кричащей толпы, словно по волшебству вырвавшейся из оцепенения и кинувшейся на судей Визенгамота. Толпа скрыла его за своими спинами, закрыла путь дернувшемуся вслед ему Альбусу. Он продолжал выкрикивать имя брата до тех пор, пока двухстворчатые двери не открылись перед младшим и он не скрылся в проеме. В отличие от Альбуса, Гарри не страдал вежливостью и азами этикета, когда молниеносно вскарабкался по колонне и, прыгнув на площадку второго яруса, кинулся по открытой галерее. Перемахнув лестницу одним прыжком, оказался в оживленном коридоре. Какой-то маг взвизгнул и шарахнулся в сторону от бешеного аврора. Но Гарри даже не обратил на него внимания. Он лихорадочно искал взглядом Аберфорта. По-звериному втянув воздух, он прислушался и сквозь сотни магических потоков наконец отыскал нужную силу. Запах той, которую он успел ощутить в зале. Следуя по видимому ему одному следу, он вышел в огромное фойе, где увидел младшего Дамблдора. Тот неподвижно стоял в шумной толпе и не отрывал взгляда от кого-то. Гарри еще никогда не видел, чтобы кто-то так смотрел на другого человека. С такой всепоглощающей нежностью и тоской. Теплом и бурей, которая таилась на дне голубых глаз. Было в этом взгляде что-то безнадежное и вечное, от чего застывало все вокруг. А потом он увидел того, на кого смотрел седовласый маг. У золотого фонтана стояла худая фигурка, укутанная в темные одежды, с капюшоном, надвинутым до самых глаз. Совершенно одинокая среди сотен спешащих магов, не замечающих его. Тонкие пальцы словно всколыхнули воздух, и на их кончиках засиял серебристый свет. Всего одно мгновение, но Гарри заметил. Аберфорт сделал шаг, другой, и, обходя других, не отрывая глаз от мага, через несколько минут оказался перед ним. Рядом с ним маг казался еще более изящным. Он еле доставал макушкой до плеча Аберфорта. Капюшон соскользнул с головы и открыл совершенно белые, доходящие до шеи волосы. Тонкие острые черты на уже немолодом лице и яркие светлые глаза. Прозрачной голубизны, полной ответного тепла и нежности. Его тонкие пальцы нежно коснулись морщин на лице прикрывшего глаза Аберфорта и скользнули по щеке. Губы изогнулись в трепетной улыбке и прижались к чужим. Толпа шумела вокруг и все так же спешила по своим делам. За спиной был слышен топот аврорских сапог и гневные вопли Аластора Грюма. Журналисты уже, наверное, рвут друг друга за скандальное заседание, подробности которого будут в вечерних газетах. А он стоит и смотрит на двух жарко целующихся мужчин, которых через секунду уносит вихрь аппарации. Ему нужно вернуться обратно и подготовить группу. Надо поговорить с отцом и Кингсли. Надо разобраться с историей Метки и Дамблдором, потому что после сегодняшнего профессора ждет камера в Азкабане. И он собственными руками за скальп потащит этого мерзкого лживого сукина сына туда, если все сказанное сегодня подтвердится. Нужно оформить документы и связаться с МАКУСом*. Еще ему нужна будет помощь невыразимцев, но здесь поможет Джинни. Рита Скиттер продала бы душу хоть Дьяволу, хоть снова Метке, за один снимок этого горячего поцелуя. И, видимо, нужно будет снова перепроверить списки всех погибших за эти пятнадцать лет. Потому что в последнее время слишком много оживших трупов вокруг. Прекрасный пример тому - сиятельный лорд Геллерт Гриндевальд, обжимающийся с Аберфортом Дамблдором на глазах у всего Министерства. * * * Собрание всего руководства Магической Британии затянулось на целый час. И, пока члены Визенгамота с пеной у рта доказывали свою правоту, Кингсли попеременно рычал то на них, то на Дамблдора. Джеймс мрачно стоял в стороне и, сцепив за спиной руки, смотрел в зачарованные окна. Сейчас в узком кругу, не предназначенном для лишних ушей, собрание приняло весьма агрессивный характер. Хорошо, что кабинет нынешнего министра был крепко зачарован и увешан сотней заглушающих чар. Поморщившись от вопля очередной высокородной шишки, Джеймс дернул плечом. Запрос о Малфоях был отправлен в МАКУС еще двадцать минут назад. Срочное послание мгновенно получило отклик, который сейчас в виде полупрозрачного пергамента висело прямо перед ним. Как он и ожидал, о Малфоях в МАКУСе ничего не было известно. Ни регистрации, ни документов - абсолютно ничего. Маг с такой фамилией никогда не ступал на территорию Штатов. Можно было бы поверить после этого оправданиям Альбуса. Можно было бы поверить, что Аберфорт солгал, только вот Джеймс отлично знал, что тот не обманул. Дверь неслышно открылась и так же бесшумно захлопнулась. Сын бесшумной тенью скользнул к нему и встал у плеча. Раздраженно потер переносицу и тихо произнес: - Сомнений нет, Гриндевальд выжил. Это он был с Аберфортом в Министерстве. Мы еще не знаем как, но ребята уже работают над этим. - Что насчет Фламеля и его хозяина? - не оборачиваясь, так же тихо спросил Джеймс. - Неизвестно, - зло прорычал Гарри, чем заставил отца напряженно обернуться. - Что случилось? - удивленно произнес старший Поттер, смотря в злые глаза сына. - Луна попыталась выследить его ментально, - опустив глаза, мрачно произнес тот, - ее вышвырнуло с такой силой, что случился припадок. Она сейчас у целителей. - Она сильный маг, с ней все будет хорошо, - уверенно произнес Джеймс и положил руку на плечо сына, - ты собрал самых лучших, и они знают, на какой риск идут. - Знаю, - устало потерев глаза, вздохнул Гарри, - какие вести из МАКУСа? - Они ничего не знают о Малфоях. - Может, надавим на тех наследников, о которых знаем? Я уже навел справки. Их двенадцать. Трое в Мельбурне, еще двое недавно уехали на Гавайи, еще один в Нью-Йорке, остальные сейчас в Париже. Джеймс хмыкнул на такую скорость и профессиональность сына. В этом был весь Гарри. Для него не было никаких запертых дверей и понятия «ордер», «служебная процедура». Главным был результат. Неважно, какими методами, но добиться своего. - Лучше не рисковать, - покачал он головой. - Думаешь о словах Аберфорта? Ты ему веришь? - скептически вздернув бровь, поинтересовался Гарри. - Я больше никому не верю, - мрачно разглядывая возмущенно спорившего Альбуса с Кингсли, прошептал Джеймс, - а ведь он все знал и лгал нам все эти годы. Каждый день. Люциус был прав, всегда и во всем. Он знал, а мы не послушали. - Мы все исправим, - мягко произнес Гарри, и зеленые глаза заблестели, - найдем мальчишку Малфоев и все исправим. Джеймс сморгнул красную пелену с глаз и перевел взгляд на сына. - Кем-кем, а пустословом Аберфорт никогда не был. Лучше сосредоточься на детях Люциуса. Мы не знаем, кто из них выжил, но этот ребенок сейчас глава рода, и все знания Малфоев в его руках. Нужно скорее найти его. И, если у МАКУСа нет ничего на него, это еще не значит, что его нет на их территории. - Слушаюсь, сэр, - со смешинкой произнес Гарри и, получив в ответ ворчание о мелких засранцах, направился к двери. Он уже шагнул в коридор, когда за спиной услышал тихий голос отца. - И будь осторожен, сынок... * * * - Мне все это не нравится, - бубнит Рон и все равно послушно идет вслед за другом. - Да расслабься, что может случиться? - не оборачиваясь, произносит Гарри и сворачивает в очередной пустой тёмный коридор. Они сейчас на самых нижних уровнях невыразимцевского отдела. Здесь находятся лаборатории и секретные экспериментальные комнаты. Вход туда запрещен всем, кроме нескольких сотрудников. Где-то что-то шипит, слышен вой, и стены вибрируют. Возможно, что очередной взрыв или подопытный разбушевался. Только им совершенно в другую сторону. Они пересекают еще один коридор и выходят к одному из залов испытаний. Здесь их уже ждут Джинни и Симус. Тот жизнерадостно машет им и дружелюбно скалится острыми иглоподобными зубами. Острые черты лица становятся мягче, а кожа меняет цвет с белого на золотистый. И Рон даже улыбается, пока не видит окутанные лиловым облаком черные куски неограненных кристаллов. Гладкая полированная поверхность похожа на мутное зеркало, в котором плавают неясные образы. Огромные глыбы, словно пробив пол, возвышаются на добрых четыре метра. Торчащие во все стороны, они стоят в центре комнаты. Пол вокруг них опоясан несколькими кольцами защитных рун. Ими покрыты все стены и даже потолок. Рон смотрит на их золотистый свет и все больше убеждается в том, что орущее благим матом чувство самосохранения по всем пунктам право. - Мне все это определенно не нравится, - не отрывая глаз от мутных кристаллов, тихо говорит он и смотрит на сестру. Та нервно трет пальцы и взволнованно смотрит на Гарри. - Рон прав, Гарри, - тихо, словно боясь кого-то потревожить, произносит она, - это темный артефакт. Ему пятьсот лет, и черт знает, что может произойти. Начальство себе чуть волосы не повыдрало, когда узнало о том, что ты потребовал доступ к нему. - Мы ничего не сделаем, Джинн, - успокаивающе произнес Гарри и сжал ее холодные пальцы, - нам просто нужно найти человека. - Гарри, это не поисковик какой-то, - возмущенно произнесла Джинни, - это чертова темная магия! Ты не знаешь, что эта штука может сделать. - У нас нет другого выхода, - отрезал Поттер и шагнул за защитный круг, - Луна в Мунго, наши агенты ничего не нашли. Ни в одной стране нет его следов. У нас даже нет его крови. А он нам нужен, Джинн, очень нужен. Очередной круг распался под его ногами, и кристаллы налились алым светом. Медленно, вибрируя с каждым словом древнего заклинания, срывающегося с губ, загораясь все больше с каждым символом. Слова вплетаются новым узором, а голос становится все выше и сливается со вторым. Твердым, чуть грубым от незнания, но полного силы. С третьим, нежным и тихим, уверенным. Вливается в четвертый и замыкает круг. Черные нити вырываются из самой сердцевины камня и бьют по стенам, хлещут своей тьмой по лицу и телу, когтями вонзаются в горло и диким воем рушатся на стены. Кристаллы пылают красным огнем и звенят, словно сотни мечей. Их поверхность раскалена до предела, и тени внутри скребутся острыми когтями, словно запертые демоны пытаются вырваться. Заклинание крепнет и пропитывается запахом крови перерезанных вен. Оно впивается в камень и черными брызгами летит во все стороны. А Гарри упрямо вглядывается в черную муть и требует ответы. Он смотрит на ее гладкую поверхность и почти рычит от напряжения. Он слышит, как дрожит голос Рона, и чувствует слабеющие руки Джинни. И Симус старается держать их. Он делится своей силой, хотя сам с трудом стоит на ногах. Заклятие слишком сильное, а камень, как голодный зверь, высасывает их силы, он сковывает руки темноволосого мага и заставляет тело дрожать от напряжения. По виску ползет капля пота и щекочет скулу, он пытается стряхнуть ее, но не опускает рук, как проклятый повторяет слова на зубодробительном языке. Он настолько уходит во тьму зеркальной поверхности, что не замечает, как она поглощает его всего. Гарри моргает, и сотни диких видений разом обрушиваются на него. Боль раскаленным шипом вонзается в виски, выворачивает кости. А перед глазами сотни изуродованных лиц и разорванных тел. Огнем горящие города и дремучие густые леса в покрытых туманом снежных горах. Черные тени, ползущие по стылой земле, и белокаменный храм с женщиной, целиком сотканной из золота и огня. Он смотрит в ее глаза и слышит ее смех. Каменный колокол звенит, сводя с ума и заставляя стынуть кровь в жилах. И чья-то фигура в черном и зеленом. Уходящая в туман по развалинам, усеянным костями. Он тянет руки, и стоит им лишь коснуться рукава человека, как тот тает, превращаясь в пепел и прах. Он кричит, срывая голос, и словно часть него умирает здесь и в эту минуту. Безвозвратно, безнадежно и навсегда. А потом наступает спасительная тьма...